Кристина Кашор - Сердце королевы

Как же она была благодарна небесам за то, что подождали, пока она доберется до дому.

Дождь струился по скатам стеклянной крыши ее кабинета в башне и потоками стекал в желоба.

– Тиэль?

Тот стоял у конторки, скрипя пером по бумаге.

– Да, ваше величество?

– После того, как ты потерял сознание, лорд Данжол рассказал мне кое-что, и это меня тревожит.

– Да? – Тиэль отложил перо и, подойдя, встал перед ней с искренне обеспокоенным видом. – Мне очень жаль это слышать, ваше величество. Если вы повторите мне его слова, уверен, нам удастся во всем разобраться.

– Он ведь был пешкой Лека, я права?

Тиэль удивленно поморгал:

– В самом деле, ваше величество? Что же он вам сказал?

– Ты знаешь, что это значило – быть приближенным Лека? – спросила Биттерблу. – Я помню, что тебя расстраивают такие вопросы, Тиэль, но, если я хочу понять, как помочь своему народу, мне нужно хоть примерно представлять себе, что творилось в королевстве.

– Ваше величество, – вздохнул Тиэль, – этот вопрос расстраивает меня лишь потому, что я не знаю ответа. Вы сами понимаете, мне приходилось иметь дело с королем Леком, как, полагаю, и всем нам, и все мы предпочли бы не говорить об этом. Но порой он исчезал на долгие часы, ваше величество, и у меня нет даже самого расплывчатого представления о том, куда он мог деваться. Мне известно лишь, что он уходил. И никто из ваших советников не знает больше моего. Надеюсь, вы поверите мне на слово и не станете волновать остальных подобными расспросами. Руд только-только вернулся к работе. Вы ведь знаете, у него слабые нервы.

– Данжол сказал мне, – солгала Биттерблу, – что все, что он крал у своих подданных, он крал для Лека и что другие лорды тоже для него воровали. Это значит, Данжол – далеко не единственный такой среди наших лордов и дам, Тиэль. А еще это значит, что всем людям, которых обворовывал Лек, пригодилось бы возмещение ущерба. Ты ведь понимаешь, что ответственность перед этими людьми несет корона? Уплата подобных долгов помогла бы всем нам оставить прошлое позади.

– О небо… – Пошатнувшись, Тиэль оперся рукой о стол. – Понятно, – продолжил он. – Лорд Данжол, конечно же, потерял рассудок, ваше величество.

– Но я попросила своих шпионов навести справки в городе, Тиэль, – ловко сымпровизировала Биттерблу. – И как оказалось, Данжол был прав.

– Своих шпионов? – повторил Тиэль.

Его взгляд стал сначала озадаченным, а потом – совершенно пустым; да так быстро, что Биттерблу протянула руку в попытке остановить его.

– Нет, – сказала она просительно, пытаясь завладеть ускользающим вниманием советника. – Пожалуйста, Тиэль, не надо. Зачем ты так делаешь? Мне нужна твоя помощь!

Но Тиэль ушел в себя и молчал, словно вовсе ее не слышал.

«Будто пытаешься говорить с пустой оболочкой, – подумала Биттерблу. – И это случается так быстро».

– Значит, придется мне спросить кого-нибудь еще, – сказала она.

Голос Тиэля прозвучал словно из глухого колодца.

– Не оставляйте меня сейчас, ваше величество, – сказал он. – Прошу вас, подождите. У меня есть для вас ответ. Нельзя ли мне… нельзя ли мне присесть, ваше величество?

– Конечно!

Он тяжело сел, помедлил мгновение…

– Вся загвоздка в помиловании, ваше величество. В прощении всех преступлений и невозможности установить наверняка, что кравшие делали это для Лека, а не для себя.

– Разве этот указ не родился именно из предположения, что истинной причиной всех преступлений был Лек?

– Нет, ваше величество, – покачал головой Тиэль. – Причиной его стало признание того факта, что нам никогда не удастся ни в чем установить истину.

Какая гнетущая мысль.

– И все же кто-то должен предоставить компенсацию тем, кто понес убытки.

– Не думаете ли вы, ваше величество, что, если бы люди желали возмещения, они попросили бы его у вас?

– А у кого же?

– Любой подданный может написать письмо в суд, ваше величество, ваши писари прочитывают все письма.

– Но умеет ли этот подданный писать?

Взгляд, который Тиэль задержал на ее лице, уже снова был внимателен и полон понимания того, к чему она ведет.

– После вчерашнего обсуждения, ваше величество, – сказал он, – я расспросил Раннемуда о статистике грамотности. К сожалению, он признал, что и в самом деле ее приукрашивает. У него есть склонность… видеть вещи в слишком оптимистичном свете. Это, – Тиэль деликатно кашлянул, – одно из тех качеств, что делают его незаменимым представителем двора в городе. Но с нами он, конечно же, должен быть откровенен. И отныне будет. Я сказал ему об этом прямо. И да, ваше величество, – твердо добавил Тиэль, – достаточное число ваших подданных умеют писать; вы видели хартии. Я по-прежнему убежден, что если бы они хотели возмещения ущерба, то написали бы вам.

– Что ж, прости, Тиэль, но мне этого недостаточно. Я не могу выносить мысли о том, сколько наш двор задолжал народу. Мне все равно, хотят они от меня возмещения или нет. С моей стороны несправедливо его удерживать.

Тиэль молча изучал ее взглядом, сложив руки на коленях. Биттерблу не могла понять, откуда в его глазах эта странная безнадежность.

– Тиэль, – позвала она в отчаянии. – Пожалуйста, скажи, что с тобой? Что не так?

Через мгновение он тихо ответил:

– Я понимаю вас, ваше величество, и я рад, что вы обсудили свои соображения со мной. Надеюсь, что во всех подобных делах вы всегда будете первым делом обращаться ко мне. Вот что я вам скажу: напишите своему дяде и спросите его совета. Пожалуй, когда он приедет, мы сможем обсудить дальнейший план действий.

Истинно, Рор подскажет, что нужно сделать и как. Совет был неплох. Вот только приезд Рора ожидался в январе, а на дворе стоял пока лишь сентябрь.

Быть может, если она напишет ему, он успеет посоветовать что-нибудь еще до визита, в письме.

Дождь убаюкивающе стучал по стеклянной крыше и круглым каменным стенам башни. Биттерблу задумалась о том, как, должно быть, сегодня выглядел главный двор, где вода билась в стеклянные потолки и струилась из желобов в толстую сточную трубу, которая, змеясь вниз по стене, заканчивалась горгульей, извергавшей дождевую воду в бассейн фонтана. В такие дни бассейн переполнялся и вода выплескивалась на плиты двора. Но она не пропадала зря, а находила щелки стоков, которые уносили ее в резервуары, устроенные в подвалах и темницах.

Это было непрактично – в дождливую пору двор неизменно затапливало. Диковинная система, которую не так уж сложно было бы исправить. И все же вода не наносила никакого ущерба двору, ведь его изначально возводили так, чтобы он выдерживал дождь. К тому же Биттерблу нравилось, как все устроено, – хоть ей и нечасто удавалось сбежать из кабинета, чтобы полюбоваться зрелищем. Плиты вокруг фонтана украшала мозаика с рыбками, которые словно бы плавали и играли под блестящей толщею воды. Леку хотелось, чтобы двор под дождем выглядел эффектно.