Себастьян Кастелл - Убийца королевы [litres]

– Достаточно увидели? – спросила Тасия, скрестив руки на груди.

– Простите, – сказал я. – Издержки профессии.

– И какая у вас профессия?

– В основном люди пытаются меня убить, – сказал я, показав на метки Чёрной Тени вокруг левого глаза. – Когда им это не удаётся, я забираю их деньги.

– Как благородно, – сказала она. Её тон напомнил мне тон Мариадны. На секунду я увидел искру, на которую намекал Эррас в гостинице.

– Лучше так, чем тюрьма, – ответил я.

Она показала мне язык, что застало меня врасплох и заставило засмеяться.

– Вы всех посетителей так встречаете?

– Я обнаружила, что смертный приговор может стать своеобразным освобождением для того, кто всю жизнь приседал в реверансах.

Голос её прозвучал резковато – как первый толчок одного из предупреждающих рыков Рейчиса. Потом она покачала головой.

– Простите меня. Мне совершенно отказали хорошие манеры. Так зачем вы здесь, мастер Келлен?

– Господин Келлен, – сказал я, поскольку Рейчиса здесь не было, чтобы на это пожаловаться. – Или просто Келлен. Я – новый наставник королевы.

– Как поживает её величество? – спросила Тасия.

В её голосе было больше участия, чем следовало ожидать от приговорённой служанки к своей правительнице.

– Вы знакомы с королевой?

– Она часто приезжала в дом моей госпожи, когда была помладше. Я заботилась о ней во время этих визитов. В последний раз я видела её несколько месяцев назад.

– Её величество поживает прекрасно, – сказал я. – Хотя в последние дни у неё маловато наставников.

Глаза служанки вспыхнули.

– Кореш и Аррасия?

– Уволились. Из жизни.

Она кивнула, её мимолётная улыбка определённо напомнила мне Рейчиса.

– Давно пора.

– Каранетта всё ещё там.

Тасия фыркнула.

– Каранетта!

– Мне она показалась довольно милой.

– Она – невежественная корова. Хнычущая трусиха. Она позволяла им – позволяла Корешу и Аррасии – творить те ужасные вещи! С королевой! С маленькой девочкой, запертой в глупом, глупом мире!

– А что ей было делать?

Тасия вскочила и бросила мне в лицо:

– Взять нож и перерезать им глотки. Убить их во сне. Убить, когда они принимали ванну, или когда один из них был болен и не мог защищаться. Найти возможность покончить с ними! Проклятие, она королева Дарома. Кто-то должен был прикончить их ради неё.

Меня удивила такая горячность. Тасия сделала глубокий вдох и выдохнула, прежде чем снова сесть.

– И всё же, – сказал я, вспомнив слова Шеллы о том, что у королевы есть слабость, которой можно воспользоваться, – никто этого не сделал.

Тасия покачала головой.

– О, мы гордые и благородные люди. Мы, дароменцы. Слишком благородные, чтобы сделать что-то трудное, когда это необходимо.

– То, что вы пытались сделать с Леонидасом? – спросил я. – Сделать что-то трудное и покончить с ним?

Её глаза внезапно стали твёрдыми, как железные прутья решётки камеры.

– Вы защищали Мариадну? – спросил я.

Выражение её лица осталось бесстрастным. Ни следа гнева или страха.

– Вы защищались? Он на вас напал?

– Зачем вы здесь? – спросила Тасия.

– Меня послала королева.

– Я вам не верю. Королева никогда не совершила бы столь глупого поступка.

– Почему? И почему вы не позволяете графине Мариадне вас навестить?

– На оба вопроса есть один и тот же ответ.

Её глаза смотрели с непреклонной серой неподатливостью стен её камеры. Она не собиралась ничего мне раскрывать, пока нет. Если я буду упорствовать, я ничего не добьюсь, и я не собирался доставлять ей удовольствие, задавая вопрос второй раз.

Выражение лица Тасии изменилось, чуть-чуть, пока она смотрела на меня.

– Значит, не без мозгов, – сказала она наконец.

Наше начинающееся состязание подошло к концу, когда Рейчис протиснулся между прутьев решётки обратно в камеру.

– Других заключённых нет. Но охраняют довольно строго. Мы не вырвемся отсюда без крупной помощи.

Я кивнул.

– Ваш фелидус арборика действительно говорит с вами, мастер Келлен? – спросила Тасия.

– Господин, – сказал я. – Просто госпо…

Она перебила:

– Вы каждый раз поправляете людей, когда они ошибаются, господин Келлен? Если да, кто-нибудь потрудился сообщить вам, как сильно это раздражает?

Рейчис так расхохотался, что упал на задницу.

– С ним всё в порядке? Похоже, у него судороги, – сказала Тасия.

– Он в порядке. Наверное, просто снова глисты.

– О, сомневаюсь. Мне он кажется красивым и холёным маленьким воином.

Тасия села на один из стульев и протянула руку Рейчису, который встал и неторопливо подошёл, чтобы её обнюхать.

– Она мне нравится, Келлен. В ней есть огонь.

Он забрался к Тасии на колени и закрыл глаза.

У меня отвисла челюсть.

Тасия посмотрела на меня с лёгкой улыбкой.

– Дружелюбный парнишка, верно?

– Вы не представляете, насколько дружелюбный, – ответил я.

Наконец она слегка расслабилась, как будто слишком крепко держала тяжёлую вязанку хвороста и наконец-то приготовилась уронить её на землю.

– Вы сказали, что вас послала ко мне королева. Если это правда, то с какой целью?

«Проклятие, понятия не имею», – подумал я, но решил ступать осторожно.

– Она велела составить вам компанию. Сказала, что я должен поиграть с вами в карты.

Лицо Тасии смягчилось. Она начала что-то говорить, но передумала. Я увидел, что в уголках её глаз заблестели слёзы. Существовала ли некая связь между королевой и Тасией и игрой в карты? Возможно ли, что меня просто сюда послали – без тайных планов, без скрытых мотивов? Я здесь в самом деле лишь для того, чтобы утешить женщину перед казнью?

– А вы хотите немножко поиграть в карты, Тасия? – как можно спокойней спросил я.

Она кивнула и вытерла глаза рукавом платья.

– Немножко. Это было бы мило.

Именно так мы и сделали. Я вытащил колоду карт, и мы провели остаток часа, играя в «Деревенскую жатву», пока Рейчис похрапывал у Тасии на коленях, а послеполуденное солнце приносило толику тепла сквозь оконную решётку.

Тем вечером я согласился воспользоваться гостеприимством графини Мариадны. Для северной крепости жилище было тёплым, элегантным и в целом соблазнительным. Более мудрый человек спал бы на холоде снаружи.

– Вы играли в карты? – спросила графиня – наверное, уже в третий раз. Она закончила трапезу и положила нож на стол с продуманной точностью того, кто позже может захотеть пырнуть вас этим ножом.

Еда была простой, но обильной, в качестве коронного блюда подали жареного фазана в каком-то соусе из зимних ягод. Я не сомневался, что фазана счёл бы восхитительным любой, кого не критиковали бы каждый раз, стоило ему поднести ложку к губам.