Ханна Джеймесон - Выжившие [litres]

– Тебе-то они зачем? – поинтересовался я, беспокоясь о возможных последствиях.

– А почему нет? Все, что я знаю: мир рухнул, и наступит время, когда мне понадобится защита. Лучше пусть другие думают, с чем им охотиться на оленей, но оружия для преследования меня у них не будет.

– Томи, никто ж никого не преследует.

– Да? А вот тут кое-кто попросил меня шпионить за другими.

Мне нечего было ответить.

От мысли, что во всем отеле только у Томи есть годный пистолет, стало неуютно. Словно она предвидела войну.

– Эй, хотите немного мета? – поинтересовался Арран, озадаченный откровением Томи.

Он вернулся с каким-то невероятным пластиковым приспособлением, которое, как выяснилось через пару секунд, оказалось импровизированной трубкой. Со щелчком он открыл зажигалку и вдохнул, плотно обхватив губами верхний конец трубки. Вода запузырилась.

– И что эта штука делает? – крайне сдержанно спросил я.

В моем жизненном опыте наркотики группы А отсутствовали. Кристаллический метамфетамин находился в том же ментальном отделе, что и крэк, и героин, а марихуана и кокаин были экспериментальными наркотиками, которые обычно пробуют пару раз в колледже, но не вводят в привычку, если не собираются умереть.

– Все, – ответил Арран, – резче, ярче. Как суперскорость, но действует подольше.

Томи пожала плечами:

– Я хочу.

Немного подумав, я тоже согласился. Мне было весело и не хотелось уходить. Поэтому я выкурил немного мета, и ощущение оказалось удивительно приятным.

Помню обрывки разговоров в течение следующих четырех часов, но здесь их записывать не стоит. В основном говорили о телешоу, цитировали любимые фильмы. Томи рассказала смешную, но грубую историю об одном из своих бывших бойфрендов – по крайней мере, мне она показалась смешной; мы с Арраном много смеялись, у меня даже в какой-то момент перехватило дыхание. Арран много рассказывал об Алане Партридже, а потом мы с Томи немного поболтали о книгах. Арран еще покурил и с легкой улыбкой на лице заснул, заложив руки за голову.

Глаза Томи были широко распахнуты и слегка расфокусированы.

Я заметил, что метамфетамин намного улучшил вкус алкоголя. Кожа будто высохла, и по всей поверхности ощущались легкие покалывания словно от электрического тепла, будто мои нервные окончания поджаривают. Центр тяжести сместился, и теперь находился где-то в шее, вместе со всем моим дыханием. Легкое раздражение от стоявшего в комнате дыма заставляло меня сглатывать по несколько раз в минуту.

Потом мы заговорили о политике. Не помню, как нас туда занесло, но помню, как Томи, вздыхая, говорила:

– А можно не начинать про Ирак? Ты такой зануда.

– То, что мы имеем сейчас, результат твоего голосования!

– Я голосовала только за то, чтобы сделать нашу страну лучше!

– И что вышло?

По-моему, мне удалось разозлить ее или задеть за живое.

– Такой подход слишком упрощенный, – произнесла она, еще раз презрительно выделив голосом слово «упрощенный».

На том этапе я уже не справлялся с многосложными словами, поэтому на меня произвело сильное впечатление, что ее язык все еще не заплетается. Она поискала глазами сигарету и поняла, что докурила ее. Томи прислонилась головой к матрасу на кровати Аррана и долго выдыхала. Воздух в комнате был плотным, словно в летнюю ночь во Флориде.

Наконец она открыла глаза и сказала:

– Я хочу заняться сексом.

В ответ я пробормотал что-то типа «не понял, что?» или подобную бессмыслицу.

– Я не шучу, – сказала она, – и не предлагаю руку и сердце. Я просто хочу заняться сексом.

Я все еще не знал, что сказать, потому что не решил, нравится она мне как человек или нет. Секс – это совершенно другая область, отдельная от симпатий и антипатий. Он так легко отделялся от всего, что я даже вроде не вспомнил в тот момент Надю.

– В чем дело? – поинтересовалась Томи. – Никогда не трахал либертарианку?

– Дело не в этом.

– Да ну, неужели? Интересно! Хотя ты уже удивил меня, когда согласился на мет. Думала, оскорбишься таким предложением.

– Я тоже так думал! А потом… чего уж там, конец света все-таки!

– В точку. Что нам терять?

– Я просто не уверен, что это хорошая идея, – придумывал я на ходу оправдание. – Ты нравишься Аррану, а тут я влезу, как… полный урод.

– Не парься. Арран отшил меня.

– Да? – спросил я, будто я был не в курсе.

– Да, мы собирались. Но… как-то все мутно. Я испугалась, наверное, пьяная была, мне что-то привиделось в углу его комнаты. Я сказала ему и предложила пойти в мой номер, а он просто взбесился и велел мне валить.

– А что ты видела?

Она на секунду задумалась.

– Ничего. Я ничего не видела. Это из серии, когда в темноте ум превращает нормальные предметы в человека. Уверена, что именно так все и было.

Мы оба на мгновение посмотрели в угол комнаты, а затем снова на Аррана.

Томи рассмеялась:

– Как бы там ни было, такие наркоманы со стажем обычно долго не выдерживают.

– Значит, я твой второй выбор, да?

– Ну, я спрашивала Роба, он оказался гей. – Она пожала плечами, и я не понял, пошутила она или нет, но похоже, что нет. – Ну так что? – напомнила она, приподняв бровь. – Пойдешь к себе сочинять записки или как?

Я посмотрел на нее и, может, из-за метамфетамина или виски снова подумал: да какая теперь разница?

Решение, наверное, отразилось у меня на лице, потому что она внезапно встала и протянула руку. Я позволил ей поднять меня на ноги, и мы оба зашатались, теряя равновесие и сцепив пальцы, и я, задев каблуком стакан Томи, опрокинул его. Она засмеялась и прижалась лбом к моей щеке, и какое-то время мы так стояли, поддерживая друг друга более-менее вертикально. После долгого отсутствия близости с другим человеком прикосновения послали мощный заряд окситоцина прямо в мой мозг, где он смешался с кристаллическим метамфетамином, и мы крепко обнялись. Ее волосы пахли дымом, а тело, прижатое к моему, было совсем не таким, как у Нади – Надя была ниже ростом и меньше, – но все равно оно было слишком классным, чтобы отпустить. Когда она протянула руку и кончиками пальцев погладила меня по затылку, я чуть не заплакал.

Я понятия не имел, что она чувствует, если у нее вообще есть чувства.

– Идем? – спросила она, отстраняясь после нашего продолжительного молчания, все еще крепко сжимая мои руки в своих.

Мы оставили Аррана мирно спящим на полу. Рядом с его головой я поставил стакан воды и чуть не упал, но все-таки удержался на ногах. Мой кайфовый мир уже не был флуоресцентным, его будто освещал огонек свечи. Я все еще присутствовал в своем сознании, но сердце замедлилось. Это была лучшая имитация удовлетворенности, которую я испытал за все время пребывания в отеле, и я чувствовал благодарность Аррану за то, что он поделился ею с нами.