Михаил Ланцов - Полковник империи [СИ]

Меншиков пнул, проверяя надежность креплений, одну из балок эрзац-моста. Довольно крякнул. И скосился на звук топоров. Чуть в стороне плотники завершали сооружать короб временного узла коммуникации. Туда сводились все телефонные провода с передовой по этому сектору. Маркировались. И дальше уже вязаным пучком бежали к мосту, под которым и прокладывались. Короб узла сейчас доделают. Установят. Прикроют бревенчатыми перекрытиями и землей, оставив доступ по узкому лазу из траншеи.

А на той стороне траншеи ставили такой же. Только вход с одного из изломов, чтобы снаряд при фронтальном обстреле не залетел случайно. Лишняя возня, конечно. Но мост – цель приоритетная. Его могут попытаться уничтожить. То есть близкими разрывами или даже точными попаданиями порвать провода. И как быть дальше? Гадать какой куда идет в лихорадке боя? А их там целый пучок. Вот Максим заранее и продумал этот момент – соорудить своего рода «распаечные коробки», закрытые от обстрела, и работать уже с ними в случае необходимости…

Приближался рассвет. Поэтому наш герой тяжело вздохнул и отправился к своему автомобилю. Нужно было подготовиться и ему. Больше отсиживаться в штабном бункере не получится. Требовалось выступать ближе к противнику и держать руку на пульсе, чтобы в нужный момент пойти в отрыв. Да и избегать полевых войск в такой напряженной обстановке плохая стратегия. Войска должны чувствовать, что их командир с ними. Видеть его. Слышать. Наблюдать. Что он не прячется за их спины, за их жизни, их кровь и боль. Иррационально, конечно. Из штабного бункера, куда стекается много всякой полезной информации, можно командовать и лучше, и больше. Однако люди существа иррациональные и нередко нуждаются в таких вот демонстрациях больше, чем в чем-то здравом и разумном. Иногда. И сейчас, судя по всему, был именно этот момент. А в деле, что наш герой задумал, люди были очень важны. И особенно их доверие ему.

Где-то в стороне ухнули выстрелы. Это люди Ренненкампфа на соседних участках обозначили вялую артподготовку, начав отрабатывать по целям, выявленных разведкой Меншикова. Северный фронт готовился к общему наступлению и только ждал отмашки. Поэтому Ренненкампф накопил в ключевых местах вагоны и, Максим был уверен, туда уже грузили людей и материальную часть каких-нибудь стоящих в тылу фронта дивизий и полков. Дыру в обороне, что ковырял сейчас наш герой, требовалось расширять и углублять. И делать это как можно скорее и решительнее…

Ночь заканчивалась. Утро неудержимо рвалось вперед, сжирая с чудовищной, прямо-таки хтонической прожорливостью последние минуты и секунды благословенной темноты. Ночь всегда лучше дня. Ночь можно поспать… или хотя бы надеяться на это. Ночь полна свежести и прохлады. Да и вообще, Максиму нравилась ночь больше дня. Слишком яркий свет его раздражал. А сумрачного неба, затянутого тяжелыми тучами, не ожидалось…

И вот – забрезжил рассвет.

Корректировщики, выдвинутые за ночь к германским позициям второго эшелона, уже успели выявить некоторые цели. Поэтому, подтянувшиеся батареи 10-см гаубиц дали свои первые залпы. Эти новые артиллерийские позиции была тоже заранее продуманы и проработаны, во всяком случае на бумаге. Так что действовать удавалось с них пусть и не так точно да ловко, как по первому эшелону укреплений, но вполне себе эффективно и оперативно, без значимого перерасхода снарядов и износа стволов.

Акустические посты тоже продвинулись вперед, вновь объединившись в единую сеть, сведения из которой обобщались в центре управления огнем. То есть, во все том же самом штабном бункере, переносить который не стали. Да и не сумели бы за столь короткий промежуток времени.

Уже в войне тех лет штаб выступал главным нервом армии, без которого она ничто, просто сборище вооруженных людей. Ему, конечно, было вполне позволительно свободно переезжать с места на место, болтаясь как говно в прорубе. Но эффект от такого был бы, словно от мозга, который себя то в заднице обнаруживал, то в подмышках. То есть, вроде есть, а толку никакого, одно лишь неудобство и расходы, ведь питательные соки он тянет в совершенно конских дозах.

Важнейшим моментом было еще и то, что в данной ситуации ресурсов было крайне мало и требовалась предельно точная и деликатная работа. Поэтому штаб сидел крепко и неподвижно, протянув свои нервные окончания – телефонные линии – в самые, казалось бы, опасные и горячие места. Да и с телеграфом почти что сросся, обмениваясь данными с тыловыми и смежными участками.

К сожалению, по ряду причин с собой этот штаб Максим забрать не мог. Ренненкампф не собирался отдавать и отпускать этот штаб в столь рискованное дело. Он, видите ли, уже успел оценить то, КАК работает хороший штаб и был в восторге от его возможностей.

Ничего даже близкого в Российской императорской армии пока не существовало. Ни на Севере, ни на Юго-Западе. Поэтому он планировал на базе этого костяка развернуть новый штат штаба своего фронта. На его взгляд, это было важнее, крепкого и излишне перекачанного аналитического звена в рейде. Намного важнее. И Меншиков это прекрасно понимал, как и то, что за все нужно платить. За все. Всегда. Пусть не сейчас, а завтра. Пусть не рублем, а услугой. Но платить нужно. Вот наш герой и оплачивал привлечение обширного количества прикомандированных из Северного фронта сил и моряков при самом деятельном посредничестве Ренненкампфа. Без них он бы не справился. Без них бы его полк надорвал пупок и лег почти весь на этих рубежах обороны…

В этот раз наступление началось по всем правилам – ранним утром. С первыми лучами солнца артиллерия открыла огонь по выявленным огневым точкам и узлам обороны. А штурмовики поползли в атаку.

В этот раз немцы попытались встретить их губительным стрелковым огнем из ручного огнестрельного оружия и пулеметов, в том числе и условно ручных, которые постоянно мигрировали вдоль фронта по траншеям. Так что штурмовики залегли, укрывшись от слишком плотного обстрела. Хоть у них и были стальные каски, да и штурмовые нагрудники, но помогало это мало против такого плотного огня. Тем более, что винтовочная пуля обладала слишком большой энергией для надежного экранирования такими тонкими скорлупками металла.

Поэтому пришлось на ходу импровизировать.

Максим велел выкатить на дистанцию двух километров все 37-мм Пом-Помы, которые у него имелись. То есть, четыре штуки. И расстрелял по ленте – «в ту степь». Для устрашения и психологического воздействия. А потом вывел в поле бронеавтомобили.

Сразу все, что имелись, чтобы массировать применение и обеспечить значимое, качественное превосходство. Пусть и локально. Тем более, что их было не так много, чтобы размазывать или эшелонировать этот импровизированный «бронетанковый» кулак.