Кае де Клиари - Маранта [СИ]

— Стой, стой, стой! Куда это ты ведёшь этих…

Прыщавый юнец в плохо подогнанной форме стражника был до того важен и горд возложенной на него ответственностью, что Маранта едва не рассмеялась.

— Куды, куды! В тюремный блок, вот куды!

Золас так умело изображал неотёсанную деревенщину, что девушке пришлось зажать рот рукой, от чего она громко всхлипнула, но это было расценено, как плачь.

— Нам приказано доставить арестантов, мы доставляем! — продолжал замаскированный бандит.

— Полковник Мочан, что ли приказал?

— Он самый, Мочан и есть, чума его побери, эту мочу ослиную! Отведи, говорит, да помести рядом с Теренцием, я их вместе, когда вернусь, допрашивать буду! А как я узнаю, где держат этого самого Теренция, когда меня только сегодня перевели сюда от северных ворот? А это, кстати, Мочан велел здесь оставить, приду, говорит, заберу!

С этими словами Золас поставил на пол корзинку, в которой, что-то соблазнительно звякнуло.

— Теренция найти? Ну, это не проблема! — Важный юнец вдруг стал приветлив и дружелюбен. — Как раз моё дежурство кончилось, вон сменщик идёт! Пошли, дядь, провожу куда надо.

Произошло традиционное — «Пост сдал, пост принял!», и вся компания двинулась вслед за парнем в нелепо сидящей форме. Они шли запутанными коридорами, где со стен свисали гирлянды оборванных проводов, а с потолка свисали лохмотья мокрой штукатурки. Грозное внешне, здание полицейского управления, изнутри прогнило насквозь и давно нуждалось в ремонте, но на это у государства всё никак не хватало денег. Впрочем, его обитатели и хозяева, казалось, совсем не тяготились удручающей обстановкой. На лицах служащих играли довольные улыбки, в обшарпанных подсобках весело кипели чайники и даже, шныряющие под ногами крысы, выглядели сытыми и удовлетворёнными. Самозваный провожатый балагурил без умолку, обращаясь к вдвое старшему «коллеге» свысока, насмешливо и покровительственно. Как и следует разговаривать с деревенщиной.

— Всё, пришли, здесь он этот Теренций!

Слегка запыхавшийся, от собственной болтовни, малый указал на дверь, возле которой стоял часовой.

— Ой, спасибо, сынок! — проговорил, расплывшийся в улыбке, Золас, кладя руку на плечо самонадеянного юнца. — Век твоей доброты не забуду!

При этом его пальцы сделали почти незаметное движение, и парень вдруг осел на пол, недоумённо хлопая глазами.

— Чо это с ним? — спросил часовой, глядя, как незадачливый новобранец свесил голову набок и совсем завалился, словно полупустой мешок с ватой.

— Перебрал парниша! — пожал плечами Золас, продолжая разыгрывать простака. — А шо, правда, тот самый Теренций у вас тута?

— Ну да, здесь он, а с этим-то что делать?

— С этим? Ну, в койку его надо, не на полу же оставлять валяться! Слыш, служивый, подсоби!

Золас наклонился, чтобы подхватить бесчувственного парня подмышки. Часовой поколебался секунду, потом прислонил к стене древнее обшарпанное ружьё и взял «пьяного» за ноги.

— А куда?..

Договорить ему не пришлось: Маранта, скромно стоявшая в стороне, ткнула его пальцем где-то за ухом, и он рухнул на тело первого, напоминая такой же мешок с ватой.

— Высший класс, детка! — Улыбнулся Золас, снова становясь собой.

Девушка подёргала ручку бронированной двери.

— Заперто! Может у этого найдётся ключ?

Она показала на вырубленного часового.

— У него? Можешь даже не тратить время на поиски. Часовым ключи не доверяют, забыла? Да и кому в наше время нужны ключи?

С этими словами он порылся в карманах, извлёк какую-то мятую проволоку, распрямил её, сунул в замочную скважину, повернул туда-сюда, после чего замок щёлкнул, и дверь распахнулась, пропев что-то печальное немазаными петлями. Тут настало время восхититься Маранте — для этого человека, похоже, вообще не существовало замков.

Они вошли, толкая перед собой, спящего на ходу, Порфирия, а затем втянули за ноги обоих обездвиженных стражников.

— Они хоть очнуться? — спросила Маранта.

— Мой проспит часов пять или шесть, а потом ещё сутки будет плохо соображать и натыкаться на предметы, а за своего «клиента», сама отвечай!

Девушка неопределённо пожала плечами и больше они не возвращались к этому вопросу. За дверью была кромешная темень, но по гулкому звуку шагов можно было понять, что помещение, в которое они попали, довольно просторное. Золас прихватил факел из коридора и теперь поднял его на вытянутой руке. Это была не тюремная камера, это была пыточная! Даже камерой было бы неправильно назвать это отвратительное место.

Правильнее было бы сказать, что они попали в пыточный зал, уставленный замысловатыми приспособлениями в которых угадывались то переделанные столярные верстаки, то спортивные тренажёры. Извращённая фантазия здешних обитателей превратила эти мирные предметы в орудия для причинения адской боли. По-видимому, здесь могли «работать» сразу несколько следственных групп, которым требовалось допросить подозреваемого «с пристрастием».

Однако рассматривать эти, залитые кровью и блевотиной, экспонаты долго не пришлось. Из дальнего угла пыточного зала послышался стон и Золас бросился туда. Маранта последовала за ним, усадив Порфирия на какую-то скамейку. То, что предстало её глазам, заставило шевельнуться волосы даже у этой, повидавшей виды девушки! Обнажённое тело Теренция было растянуто вертикально на одном из импровизированных пыточных станков. Его руки и ноги совершенно посинели, перетянутые, глубоко врезавшимися в плоть, верёвками. Всё тело носило следы долгих и изощрённых побоев. Бедняга был ещё жив, но ничего не соображал от боли. Маранта оглянулась на Золаса, и её волосы шевельнулись ещё раз! На главаря бандитов было страшно смотреть — его зубы были оскалены, как у волка, а в глазах было столько ненависти, что казалось, она сейчас выплеснется наружу и затопит это проклятое место!

Взмах ножа и Теренций грузно обрушился вниз. Золас подхватил его, как ребёнка, на руки и перенёс на большой дубовый стол на котором, по-видимому, составлялись протоколы.

— Очнись, дружище! — приговаривал свирепый разбойник и в его голосе слышались слёзы. — Мы тебя спасём! Только не умирай! Нам бы добраться до лагеря, а там… А потом вернусь и растяну здесь и прокурора и обер-полицмейстера и ещё кое-кого!

Маранта подключилась к делу и освободила конечности бывшего трактирщика от остатков верёвок. Отбросив брезгливость, она, изо всех сил, растёрла ему кисти и ступни, думая при этом, что бедняга, даже если выживет, то может лишиться и того и другого. Да, такую жизнь и врагу не пожелаешь, а другу-то и подавно!

— Как же мы его отсюда вытащим? — спросила девушка.