Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

– Я… я помню, что в пещере опасно, – подтвердил я. – Но не помню почему.

– Ты не помнишь, – голос Эмми звучал угрожающе.

– Обычно я стараюсь сосредоточиться на божественных делах, – сказал я. – На качестве жертвенных даров, например. Или на том, какие благовония воскуряют просители. На том, хороши ли были хвалебные гимны. Я никогда не думал, с какими трудностями приходится сталкиваться просителям.

– Ты никогда не думал.

Мне не нравилось, что Эмми повторяет за мной. Изображать греческий хор у нее получалось еще хуже, чем у Калипсо.

– Я читал кое-что в Лагере полукровок, – продолжил я. – Там мало что было сказано о Трофонии. Хирон тоже ничем не смог помочь, он вообще забыл об этом оракуле. Вроде бы пророчества Трофония были мрачными и страшными. Иногда они сводили людей с ума. Может, эта пещера что-то вроде комнаты страха? Ну, знаете, свисающие с потолка скелеты, жрицы, выскакивающие из темноты с криками «Бу-у!»?

Кислое выражение лица Эмми подсказывало, что я не угадал.

– А еще в книге было сказано о двух особых источниках, из которых должны испить просители, – упорствовал я. – Может, глотание смерти и дури – отсылка к этому? Ну, такой, поэтический образ.

– Нет, – тихо проговорила Джозефина. – Никакой это не образ. Эта пещера на самом деле свела с ума нашу дочь.

По моей шее пробежал холодок, словно Станция испустила печальный вздох. Я вспомнил о конце света, нарисованном на стене покинутой детской.

– Что произошло? – спросил я, хотя не был уверен, что хочу знать ответ, особенно если речь шла о том, с чем мне, возможно, придется скоро столкнуться.

Эмми оторвала кусок от хлебной корки и уронила его.

– Когда в Индианаполисе появился император… Этот Новый Геркулес…

Калипсо хотела было задать вопрос, но Эмми подняла руку:

– Нет, дорогая, не проси меня называть его имя. Не здесь. Не сейчас. Я уверена, ты знаешь, что многие боги и монстры слышат, когда их называют по имени. Он хуже большинства из них.

Уголки губ Калипсо сочувственно дрогнули:

– Продолжай, пожалуйста.

– Сначала, – сказала Эмми, – мы не понимали, что происходит. Стали пропадать наши друзья и соседи, – она обвела рукой комнату. – У нас здесь постоянно жили не меньше дюжины человек. А теперь… только мы и остались.

Джозефина откинулась на спинку кресла. В свете лучей, падающих из окна-розетки, ее волосы отливали сталью, как гаечные ключи в карманах ее комбинезона.

– Император искал нас. От знал про Станцию. Он хотел нас уничтожить. Но, как я уже говорила, в это место трудно попасть без приглашения. И его приспешники ждали, когда мы выйдем сами. И забрали наших друзей одного за другим.

– Забрали? – переспросил я. – В смысле живыми?

– О да, – мрачный тон Джозефины словно намекал на то, что такая участь куда хуже смерти. – Император любит пленников. Он забрал наших друзей, наших грифонов.

Из пальцев Лео выскользнула ягода:

– Грифонов?! Ох… Хейзел и Фрэнк рассказывали мне о них. Они сражались с грифонами на Аляске. Говорят, они похожи на бешеных гиен с крыльями.

Джозефина усмехнулась:

– Мелкие, дикие могут быть и такими. Но мы выращиваем лучших… Выращивали. Последняя пара пропала с месяц назад. Элоиза и Абеляр. Мы отпустили их поохотиться – здоровым грифонам охота необходима. Но они так и не вернулись. Для Джорджины это стало последней каплей.

У меня было плохое предчувствие. Мы обсуждали жуткие, смертельно опасные вещи, но было что-то еще. Гнезда грифонов в нишах над нашими головами. Далекое воспоминание о последовательницах моей сестры. То, о чем говорил Нерон в моем видении: Новый Геркулес мечтает уничтожить Дом Сетей – словно это было другое название Станции… Мне казалось, что на обеденный стол легла чья-то тень. Тень кого-то знакомого, от которого, возможно, мне следовало бежать без оглядки.

Калипсо сняла салфетку с руки.

– А ваша дочь? – спросила она. – Что случилось с ней?

Ни Джозефина, ни Эмми не ответили. Агамед понурился, его залитое кровью одеяние окрасилось в разные оттенки соусов начос.

– Все понятно, – сказал я в тишине. – Девочка пошла в пещеру Трофония.

Эмми посмотрела мимо меня. Ее острый, как наконечник стрелы, взгляд был устремлен на Агамеда.

– Джорджина вбила себе в голову, что единственный способ спасти Станцию и найти пленников – посоветоваться с оракулом. Это место всегда манило ее. В отличие от большинства людей, она его не боялась. И как-то ночью она убежала. Агамед ей помог. Мы точно не знаем, как они туда добрались…

Призрак потряс магический шар и бросил его Эмми. Прочитав ответ, она нахмурилась.

– «Так было предначертано», – прочла она вслух. – Не знаю, что ты хочешь сказать, старый мертвый дурак, но она ребенок! Ты знал, что случится с ней без трона!

– Без трона? – удивилась Калипсо.

В моей голове, словно в окошке магического шара, появилось очередное воспоминание.

– О боги! – выдохнул я. – Трон.

Но не успел я сказать и слова, как весь зал содрогнулся. Тарелки и чашки с грохотом посыпались на пол. Агамед исчез во вспышке цвета начос. Витраж из зеленых и коричневых стекол в центре потолка потемнел, словно солнце закрыла туча.

Джозефина вскочила:

– Станция, что творится на крыше?!

По-моему, здание ничего не ответило. Из стены не выскочил кирпич. Двери не принялись хлопать, передавая сообщение азбукой Морзе.

Эмми положила магический шар на стол:

– Оставайтесь здесь. Мы с Джо проверим, что там.

– Но… – нахмурилась Калипсо.

– Это приказ, – отрезала Эмми. – Я больше не хочу терять гостей.

– Это не может быть Ком… – Джозефина осеклась. – Это не может быть он. Может, Элоиза и Абеляр вернулись?

– Может быть, – в голосе Эмми не было уверенности. – Но на всякий случай…

Обе женщины бросились к металлическому шкафу на кухне. Эмми схватила лук и колчан. Джозефина достала допотопный пистолет-пулемет с двумя ручками и круглым барабанным магазином между ними.

Лео едва не подавился тортом:

– Это что, Томми-Ган?! [6]

Джозефина нежно погладила свое оружие:

– Это Маленькая Берта. Напоминание о моем неприглядном прошлом. Я уверена, что нам не о чем беспокоиться. Но вы не высовывайтесь.

Успокоив нас таким образом, вооруженные до зубов хозяйки отправились проверять крышу.

Я прекрасно понял, что значит «не высовываться».

А вот Лео с Калипсо решили, что нам нужно помыть посуду после обеда. (См. выше мои комментарии в теме «Быть полезным – глупее не придумаешь».) Я намыливал. Калипсо ополаскивала. Лео сушил. Вот кто точно не перетрудился: он просто брал тарелку и слегка нагревал руки.