Александр Гулевич - К бою! [litres]

«Товарищи, я вижу, вы все меня знаете. Понимаю, некоторые из вас испытывают страх, а большинство пребывает в состоянии тревожности, но поверьте, это пройдёт. Не хотелось бы говорить напыщенно, но не могу без этого никак обойтись. Товарищи, к моему глубокому сожалению, всего я сейчас сказать не могу, но скажу так: вы, без всякого сомнения, являетесь цветом русского народа, и вам оказана небывалая честь войти в правящую структуру, но об этом я попрошу вас информацию не распространять, в один момент будете исключены из списка, и доступ вам в брейнет, где мы сейчас с вами и пребываем, будет навсегда закрыт. Предупреждаю сразу, о нашем общении и, если можно так сказать, союзе вообще никто знать не должен. Это многоуровневое и поэтапное испытание каждого из вас как претендентов на будущие должности административно-властной вертикали. Вы первые, кто вошёл в сеть, а за вами следом последуют и другие. Сейчас мы все вместе осваиваемся, учимся и встречаем всех, кто войдёт в сеть, и помогаем им и тем самым формируем свой закрытый клуб, ориентированный в будущее. Предупреждаю сразу, пока о физической встрече в реале не может быть и речи, наше общение будет происходить исключительно в сети, но встреча эта непременно состоится, это неизбежно, но не сейчас и не в ближайшей перспективе. На этом позвольте откланяться, желаю вам успешно освоить брейнет».

Попрощавшись с будущими чиновниками административно-властной пирамиды, полковник покинул сеть. С облегчением выдохнув, он передохнул какое-то время и припомнил считанную с памяти Корнелиуса и генерала Гудзы информацию, обратился к искину своего корабля:

– Марго, необходимо как можно скорее выслать усиленную разведывательно-диверсионную группировку на Терму. Надо обеспечить встречу на высоком уровне генерала Гудзы и Корнелиуса с высшими чинами силовых структур с Нового Санкт-Петербурга, я хочу знать всё, что на этой встрече будет происходить.

Умолкнув на некоторое время, полковник погрузился в размышления. С одной стороны, ему лично хотелось полететь на Терму, а с другой – и без этого дел у него было выше самой высокой крыши. В течение получаса он всё никак не мог принять окончательного решения, но в конечном итоге, взвесив все «за» и «против», Бобёр решил полететь на Терму лично и понаблюдать за встречей его бывших кураторов и где-то даже наставников, и если возникнет в этом необходимость, без всяких сантиментов он вмешается.

– Пожалуй, мы с тобой на Терму слетаем и со стороны понаблюдаем за генералом Гудзой и Корнелиусом, – негромко пробурчал себе под нос полковник.

– А стоит ли так рисковать, наследник? – с непонятной интонацией поинтересовалась Марго, внимательно изучая глубоко погруженного в свои размышления полковника.

– Стоит, – спустя пару минут отозвался Бобёр, продолжая обдумывать возможные варианты своих дальнейших действий. – Очень даже стоит, и это не просто любопытство, а чистейший расчёт, исходящий исключительно из практических соображений. Я не знаю, для чего организуется личная встреча столь значимых на Новом Санкт-Петербурге лиц, да ещё в такой глуши, как Терма, но, видимо, для этого имеются весьма серьёзные основания, а раз так, то очень может возникнуть необходимость всю эту кодлу арестовать, хотя и не думаю, что дело до этого дойдёт.

– Смотри, это может быть крайне опасным мероприятием, – с некоторой тревожностью и беспокойством предупредила Марго.

– Да ладно тебе, прорвёмся, тем более с нашими возможностями. В общем, готовься, как только слетят с Бастиона Корнелиус с Гудзой, немедленно вылетаем на Терму.

Высказав свои намерения, Бобер, прислушавшись к своим внутренним ощущениям, помолчал какое-то время и с воодушевлением выдохнул:

– Похоже, я слишком долго в лечебной воде пробыл, теперь так и тянет силу свою молодецкую проявить и пар выпустить. Пожалуй, слетаю-ка я на наш новый горнолыжный курорт, говорят, там всё на уровне самых лучших международных стандартов возвели.

– Слетай и посмотри, а то всё в делах да делишках погряз, никакой личной жизни, а так никуда не годится, – согласилась Марго и спустя несколько мгновений добавила: – Там действительно очень хороший горнолыжный курорт отстроили, пожалуй, что он в самое ближайшее время войдёт в тройку самых лучших в человеческих мирах, и на это есть немало оснований. Да и люди туда потянулись, и не только, кстати говоря, с Бастиона, на сегодняшний день по официальным данным на курорте пребывает свыше пяти тысяч гостей, и большинство из них путешественники с других планет. Непонятно, правда, как они прознали о долине реликтовых гейзеров с лечебными свойствами, а также Орлиной гряде с лучшими горнолыжными маршрутами, но тем не менее уже сейчас от желающих посетить эти места отбоя нет.

Ничего не ответив, Бобёр покинул административный корпус и, взяв глайдер, вылетел в горы, где собирался провести несколько дней. Он запланировал основательно отдохнуть и провести время весело, не афишируя своего официального статуса, что уже было немалым достижением. Основанная им колония стремительно развивалась и становилась весьма комфортным местом для жизни, и не воспользоваться этим полковник счёл далеко не самой лучшей идеей…

Адмирал Ивашутин который день пребывал в отвратительном настроении, но вида не подавал, он уже не один раз пожалел, что ввязался во всю эту историю с заговором, но уже что-либо изменить был не в состоянии. Они прилетели на встречу на богом забытую планету под названием Терма. Весь полёт адмирал пристально наблюдал за действиями Корнелиуса и генерала Гудзы, убедивших его на свою голову ввязаться в этот комплот против командующего. Хотя выглядело это как консультация с ведущими силовиками с Нового Санкт-Петербурга, и первое время он в это верил, но уже на вторые сутки полёта заподозрил неладное.

Всё было как обычно, но несмотря на это, от недосказанности напряжение постепенно возрастало, заставляя адмирала испытывать дискомфорт и душевное напряжение. Корнелиус и генерал Гудза демонстрировали расслабленность и полную уверенность, как в своих силах, так и в положительном итоге предстоящих переговоров с далеко не последними людьми не только в силовых структурах, но и вообще всей властной вертикали Нового Санкт-Петербурга. Они были мастерами своего дела, но и адмирал был далеко не простым человеком и обратил внимание на тонкую игру, разыгрывающуюся перед ним, и это ему совсем не понравилось.

Наблюдая за всем происходящим на его глазах, Ивашутин, конечно, на равных в лицедействе со своими спутниками тягаться не мог, но тем не менее мастерски подыгрывал им, демонстрируя непонимание глубинного смысла, и это ему удавалось вполне. Его спутники так и не смогли считать его личное недовольство всем происходящим, и это уже можно было считать хоть каким-то, но успехом. Интригами он, ещё будучи на действительной военной службе, не увлекался, хотя временами без этого не обходилось, и всякий раз не испытывал от этого какого-либо удовольствия, на чём, собственно говоря, и погорел, предпочтя выйти в отставку. Больше в каких бы то ни было подковёрных игрищах он участвовать не собирался от слова вообще, и вот опять…