Ник Перумов - Мои путешествия с Кларой Хюммель [СИ litres]

Чёрное озерцо начинало растекаться окрест; варан, словно сообразив, что дело плохо, вдруг ткнулся мордой в плечо Леандре.

– Прекрасная дева… – за луку седла, с другой стороны, ухватилась короткая, но мощная, словно стенобитный таран, рука, мускулы вздулись. – Буду благодарен, если отвратишь ты взор свой от меня, ибо вид мой невместен, и…

– Залезай! – вместо ответа взвизгнула Леандра, ибо мандуки были уже совсем близко. – Хватайся за…

Она хотела сказать – хватайся за меня, но не успела. Гном мигом оказался на спине варана, однако даже и не подумал коснуться госпожи интерна.

Варан, не требуя понуканий, сорвался с места – и, наверное, в те мгновения он на самом деле обогнал бы любого скакового дракона.

На месте жуткого псевдодерева осталось только широкое пятно смоляной, тёмной, словно вар, субстанции; однако оно стремительно светлело, чернота уходила, сменяясь неожиданно-чистой синевой; и в этой водной синеве Леандра увидала смутный силуэт, словно танцевавший над невообразимыми глубинами.

Описание всего случившегося потребовало немало строчек; в реальности прошли считанные мгновения, однако Леандра запомнила каждое из них, словно целую вечность.

Резко просветлевшее пространство – словно окно в океанскую толщу; стремительная тень, длинные серебристые волосы, рыбий хвост, человеческий торс.

И – всё. Варан уже нёсся прочь, являя чудеса резвости; Клара Хюммель вдруг оказалась рядом, взмахнула шпагой, словно салютуя – за их спинами загудело пламя.

Заклятия вдруг заработали?..

Что случилось с мандуками, Леандра тогда не задумывалась. Варан улепётывал с такой похвальной шустростью, что ей оставалось только стараться не слететь с тропы, наспех творимой госпожой Хюммель, исхитрившейся вспрыгнуть на спину их скакуну и примостившейся чуть ли на самом хвосте.

В отличие от гнома, мастер Клара сразу же и очень крепко ухватила впереди сидящего за предплечья.

Дикие заросли Междумирья сомкнулись за ними.

* * *

– Стой, Леандра! Стой, тебе говорят! Поводья натяни, демоны тебя трах… стукни!

Руки у Леа оцепенели, их свело; паника билась и орала внутри, казалось, следом за вараном мчит вся мандуковая орда.

– Стой, дурында! – гаркнула Клара, пихнув ученицу в плечо и это, наконец, подействовало.

Варан замер, словно налетев на незримую преграду; бока его бурно вздымались, а в обращённых на Леандру взглядах сквозили немой укор вкупе со всей скорбью мира.

– Досточтимая госпожа… – раздалось сзади. – Прошу —

– Держи, – за спиной Леандры зашуршала ткань. – Накройся. Не смущай девушку.

– Да разве ж я б посмел?! – ужаснулся приятный баритон. – Она моя спасительница! И пред нею я в вечном долгу! Верным слугой её пребуду, пока не искуплю!..

– Гм. Вот для начала обмотай, э-э-э, скрыв мощь чресл своих. Плотнее. Ещё плотнее. О долгах твоих поговорим потом – я Клара. Клара Хюммель, – прервала чародейка излияния их нового спутника. Леандра так и застыла на спине варана, не в силах обернуться. – Длинноват плащик-то – на, подвяжи. Леа! Ты там что, в статую превратилась? Слезай! Уже можно смотреть. Давай, госпожа интерн, первая помощь и обработка ран, нанесённых агрессивной псевдорастительой формой… ну, сама знаешь.

«Как она ещё ухитряется шутить?! Ой, мама-мамочка, мы же все едва не погибли – ой!..»

Леандру трясло; она не могла разжать судорожно впившиеся в поводья пальцы.

Клара вдруг оказалась рядом, жёсткая ладонь легла на плечо.

– Та-ак, дорогая. Ты у меня, оказывается, в шоке, в самом настоящем. Где у тебя в поясе это снадобье?..

Леандра ничего не ответила.

Силы святые, мы ж там запросто бы остались. И никакая магия б не помогла. А-а-а-а, как же мама? Папа? Зигмунд с Крокордилией?!..

– Осмелюсь ли я предложить…

– Помоги снять ученицу с седла. И, кстати, может представиться, гном.

– Нет! Нет! Только ей, спасительнице моей, прекрасной деве, назову я прозвище своё! И только она сможет разрешить меня от клятвы!– Когда ты успел поклясться, почтенный? – искренне изумилась Клара.

– Всякий гном, спасённый прекрасной девой, в миг спасения своего молчаливо клянётся всем подземным богам, рудных и золотых жил властителям, даёт нерушимую клятву, что будет верен спасительнице своей до того мига, пока долг свой не искупит – и после того такоже, как совесть его повелеть соизволит! – настаивал баритон.

– Ты дал клятву без слов? Никто не выступил свидетелем?

– Как это «никто»? – теперь уже гному настала очередь изумляться. – Великий Граннар, Первый Гном, слышал мою клятву! Он всё слышит, если его попросить, даже помысленное, а не только лишь сказанное!

– Ну, хорошо, – не стала спорить Клара. – И как же долго длится этакое… гм… служение?

– Пока не будет исполнен долг!

– Но кто решает, когда именно он исполнен? – чародейка не уступала гному в упрямстве. – Наверное, э-э-э, спасительница?

Леандра слушала и не слышала. Слова вплывали в сознание лёгкими призрачными облачками, сливались, вновь разделялись, а потом вдруг рушились вниз, на самое дно памяти, становясь суровыми, несокрушимыми монолитами.

«Служить спасительнице», «даёт нерушимую клятву», «пока не будет исполнен долг» …

Ой…

Пляшущие облачка вдруг явили ей родную Долину, знакомую улицу, родительский дом. Все высыпали встречать её, Леандру, – но рядом с ней вышагивает – ай! караул! спасите-помогите! – совершенно нагой гном, обвитый чёрными ветвями псевдодрева, волочащимися за ним, словно обрывки плаща.

И при этом гном церемонно вёл Леандру под руку, нимало не смущаясь собственной наготы, напротив, чопорно кланяясь обратившимся в соляные столпы соседям.

Леандра охнула и зажмурилась.

– Что, что такое? – разом кинулась к ней Клара.

Леа только и смогла, что простонать.

– Так. Голову ей приподними, почтенный.

Скрип пробки, резкий запах эликсира, глоток, горло обжигает, Леандру сгибает в приступе жестокого кашля.

– Что смела дать ты ей за вредоносный яд?! – вдруг загремел гном.

– Спокойней, торопыга! – приязни в голосе Клары вдруг резко поубавилось. – Уж коли ты заговорил стихами… тьфу! Да убери ты руки! Пока я их тебе не отрубила!..

– Спасительнице причинён был вред сугубый!..

– Какой вред сугубый, балда?! – потеряла терпение чародейка. – Противошоковое и общеукрепляющее. Видишь, глаза уже открыла?

Леандра поняла, что лежит на плаще, впопыхах брошенном на твердь Межреальности, а над ней нависают два встревоженных лица – госпожи мастера Хюммель и…

Гном был молод. Каштановая густая борода не спускалась до пояса, не достигала даже середины груди, вместо этого будучи аккуратно и не без претензии на элегантность подстрижена. Знаток классических канонов нашёл бы его нос несколько широковатым, глаза – несколько глубоковато посаженными, а брови – несколько густоватыми.