Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 14 [СИ]

В последний раз, когда он оказывался в храме, все это закончилось тем, что один из тех, кого он, наверное, мог бы назвать другом, отдал свою душу этим самым богам. Убил одного из близких Хаджара, а затем и сам пал от его же руки.

Все эти события калейдоскопом острых осколков разбитого зеркала собственного прошлого впивались в память Хаджара.

— Пойдем.

Хаджар моргнул.

На лестнице стояла Тенед. Невысокого роста, в походном костюме, с собранными в косу волосами, она протягивала ему руку. Миниатюрную, с тонким запястьем, но почему-то Хаджар чувствовал надежность в этом жесте.

Что-то зашелестело в его волосах. Ветер игрался с песком и пылью.

Он мотнул головой и, повторяя недавний жест принцессы, проигнорировав её руку, поднялся по лестницам храма. Поравнявшись с драконицей, Хаджар коротко обронил:

— Следите за тем, что вы говорите, моя принцесса, — произнес он на наречие языка драконов. — сражаться одновременно против мертвых и живых, это не то, что мы сейчас можем себе позволить.

И с этими словами Хаджар, чувствуя на себе пристальный взгляд, принадлежащий вовсе не драконице, вошел в дом своего врага.

— Мертвые избегают этого места, — Абрахам, недавно кланявшийся храму, вольготно разлегся на самодельном ложе сделанным из обломков алтаря.

Рядом, так, чтобы всегда держать в поле своего зрения, он положил свой заплечный мешок. Пространственный артефакт, в котором лежало что-то очень ценное и столь же незаконное.

Гай, устроившийся чуть дальше, где когда-то стояли ряды скамей, увлеченно чистил свою секиру. С ней все еще резонировал Алый Клинок, но уже в меньшей степени.

Два оружия вели себя как животные. Сперва рычали друг на друга, но потом принюхались и успокоились. Хаджар же до сих пор пребывал в легком удивлении. Все же, то, что он обладал Хищным Оружием, в какой-то степени давало ему чувство уникальности.

Не то, чтобы он его искал — это чувство, просто… просто оно было. До этих пор, было…

Иция и Густаф сходу отошли ко сну. Причем они именно не погрузились в медитацию, а решили поспать. Довольно необычно для адептов, тем более такого уровня силы. Но существовала примета, что если погрузиться в сон в храме бога, то можно с ним поговорить.

Узнать что-то о своей судьбе или получить благословление.

Настоящих храмов, а не возведенных наспех алтарей, существовало не так уж и много. Большая их часть и вовсе располагалась в таких вот древних развалинах.

Так что адепты не упускали возможности, при удачно подвернувшейся оказии, попытаться получить что-нибудь от небожителя.

Сам же Хаджар уже давно убедился в том, что кроме проблем, обитатели Седьмого Неба ничего другого дать больше не могут.

Абрахам, вскоре, как и Гай, тоже погрузился в сон. Они были настолько уверены в том, что мертвые сюда не сунутся, что ограничились одним лишь сигнальным и охранным амулетом, после чего спокойно отошли в мир иллюзий и миражей.

Хаджар же, не собиравшейся на рандеву с Аксером, вооружившись факелом, отправился мимо стен. На каких фрески утратили свой цвет и блеск и сложно было разобрать запечатленные на них картины. Другие изображали что-то очень пафосное и глупое.

Бог, облаченный в золотую броню из чистого света, повергал демнов… повергал тварей, живущих между мирами… зажигал звезды… помогал смертным возделывать землю… а еще…

— Мне всегда нравилась эта легенда, — внезапно оказавшаяся рядом Тенед провела ладонью над самой первой из “картин” храма.

Там Аксер, в компании других богов, стоял напротив сухого дерева. Единственного, что выделялось на фоне мертвой, безжизненной земля, тянущейся от одного горизонта, до другого.

— Боги оживили дерево, сделали его равным себе, — продолжила принцесса. — а когда оно их предало, то они победили его, но смилостивились и не уничтожили, заперев на Горе Черепов.

Хаджар перевел взгляд с Тенед обратно на картину. Значит так эту легенду видели те, кто слышал её не из перво источника?

Что же, чему удивляться, если первый из Дарханов назван Врагом Всего Сущего. И нет, Хаджар его не оправдывал, но и не осуждал и, возможно, в какой-то мере, понимал.

В той, в которой смертный способен понять богов. Или того, кто им равен.

— Иногда я думаю, что было бы, Хаджар, если бы мои предки не предали Последнего Короля, — неожиданно перевела тему Тенед. Хаджар внутренне подобрался. Нет, она не могла знать. Или могла? Если знала, то почему молчала до сих пор и… — Смогли ли бы мы жить в мире с людьми? Или же те, как говорит Чин’Аме, рано или поздно бы подняли против нас оружие.

— Чин’Аме так говорит? — удивился Хаджар.

— Говорил, — кивнула принцесса. — мне рассказывали учителя. До тех пор, пока не произошла та история, он был уверен, что драконы и люди не могут жить в мире. Теперь, правда, утверждает обратное. За что его и не любят при дворе. Чин’Аме уверен, что ни одна раса не превосходит другую и единственное, к чему должен стремиться наделенный разумом, это к просветлению и единению с миром. Чтобы последнее не значило.

Да, это уже больше похоже на Чин’Аме, которого знал Хаджар. Впрочем, тот, кто не изменился с течением времени, либо уже давно мертв, либо попросту глуп.

Все меняются.

Всё меняется.

И даже дерево может стать богом, который едва было не погубил целый мир.

— Я пойду, Хаджар. Попробую поспать. Говорят, что в храме можно услышать голос бога. Может быть, человеческий бог захочет поговорить со мной.

Человеческий бог… Хаджар уже и забыл, что у разумных животных не было богов в прямом понимании этого слова. Лишь Великие Предки, которые жили где-то на Седьмом Небе, были равны по силе обитателям Яшмового Дворца, но не являлась богами в полном смысле.

Тенед развернулась и ушла к костру. Там лежала простая циновка, которая то и дело меняла цвет из-за отсвета горящего костра, сложенного из тех обломков, что удалось найти в храме.

Хаджар же остался ждать.

Благо, долго ему стоять истуканом не пришлось.

Как только все, кроме него самого, погрузились в крепкий сон, над правом плечом вспыхнул золотой шарик и что-то уселось на Хаджара.

— Между вами много общего, — хмыкнул Хаджар.

— Мной и Аксером? — переспросила Фрея.

Она выглядела, как и прежде. Миниатюрная, размером с мизинец, красавица в золотой броне и с мечом в ножнах. И могущественная настолько, что могла взмахом клинка превратить весь Порт Мертвых в выжженную долину.

— Тобой и Хельмером, — уточнил Хаджар. — вы оба появляетесь ночью, чтобы вас никто не видел. Как воры… Разница лишь в том, что один выходит из тени, а другой из свет. И более никакой.

Фрея какое-то время молча рассматривала фреску.

— Ты становишься мудрее, маленький воин, — произнесла, наконец, она.