Анджей Сапковский - Крещение огнем. Башня Ласточки [сборник litres]

Она уже поняла, что многие из собравшихся здесь чародеек во время бунта на Танедде оказались во враждующих лагерях, поэтому ее нисколько не удивляла неприязнь, проявляющаяся за столом в форме колких замечаний в адрес Йеннифэр. Назревал скандал, однако его упредила Филиппа Эйльхарт, бесцеремонно стукнув кулаком по столу так, что звякнули фужеры и кубки.

– Довольно! Заткнись, Сабрина! Не поддавайся провокации, Францеска! Хватит болтать о Танедде и Гарштанге. Теперь это уже история!

«История, – подумала с неожиданной досадой Фрингилья. – Но такая, на ход которой они, будучи в разных лагерях, оказывали влияние. Они знали, что и для чего делают. А мы, имперские чародейки, ничего не знаем. Мы и вправду что-то вроде «девчонок на побегушках», которые знают, куда их посылают, но не знают зачем. Хорошо, – подумала она, – что создается эта ложа. Черт знает, чем все кончится, но хорошо, что хоть начинается».

– Продолжай, Йеннифэр, – попросила Филиппа.

– У меня все, – сжала губы чародейка. – Повторяю, именно Тиссая де Врие приказала мне привести Цири в Гарштанг.

– Ничего проще, как свалить все на покойницу, – буркнула Сабрина Глевиссиг, но Филиппа резким жестом заставила ее замолчать.

– Я не хотела вмешиваться в то, что произошло ночью в Аретузе, – заговорила Йеннифэр, побледнев и явно занервничав. – Я хотела забрать Цири и бежать с Танедда. Но Тиссая убедила меня в том, что появление девочки в Гарштанге для многих станет шоком, а ее пророчество, высказанное в трансе, предупредит конфликт. Я не сваливаю на нее вину, ведь я думала так же. Обе мы совершили ошибку. Однако моя вина была больше. Если б я оставила Цири под присмотром Риты…

– Что стало, то стало, – прервала Филиппа. – Ошибиться может каждый. Даже Тиссая де Врие. Когда Тиссая впервые увидела Цири?

– За три дня до начала Большого Сбора, – сказала Маргарита Ло-Антиль. – В Горс Велене. Я тоже тогда с ней познакомилась. И как только увидела, поняла: это необыкновенная личность!

– Необычайно необыкновенная, – проговорила молчавшая до того Ида Эмеан аэп Сивней. – Ибо в ней сконцентрировалось наследие необыкновенной крови. Hen Ichaer, Старшая Кровь. Генетический материал, играющий решающую роль в необыкновенных способностях носителя. Решающий фактор в той величайшей роли, которую ей предстоит сыграть. Которую она должна будет сыграть.

– Ибо того требуют эльфьи легенды, мифы и пророчества? – насмешливо спросила Сабрина Глевиссиг. – Все это с самого начала попахивало сказкой и фантазией! Теперь я уже не сомневаюсь. Благородные дамы, я предлагаю для разнообразия заняться чем-нибудь более серьезным, рациональным и реальным.

– Склоняю голову перед трезвой рациональностью – силой и источником великих преимуществ вашей расы, – слегка улыбнулась Ида Эмеан. – Однако здесь, в кругу лиц, способных воспользоваться мощью, которая не всегда поддается рациональному анализу и объяснению, мне представляется несколько неуместным отмахиваться от пророчеств эльфов. Наша раса не столь рационалистична и не в рационализме черпает силу. И все же существует несколько десятков тысячелетий.

– Однако генетический материал, о котором мы ведем речь, именуемый Старшей Кровью, оказался несколько менее устойчивым, – заметила Шеала де Танкарвилль. – Даже эльфьи легенды и пророчества, от которых я отнюдь не отмахиваюсь, считают Старшую Кровь полностью уничтоженной, вымершей, утерянной. Не так ли, госпожа Ида? В мире уже нет Старшей Крови. Последней, в которой она текла, была Lara Dorren aep Shiadhal. Все мы знаем легенду о Ларе Доррен аэп Шиадаль и Крегеннане из Лёда.

– Не все, – впервые подала голос Ассирэ вар Анагыд. – Не все. Вашу мифологию я изучала поверхностно и этой легенды не знаю.

– Это не легенда, – сказала Филиппа Эйльхарт. – Это истинная история. Среди нас есть чародейка, которая прекрасно знает не только историю Лары и Крегеннана, но и ее последствия, а они, несомненно, всех заинтересуют. Попросим тебя, Францеска.

– Из сказанного тобой следует, – усмехнулась королева эльфов, – что ты знаешь это не хуже меня.

– Возможно. Но именно тебя я прошу высказаться.

– Чтобы испытать мою искренность и лояльность ложе, – кивнула Энид ан Глеанна. – Хорошо. Прошу вас, дамы, сесть поудобнее, ибо рассказ будет не из коротких.

– История Лары и Крегеннана – это история истинная, однако к настоящему времени она настолько орнаментирована сказочными деталями, что распознать ее зерно трудно. Имеются также колоссальные расхождения между человеческой и эльфьей версиями легенды, в обеих просматриваются шовинизм и расовая неприязнь. Поэтому я откину орнаментировку и ограничусь сухими фактами. Итак, Крегеннан из Лёда был чародеем, человеком. Лара Доррен аэп Шиадаль – эльфьей магичкой, Aen Saevherne, Ведуньей, одной из загадочных даже для нас, эльфов, носителей Hen Ichaer, Старшей Крови. Их дружба, а затем любовная связь вначале была с удовлетворением воспринята обеими расами, однако вскоре появились враждебно настроенные решительные противники идеи объединения людской и эльфьей магии. Как среди эльфов, так и среди людей нашлись такие, кто считал это предательством, изменой. Возникли какие-то неясные сегодня конфликты личного свойства, ревность и зависть. Короче: в результате интриги Крегеннан был убит. Лару Доррен травили и преследовали, она скончалась от истощения где-то на безлюдье, родив дочь. Девочка уцелела чудом. Ее приютила Керо, королева Редании.

– Напуганная заклятием, которое посулила наслать на нее Лара, после того как Керо отказала ей в помощи и выгнала на мороз, – вклинилась Кейра Мец. – Если бы она после этого не приютила ребенка, на нее и на весь ее род обрушились бы страшные несчастья… Якобы…

– Это-то как раз и есть те сказочные украшения, от которых отказалась Францеска, – прервала Филиппа Эйльхарт. – Будем придерживаться фактов.

– Пророческие способности Ведунов Старшей Крови – это факты, – сказала Ида Эмеан, подняв глаза на Филиппу. – А настойчиво повторяющийся во всех версиях легенды мотив пророчества заставляет задуматься.

– Заставляет сегодня и заставлял некогда, – подтвердила Францеска. – Слухи о заклятии Лары не утихли, о них вспоминали даже через семнадцать лет, когда взятая под крылышко Керо девочка, получившая имя Рианнон, превратилась в девушку, красота которой затмевала даже легендарную красоту матери. Удочеренная Керо Рианнон носила официальный титул реданской принцессы, и ею интересовалось много правящих домов. Когда из массы конкурентов Рианнон наконец выбрала Гоидемара, юного короля Темерии, слухи о проклятии чуть было не разрушили марьяж. Однако особенно активно слухи распространились спустя три года после свадьбы Гоидемара и Рианнон. Во время мятежа Фальки.