Франциска Вудворт - Особый случай [litres]

Довольный, вернулся на постоялый двор, предвкушая увидеть свою рыжеволоску. Пусть дуется и злится, я найду как ее утешить. Да не родилась еще женщина, что устоит перед обаянием Морского Демона!

Для нее сегодня вечером попрошу море засиять тем особенным глубинным светом, который можно встретить в дальних водах. Из струй построю замок, попрошу дельфинов устроить настоящее представление.

Она не устоит.

– Капитан, вы вернулись!

Хозяин постоялого двора подошел ко мне с явным облегчением. Та-а-ак, уже на первом этаже были слышны развеселые морские песни. Припевы в них были явно не для ушей сухопутных крыс.

– Мои люди что-то натворили?

– Ну-у-у…

– Не мычи, а говори! – рявкнул я.

Что там парни могли учудить?

– Они сидят на втором этаже, – проблеял хозяин. – Заказали туда еду, поют песни и играют в карты.

– И что?

– Другие постояльцы ж-ж-ж…

– Жалуются?

– Ну так… слегка волнуются.

Да-да, посмотрел бы я на того, кто решил на меня пожаловаться.

– Держи, – я наобум набрал монет, передал их хозяину двора. – Это за шум. Мне – еды и пусть приготовят ванну. Я в своей комнате.

Теперь понятно, почему на первом этаже никого нет. Никто не хотел связываться с командой Морского Демона.

Пока я поднимался по лестнице, то прослушал часть песни про Одноглазого Эрри и его десять жен. Забросил покупки в номер и ожидаемо не обнаружил в нем ни Арлисы, ни служанок. Я опасался, что девчонка не усидит взаперти, так и вышло. Где-то на описании груди третьей жены я толкнул дверь в комнату, из которой доносился шум.

Она была большой. А еще насквозь пропахшей настойкой Рэма и пластами дыма от аронских сигар. Такие курили кок и Птиц. Они и сейчас смолили между приступами хохота.

Я же застыл, не веря глазам. Среди моих ребят сидела Арлиса. Ее волосы выделялись ярким пятном. В несуразном сером платье она все равно выглядела королевой.

И эта наррова королева сейчас подгребала к себе груду монет разного достоинства. Ее дружок сидел в стороне и смотрел на нее так, как будто видел впервые и не мог поверить своим глазам. Да я и сам не верил! Рядом с ней стояла одна из бутылок настойки. На моих глазах Арлиса сделала из нее глоток и передала Птицу. Тот запрокинул голову, выпивая остатки… увидел меня… выплюнул настойку прямо на сидевшего напротив него Рэма.

Тролль молча двинул Птицу в челюсть, отчего тот перелетел через голову и устроился под окном.

– Нокаут! – хлопнула в ладоши Арлиса. – А у меня пятьдесят серебрушек!

Тут она увидела меня и осеклась. Песня тоже как-то резко прекратилась.

– Кэп! – воскликнул Рэм. – Присоединишься?

– Что здесь делает моя женщина? – прорычал я.

– Находится под чуткой охраной, – не смутился Рэм. – Ты что, кэп, мы с нее глаз не спускаем. А то мало ли… постояльцев тут много. Пришлось спать разогнать, чтобы не мешали.

– Я вижу! – отметил едко. – А напоили, чтобы она с места не сдвинулась?

– Она, между прочим, здесь! Ик…

Я лишь выдохнул сквозь сжатые зубы, когда Арлиса встала и подошла нетвердой походкой ко мне. Распущенные волосы после ванны завились кольцами на спине и плечах, огромные глаза прожигали меня насквозь.

Она выглядела ужасно волнующей и невыносимо пьяной. Запах Рэмовой настойки, казалось, пропитал всю комнату.

– Марш в комнату! – рявкнул я.

– Не-е-ет! – пропела Арлиса, еще и пальцем помахала перед моим носом. – Ни. За. Что!

Мои ребята притихли, переводя взгляды с меня на Арлису. У Рэма аж глаза блестели в предвкушении разборки.

Они серьезно?!

Я молча перехватил Арлису, перекинул ее через плечо, а остальным бросил:

– Через полчаса выдвигаемся.

Если эти пьяные рожи решили отоспаться в теплых постелях, то их ждал сюрприз. На весла в целях наказания! Они мне такую намечающуюся ночь испортили, споив Арлису.

– Пусти! – По спине ударил кулачок. – Беззаконие!

– Точно, Огонек! – согласился я. – Мы вне закона. Смирись с этим.

– Не называй меня так! – выдохнула она, а у меня кровь хлынула куда-то вниз.

Но пьяная женщина – не предел мечтаний. Несмотря ни на что. Потому мне пока оставалось скрипеть зубами и надеяться, что Арлиса хоть немного придет в себя. Интересно, сколько она выпила?

Надежды рассыпались прахом – стоило сгрузить ее на кровать, как она погрозила мне кулаком, а потом расслабленно вытянулась и отключилась, обняв подушку.

– Арлиса! – Я присел на постель и потормошил ее за плечо. Но ответом было ровное дыхание. От нее настолько несло настойкой и табачным дымом, что я подошел к окну и распахнул его настежь, чтобы проветрить.

В дверь поскребли. Служанка принесла поздний ужин и шепотом сказала, что сейчас наносят воды. Зря боялась нарушить сон Арлисы. Ее сейчас и землетрясение не разбудит.

– Ведра теплой и ведра ледяной будет достаточно, – сказал я. Ванну принимать некогда. Поем, ополоснусь, и можно выдвигаться. А ледяная нужна, чтобы унять жар в чреслах, разбуженный присутствием рыжей ведьмочки.

Девчонка сбивала с толку и преподносила массу сюрпризов. То, что она из благородных, все же не вызывало сомнений. Правильная речь, манеры, то, как она себя держит. Но даже Риналлия, живя с нами и наслаждаясь свободой, никогда не пила с командой из одной бутылки и не играла в азартные игры. Ее уважали, ее опекали, но никогда не считали членом команды.

Арлиса же имела удивительную способность везде становиться своей. Растворялась в той среде, куда попадала. Когда встретил впервые – видел перед собой гордую аристократку. После побега ее было не отличить от обычной крестьянки, лишь природная утонченная красота говорила о породе. Сегодня же среди команды она вела себя так по-свойски, как будто они знакомы сто лет.

А еще ее магия и странные татуировки на теле. Кто же ты, девочка?..

Предмет моих беспокойных мыслей беззаботно дрых. Мне все меньше хотелось куда-то выдвигаться. Было огромное искушение лечь с ней рядом, прижав к себе, но воспитательный момент для команды не стоило отменять. Пусть прочувствуют мое недовольство.

И что-то подсказывало: проснувшись, девушка не сильно обрадуется нашему соседству на кровати. Наверняка закатит скандал. И пусть кричит лучше на корабле, чем на постоялом дворе. Еще репутацию хорошего любовника мне испортит…

Но в одном эта бессовестная зараза сыграла мне на руку: ее молокосос-защитник не будет путаться у меня под ногами. Я вчера при всех назвал ее своей женщиной, а она и ухом не повела, а вот он изменился в лице и сделал выводы.

Одно дело – броситься на помощь деве в беде, и совсем иное – вмешиваться в мои отношения с женщиной. Моей женщиной! Я все же расплылся в довольной улыбке. Ничего, никуда от меня она больше не денется.