Ровенна Миллер - Швея-чародейка [litres]

Лицо Кристоса изменило выражение, став более честным и доступным. Его обычная ухмылка и развязность исчезли.

– Не дурачишься?

– Я запал на эту девушку. – Он прочистил горло. – Пенни прекрасное существо.

– Угу, прекрасное.

Я отмахнулась. Ах, любовь – потерянное чувство… Пенни была юной, но не настолько, как многие галатианские девушки, выходившие замуж. Прежде всего она законно могла подписать ежегодный договор о найме. Я с улыбкой вспомнила, что в шестнадцать лет была убеждена в своей зрелости. Ну а Пенни верила в свой опыт.

– Только не слоняйся вокруг, когда она в ателье. Девушка легко отвлекается, а у нас сейчас много работы. Я ясно выразилась?

– Ясно, – с усмешкой ответил Кристос. – Я по-любому буду слишком занят, чтобы торчать с ней в дневное время.

– Ты нашел работу?

Сегодня, к примеру, он не напрягался, чтобы получить ее.

– Не ворчи. Завтра моя бригада начнет сооружать большое здание. При моем авторитете у каменщиков они обязательно наймут меня подносить кирпичи. Прости, я вру. У меня договоренность с Лигой. Завтра мы планируем большую демонстрацию.

Он пристально посмотрел на меня.

– Вы планируете демонстрацию?

Кристос не мог запланировать даже завтрак.

– Не я сам, конечно, – ответил брат. – Нико писал прокламации, Джек помогал. И Венко… Он видит ситуацию целиком, как будто смотрит на нее сверху вниз. Ну а я, по его словам, имею дар мотивировать всех, кто вступает в движение.

– Кристос, я не могу возражать тебе. Однако моя репутация…

– Она важна, мне это известно. Я не прошу тебя маршировать с плакатом в руках. Нет, просто приди, чтобы посмотреть на нас. Увидишь, какие мы серьезные. Как много людей на нашей стороне.

Я не могла отказать своему брату.

– Только не забудь надеть свой колпак.

Он усмехнулся.

– Надену. И еще одно… Профессор Венко хотел бы встретиться с тобой. Я рассказал ему о колпаках.

– Почему это он заинтерсовался швеей-чародейкой? – со смехом спросила я.

– Он исследует эту тему. Изучает магию.

– Никто не изучает магию, – пошутила я. – Это равнозначно разговорам о том, что кто-то исследует нюансы грязных луж или обжиг кирпичей.

– А он изучает. Действительно изучает, Софи. Гений – что с него взять? Я сказал, что приведу тебя этим вечером.

– Кристос! Сначала ты полутра отвлекал Пенни от работы, и это при нашей заполненной доске заказов. Я составляю узор для жакета миссис Норрис. Завтра она придет на примерку, и…

– Я уверен, ты закончишь все заказы вовремя, как всегда. Ты берешь дополнительную неделю на каждую вещь, которую принимает твое ателье.

Я зарумянилась. Он говорил правду. Это была разумная практика в расчете на различные отсрочки.

– Профессор Венко желает познакомиться с тобой, и я не хочу разочаровывать его. А теперь как насчет ланча? Колбаски на палочках? Оплата за мной. Тут есть продавец, который поджаривает их с луком. Это просто вкуснотища.

Я вздохнула, но позволила Кристосу увлечь меня на улицу.

Я жила в городе больше десяти лет, но никогда не бывала на территории университета. Мне незачем было ходить туда. Меня не интересовали науки, которые там изучались: философия, физика, теология. Ни одна из этих дисциплин не вызывала никакого восторга у людей вроде меня. Швеи сами оценивали швы помощниц, чтобы проверить их мастерство, а чародейки учились в своих семьях – обычно у матерей. Первое считалось уважаемым ремеслом, способным поставить в один ряд с прочими владельцами магазинов, а второе относилось к древнему кустарному производству, которым избегали заниматься все, кроме пеллианских иммигрантов. Те же торговали чарами наравне с кунжутным маслом, острым перцем и маковыми семенами, которые служили приправой их любимых блюд. В университете действовали другие правила. Здесь обучали теории, математике и прочим наукам без практического применения, что я едва могла себе вообразить.

Наверное, Кристос смог бы стать ученым, и более открытая система приняла бы его. То ораторское искусство, которое привлекало симпатии к его пламенным аргументам в тавернах, могло бы сделать его превосходным лектором. Целеустремленная вовлеченность, превратившая моего брата в лидера Лиги, могла бы хорошо послужить ему в исследованиях и обучении. Но он никогда не стал бы хорошим бизнесменом, потому что не обладал усердием и самообладанием.

Кристос дергал меня за руку и вообще вел себя нетерпеливо, требуя, чтобы я быстрее доедала свою колбаску на палочке. Та оказалась очень вкусной, как он и обещал, казалось, что луковый привкус исходит прямо из ноздреватой кожицы колбаски.

– Я наслаждаюсь пищей, а не уминаю ее, словно дворовая собака. Мы не должны вести себя, как уличные оборванцы, готовые бежать с помойки, когда их ловят с поличным.

«Больше не должны», – безмолвно добавила я, подумав об очень трудной зиме после смерти матери.

– Мы опаздываем, – сказал он, бросив взгляд на башенные часы Каменного замка, что были видны над черепичными крышами домов.

– Я не знала, что мы действуем по строгому графику.

У меня осталась последняя колбаска.

– Позже он проводит лекцию.

– Тогда почему…

Вопрос повис в воздухе. Не важно. Если этот профессор не намерен держать меня весь вечер, я вернусь в магазин вовремя и сделаю кое-какую работу.

– Венко… Он из Квайсета? Его фамилия звучит по-квайсетски.

Я не знала, сколько людей пересекало нашу северную границу. По геодезическим отчетам, изолированное проживание квайсов за высокими горными пиками как-то влияло на их закрытую и религиозную культуру. Только несколько квайсов – не считая дипломатов из патрицианских семейств и делегатов от торговых гильдий – жили в Галатии. Простые люди из Квайсета не ездили к нам – в городе не имелось ни одного квайсетского района, подобного пеллианскому кварталу. Этот народ считался очень недоверчивым и часто враждебно относился к чарам.

– Скорее из семьи квайсов. Но большую часть жизни он живет в нашем городе. Не считай его квайсетским монахом. У него даже нет акцента. – Можно было подумать, что это все объясняло. – Ты закончила? Наконец-то…

Я позволила ему вести меня, и мы прошли через белокаменные ворота университета. Первый студенческий городок сгорел столетие назад. Все новые здания были построены из кремового и белого известняка. Половина книг из библиотеки размещалась в архиве близ Площади фонтанов – чтобы еще один пожар не смог уничтожить всю университетскую коллекцию сразу.

Еще одним следствием прошлых бед явился внешний вид университета – теперь он выглядел как красивый белый город. Здания были построены в античном стиле, в духе древних университетов Серафа. Впрочем, они были поменьше в высоту и аккуратно располагались на территории вперемежку с цветниками и подрезанными деревьями. Барельефы на зданиях указывали на их предназначение, например древо жизни, на ветвях которого бродили животные всех видов и форм, предназначалось для кафедры биологии. Я улыбнулась, глядя на красивый свиток, висевший на стене одного здания. На нем угадывались имена всех знаменитых философов.