Андрей Васильев - Квадратура круга. Том 3 [СИ]

– А если даже тебе не докладывали, значит этого и не было – подытожил Зимин – Кит, да опусти ты уже руку, застыл, понимаешь, как памятник самому себе! Лучше бы извинился и перед госпожой Верейской, и перед нашим добрым Кифом. И порадуйся, если они не затаят в душе зло.

– Он не затаит – вдруг безмятежно заявила Генриетта – Он непрост, но не зол в первоначальном понимании этого слова. А вот за нее я не поручусь. Ее душа подобна туману над болотом, в нем ничего не видно, и неясно, что окажется у тебя под ногами с следующий миг – тропа или черная вода.

Улыбка сползла с губ Олеси, как видно ее порядком задели слова сестры Зимина. Или не задели? Может, просто крайне неприятным показался тот факт, что кто-то взял, да и вывернул ее наизнанку, причем сделал это публично?

– Ну разумеется! – в голосе Валяева прорезалось шутовство, которое он всегда пускал в ход, когда был чем-то взбудоражен или недоволен – Извинюсь, мне не сложно. Если надо…

– Не надо – не сговариваясь, но, между тем, одновременно произнесли мы с Олесей, продолжил, правда, только я – Ни к чему этот балаган, Никита. Сейчас ты про падение на колени начнешь распинаться, про то, что ты дурак, про… Разную чушь, в общем, нести. В результате всем станет неловко, и будет испорчен праздник Ильи Павловича. А он ведь этого не заслуживает. Он позвал нас в гости, хотел, чтобы всем было хорошо и весело, потому…

– Все-все-все – выставил перед собой ладони Валяев – Как много слов, Киф. Слишком много. Можно было выразиться проще и короче.

Он прихватил со стола бутылку коньяку, хлопнул по плечу Азова, и вышел из кафе.

– Не самый плохой вариант – выдохнув, сообщил всем Илья.

– И не самая умная фраза – фыркнула Генриетта, глядя на пузырьки шампанского в своем бокале – Завтра она выйдет вам боком, уж поверьте. Вы не Киф, вам смелость с рук не сойдет, просто потому что за вашей спиной никто не стоит. Так что приветствую вашу отвагу, которая граничит с безрассудством! Я всегда уважала подобную смесь в человеческих душах, она пряна на вкус и будоражит воображение!

Девушка одним махом выпила искрящуюся в свете ламп жидкость, на ее щеках пурпуром расцвел румянец, Илья же наоборот, изрядно приуныл.

– Как сказал бы глава нашей корпорации – прочь печальные мысли – встал со своего стула Азов – У всех налито?

– У меня нет – тут же сообщила всем Генриетта, и обратилась к Костику, сидящему рядом с ней – Юноша, наполните мой бокал!

Олеся с еле уловимым ехидством глянула на Вику, которая, похоже, вообще уже не понимала, что творится вокруг, а после показала мне глазами на бутылку. Я не без удовольствия подхватил ее и поинтересовался:

– Не желаете освежить емкость, приятнейшая во всех отношениях Олеся?

– Отчего же нет, любезнейший Харитон? – в тон мне ответила она – Раз уж мы теперь с вами друг другу не чужие люди, извольте.

– Итак – зычно гаркнул Азов – Дорогие мои! Я рад, что свой очередной день рождения мне довелось встречать вот в такой славной компании. Инцидент? Забудем о нем. Чтобы в «Радеоне» все прошло гладко? Так не бывает, поверьте, всегда что-то да случится. Но это даже хорошо. Это означает одно – мы существуем. Вот когда все замирает, и каждый последующий день становится калькой с дня предыдущего – тогда пришла беда. Тогда из социума, из общества ушла жизнь, и все стало лишь золой и пеплом. За жизнь, друзья мои. За вас! За то, что вы есть, и вы настоящие!

Хорошо сказал, жалко, записать нельзя. Такой тост и упереть не грех.

Звякнуло стекло, засопели носы, спиртное начало переливаться в желудки. Особенно старался Илья, он набулькал себе коньяку в стакан, а не в рюмку. Видать, проняли его слова Генриетты. Впрочем – чего ей не верить? Она к верхушке корпорации ого-го как близка, хотя и не является ее сотрудником, потому знает, о чем говорит.

Что интересно – с уходом Валяева исчезла некая нервозность, которая ощущалась до того. Голоса зазвучали громче, то и дело слышался смех, а через какое-то время и танцы начались, причем самое деятельное участие в них приняли двое – Генриетта, привычная сонливость которой по мере приближения полуночи сменилась активностью, и пьяненький до изумления Илья, который настолько сильно долбил каблуками своих туфель полы, что, казалось, вот-вот они начнут крошиться.

Я же вспомнил об одном важном деле, которое стоило обсудить до того момента, когда меня начнет развозить, потому, чмокнув печальную Вику в щеку, перебрался поближе к Азову, попутно подав знак Костику сделать тоже самое.

Безопасник что-то обсуждал с Зиминым, причем заметив меня оба нахмурились. Не понравилось им, что я помешал.

– Сейчас изложу важную информацию и уползу обратно – успокоил я их – К моей старой любви и новой, как оказалось, любовнице.

– Ты про «как оказалось» вон, остальным рассказывай – посоветовал мне Зимин – Мы правду знаем.

– А я говорил, Харитоша, не ищи приключений на одно место – укоризненно погрозил мне пальцем Азов – Такие вещи всегда наружу вылезают, не в обществе, так в кожно-венерологическом диспансере.

– Типун вам на язык, дорогой именинник – передернулся я – Только этого мне и не хватало. Ладно, теперь важненькое. Знаете, куда я завтра собираюсь отправится?

– Я догадываюсь – тут же отозвался Костик.

– А мы пока нет – переглянулись функционеры – Ну-ка?

– В Серые Пустоши – заговорщицким тоном сообщил им я – Туда, где правит Зло в виде Темного Властелина. Нашел вот тропку. Не знаю – получится, нет, но попробую.

– Чего только сегодня сообщил? – промурлыкал Зимин – Мог бы и раньше сигнализировать.

– Не мог. Во-первых, навалилось всего и много, во-вторых – там все очень зыбко было. Но завтра с огромной долей вероятности пойду я в компании с двумя живыми мертвецами по тайным горным тропам. Так что времени не теряйте, а ну как получится у вас что?

Азов с Зиминым уставились на Костика.

– Никаких гарантий – сразу заявил тот, стягивая с носа очки и протирая их подолом майки – Не-не-не! У меня все готово, что смогу – сделаю, что не смогу – тоже. Но система в этой связи все еще работает если и не против нас, то не «за» точно.

– Все-таки наследие гения иногда оказывается большим злом, чем то, что он сотворил при жизни – вздохнул Азов – В первую очередь, потому что он уже не может его исправить. Не люблю говорить за спиной, но все Никита, все его спешка. «Надо наказать, надо показать, что мы держим руку на пульсе». Держим, верно. Но не на пульсе, а в другом месте, и не всю руку, а только один палец, указательный И вынуть его никак нельзя, потому как если это сделать, то потом придется много чего отмывать. Больно сильно брызнет!

– Да молчи, Илья Павлович – отмахнулся Зимин – Тут, ради правды, и я хорош. Санкционировал же его задумку? Санкционировал. Причем ты говорил, предупреждал, а я не слушал. Киф, налей, давай за светлую голову именинника выпьем.