Александра Ковалевская - Ночь всех проверит [litres]

– «АДРОН» знает, как облегчить жизнь своей белль. Работа требует неподвижности, это вредно для здоровья. Было бы вредно – если бы не «АДРОН» и его меры.

Безделье располагает к размышлениям и наблюдениям. Тимох открыл для себя, что белошвейки первой триады действительно окружены непроницаемой стеной традиций. Ветер проговорился за обедом, что вместе с «Иглой», своим кораблем, девушки принимают ритуальное имя.

– И как вас зовут? – все-таки поинтресовался заинтригованный Тимох.

Вторая белль, намеревавшаяся окунуть в сибо очередной кусочек прессованого хлеба, придерживая его специальными щипчиками, ответила не сразу, стрельнула глазами на патрульного пилота, переглянулась с Мрией и чуть-чуть улыбнулась:

– На патрульных кораблях разве не знают, что у первой триады позывные Мария-Анна-София? Так нас и зовут. Но разрешается иметь не только позывное, а «домашнее» имя, если оно созвучно присвоенному в триаде. Мрию охотно называют Мрия, а не Мария. Так само собой получилось. Есть у нас знакомые Софи и Анаит.

Если в ее голосе была скрытая насмешка, то совсем немного: терпения и вежливости у любой белошвейки с избытком. Патрульный пилот задумался. Белль никогда не знакомились с парнями, даже если соглашались немного пообщаться с ближайшим патрульным. А пилотам и в голову не приходило спрашивать имя у первой, второй или третьей мастерицы. Сколько он себя помнил, белошвейки не рассматривались как девушки, скорее, они были легендой…

Ветер откровенно скучал и от нечего делать выпячивал свою осведомленность. Улучив момент, чтобы не слышала Мрия, он похвастался:

– Белошвейка первой триады не откроет настоящее имя никому. Кроме человека, которому доверяет безгранично. Я год жду этого момента, но эти девчонки невероятно хитрые, потому и вихляют с именем. Уж мы на «Галере» знаем, как они водят парней за нос! Но я, – прогудел, понижая голос, Ветер, – добился того, что не удавалось другим ребятам с «Галеры». Скоро моя Мрия будет полностью моя и откроет все!

Тимох обдумал сказанное. У белошвеек были свои правила игры. Что ж. Этого следовало ожидать.

Он пропустил момент нуль-перехода – уснул, загипнотизированный порханием тонких пальцев белль Анны.

«Игла‐2» вынырнула на орбиту планеты в системе желтого карлика Ило-Соло: Анна мастерски вывела корабль. Если же это была просто удача, то невероятная.

Вторая белль готовилась к посадке на Семилунный.

Она сориентировала длинную продольную ось челнока перпендикулярно системам наземного космического слежения, находившимся на крайнем острове в архипелаге из десятка населенных островов, и корабль ушел на необитаемую сторону планеты. Тимох оценил этот маневр по достоинству: приземляющийся корабль на Семилунном зафиксируют как объект малых размеров, занесут в графу «Падение отработавшего спутникового модуля в океан» и забудут. Ило на восемь десятых покрыт океаном, и вероятность того, что космический металлолом свалится на голову кому-то из горожан, ничтожно мала. А все остальное на этой планете – неважно.

«АДРОН» умудрился еще раз показать свое могущество, рассчитав траекторию приземления таким образом, что «Игла‐2», спустившись достаточно низко, чтобы антенны слежения потеряли ее из виду, бликанула над водами океана и опустилась в заданном квадрате суши в посадочное гнездо. И погрузилась, как в трясину, в слои растительных остатков, поверх которых бушевали и цвели джунгли.

Беглецы уходили прочь от корабля. Мужчины шли первыми, прожигая сезамами дорогу в гуще травяных стеблей, лиан и молодых ростков, сражавшихся за право вырасти могучими деревьями.

Долгие десятилетия растения чувствовали себя вольготно на заброшенной платформе для космических стартов. Растения были везде: они заполнили посадочное гнездо, оплели платформу, протянув длинные гибкие стебли из леса, разрослись поверх плит площадки на перегнивших останках своих же предшественников. Сезамы справлялись, расчищая коридор в высокой траве, сквозь колючие клубки держи-дерева и ширмы мхов, свисающих с жестких, склонившихся арками змеевидных растений с завитками стеблей в форме пружины.

– Здесь не прибрано, – заметила Мрия, осматриваясь и перешагивая через сухой хворост.

Все рассмеялись.

Тимох, единственный местный, назвал зеленое листвяное буйство подлеском.

«Если это – подлесок, то что творится в лесу?» – подумала Анна и повернула голову, с интересом рассматривая нарядное цветущее дерево, возвышающееся над остальными растениями. Мрия тоже заинтересовалась этим местным экзотом.

«Девушкам всегда нравятся букеты, – констатировал про себя Тимох Рей, отключив сезам и бегло глянув поверх подлеска туда, куда были направлены взгляды белль. – Даже если букет тридцать метров в окружности».

Вслух пояснил:

– Это лириодендрон, тюльпанное дерево-старожил, вон какое вымахало, полсотни метров в высоту!

– Невероятно! – восхитилась Мрия. – На нем столько цветов! Они очень крупные, раз видны даже отсюда, и яркие, как огонь. Мы пройдем мимо? Хочется взглянуть на такую красоту поближе.

– Ну уж нет, к лириодендрону я вас не поведу.

– Нам в другую сторону? – поинтересовалась Анна. Тюльпанное дерево с полыхающими гроздьями цветов поразило и ее.

– Нам-то как раз в ту сторону, – сказал пилот. – Тюльпанные деревья специально высаживали по прямой между бункером и стартовой площадкой, они практически круглый год видны издалека – идеальный способ обозначить местонахождение убежища. Здесь растет только один лириодендрон, потомок первых деревьев. Значит, бункер был законсервирован лет на двадцать раньше, чем другие схроны, за местом никто не ухаживал и выжило только одно дерево. Лириодендроны требуют присмотра в первые двадцать лет своей жизни, лес здесь слишком… хм, активный.

Лучше не приближаться к лириодендрону ближе, чем на сто метров: он в периоде бурного цветения, и его приторный аромат будет особенно сильным. А если на дереве есть надломленные ветви, то запах становится тошнотворным. Мы-то, может, и проскочили бы, задерживая дыхание, но я не знаю, как действует запах на младенцев.

– Обойдем! – распорядился галерец.

Этот любит оставить за собой последнее слово.

– Здесь водятся опасные существа? – спросила Анна.

Спросила без страха, скорее, она хотела, чтобы ответ услышала Мрия, слишком старательно прикрывавшая руками ребенка в рюкзачке, укрепленном на груди.

– Днем нам нечего опасаться, – уверил девушек Тимох. – Разве что неожиданно выскочит белка, ящерка или кролик. Животные здесь прыткие, но маленькие. Да, и не срывайте растения и цветы, пока не научитесь различать их.