Себастьян Кастелл - Убийца королевы [litres]

– Ваша милость? – её голос был полон смущения и гнева. – Так вот кто я для тебя?

– Прости, Мариадна. Пожалуйста, ради собственного же блага, просто уйди.

– Келлен, впусти меня.

Я стоял тихо, прислонившись головой к двери, которая нас разделяла.

– Келлен, мне нужно тебя увидеть. Нам нужно поговорить о…

Я ударил кулаком в дверь.

– Как ты можешь хотеть меня видеть? Как вообще можешь хотеть со мной разговаривать после того, что я сделал на твоих глазах? Что, чёрт возьми, с тобой не так?

На мгновение по другую сторону двери воцарилась тишина. Потом Мариадна сказала:

– Келлен, я не понимаю того, что видела. Я не знаю, почему ты это сделал. Маршал Колфакс… один из его людей… заставил меня туда прийти. Ты не поступил бы так без причин. Они тебе угрожали?

– Я это сделал, – сказал я. – Вот и всё, что имеет значение, не так ли?

– Не знаю, – ответила она. Теперь она всхлипывала. – Я не понимаю, что происходит, но не могу поверить, что ты бы… Я знаю, ты не такой. Келлен, клянусь, я выслушаю… Я поверю всему, что ты скажешь, только открой дверь и поговори со мной. Что бы ни было между нами, я знаю, это по-настоящему. Я знаю, это хорошо. Мне просто нужно понять…

Моя рука легла на дверную ручку, готовая её повернуть. Я хотел Мариадну больше, чем хотел чего-либо за всю свою жизнь. Мысль о том, что она способна выслушать меня, позволить мне объяснить, что она может мне поверить…

Проведя столько времени в пустыне, сколько провёл в ней я, учишься не доверять миражу.

– Уходите, графиня Мариадна, – сказал я. – Ни в этом мире, ни в следующем нет ничего, что заставило бы меня вас впустить.

Я долго слышал её в коридоре. Она то плакала, то сердилась, то колотила в дверь. Но по большей части просто снова и снова повторяла моё имя.

Я выдержал всё, заставляя себя чувствовать крошечную часть страданий, которые ей причинял, как будто это могло что-то изменить в мире. И только потом, когда я, наконец, услышал, как она уходит, последняя частичка того, что некогда было моим сердцем, разбилась пополам, и я начал рыдать, как ребёнок. Оказывается, даже человек с одной чернотой в душе может чувствовать боль.

Когда часы пробили полночь, я всё ещё стоял у двери своей комнаты.

В глубине души я хотел, чтобы Мариадна вернулась и дала мне ещё один шанс впустить её, поговорить с ней, признаться во всех моих провалах и надеяться, что она всё же примет меня. Но я, конечно, знал: такого никогда не случится. Поэтому, услышав осторожный стук, такой тихий, как будто он мне почудился, я отступил на шаг. Второй стук был чуть громче.

– Келлен, впусти меня.

Королева. Её голос был еле слышен за толстой дверью. Я взялся за дверную ручку. Клянусь, я снова почувствовал пленителя – он словно стоял с другой стороны, его рука касалась той же медной ручки, что и моя; он выжидал, пока я открою дверь и снова ему поддамся. Закрывая глаза, я до сих пор видел служанку, с лицом, полным ужаса, когда я…

– Простите, ваше величество, – сказал я. – Мне нездоровится.

Я не знал, во дворце ли сейчас белый пленитель. Возможно, Ша-маат упомянула о нём, чтобы дать мне повод остаться в комнате, но страх в животе подавил любое отвращение к себе, какое могла чувствовать моя душа.

– Келлен, тебе нужно меня впустить.

Я не мог понять, почему королева просто не попросит одного из своих маршалов открыть дверь отмычкой или, проклятие, эффекта ради выбить её и посмотреть, насколько сильно заклинание Ша-маат. Потом понял: королева, должно быть, пришла одна.

Я посмотрел на Рейчиса. В его ответном взгляде было мало сочувствия.

– Нет, – наконец ответил я.

– Пожалуйста, Келлен. Ты не понимаешь. Ты мне нужен.

Её голос звучал так жалобно, что я начал поворачивать ручку. Но меня остановило воспоминание о последнем предупреждении Колфакса. «Представь, что они могут заставить тебя с ней сделать».

– Уходите, ваше величество. Я подал в отставку.

– Келлен, пожалуйста! Ты не понимаешь. Несколько моих охранников покинули свои посты, тут что-то не так…

Напряжённый шёпот донёсся до меня из-за двери:

– Ваше величество, я должен увести вас отсюда. Сюда идут!

Это был голос Арекса.

– Пожалуйста! – заплакала королева.

– Мы должны идти, – сказал Арекс.

– Келлен!

Голос прозвучал так, будто её тащили прочь. Я надеялся, что именно это и происходит. Арекс защитит её гораздо лучше, чем я. Кроме того, он уже доказал, что может победить меня в честном бою.

На мгновение воцарилась тишина. Потом в коридоре послышался стук тяжёлых сапог.

– Проклятие, – сказал Рейчис, навострив уши.

– Что происходит?

– Аристократы… Арекс сказал, большинство из них сегодня не явились ко двору. И пожары по всему городу, а маршалы сняты с постов. Келлен, это переворот.

Я потянулся к двери, но спохватился. Если я ввяжусь, есть шансы, что я погибну. Хуже того, могу к тому же убить королеву. Может, лучше будет остаться в стороне.

«Она с Арексом, – сказал я себе. – Он о ней позаботится. Если, конечно, не участвует в перевороте».

Рейчис рычал у двери. Не свистел, не оскорблял, не угрожал. Просто рычал. Как будто он не мог больше выносить мои заскоки и связь между нами начала рваться.

Более храбрый человек воспринял бы это как знак и открыл бы дверь, но я родился трусом, как некоторые люди рождаются с косолапостью или волчьей пастью. В жизни ты играешь теми картами, которые тебе выпали.

Потом я услышал вопль.

Звук не может быть настолько громким, просто не может. Каменные стены и дубовая дверь? Не говоря уже о том, что она, наверное, находилась по крайней мере в тридцати ярдах отсюда. И всё же королева как будто стояла рядом со мной. Страх, неприкрытый ужас в её голосе сочетались с ноткой отчаяния, нужды. В ком-то. В ком угодно. Во мне.

Это был просто вопль, вот и всё. Он длился всего секунду.

Но мне его хватило.

Хватило, и всё тут.

На одно короткое мгновение не осталось живущего во мне труса. Вокруг моего глаза не было Чёрной Тени. Не было никакого белого пленителя, готового заползти в мои руки, ноги и любую другую часть моего тела, чтобы использовать их по собственному усмотрению. Я даже не слышал Фериус Перфекс с её аргосской ерундой, уговаривающую меня посмотреть на вещи по-другому.

Был только этот вопль.

Я услышал ещё один рык и решил, что рычит Рейчис, но это не мог быть он, потому что мгновение спустя я услышал, как он сказал:

– Проклятие, давно пора.

Я повернулся к нему.

Его глаза стали тёмными. Его мех потерял цвет, сделавшись абсолютно чёрным. Ни полос, ни оттенков. В Рейчисе не было ничего милого, смешного или великодушного. Он был убийцей, ждущим, когда откроется дверь, чтобы ответить на вопль зубами и когтями.