Александра Кристо - Это гиблое место

Карам разжала хватку и одним прыжком оказалась на ногах.

– И ты мертва, – подытожила она, резко выдыхая. Саксони, которая стояла у боковой стены, прислонившись к открытой двери, неспешно зааплодировала. Ее волосы были собраны в хвост. Пряди метались на ветру туда-сюда – такие же неукротимые, как она сама. Рядом с Мастерицей на полу сидела Тавия, высунув одну руку и время от времени касаясь океанской воды. Характерная «фокусническая» ухмылка играла на ее накрашенных губах.

– Кто-нибудь может мне сказать, что они сделали не так? – спросила Карам.

– Помимо того, что разозлили тебя? – хмыкнула Тавия. – Кстати, напомни мне никогда не делать этого.

Карам сдула волосы с лица.

– Слишком поздно, – отозвалась она. Потом повернулась обратно к Мастерам. – Вы все заранее декларировали свои действия. Когда вы собирались ударить, вы смотрели на свой кулак. Когда намеревались пнуть, вы делали шаг вперед. Не говоря уже о том, как шумно вы атаковали сзади – нельзя же дышать так громко, словно ветер во время урагана.

Саксони и Тавия засмеялись. Но Карам – нет. Смерть – это не то, что можно воспринимать в шутку.

– Вы должны быть тенями, – продолжила она. – Самое худшее в смерти – вы редко видите ее приближение. Смерть подкрадывается к вам и в одно мгновение отнимает вашу жизнь. Вот какими вы должны стать.

– Ты хочешь, чтобы они стали смертью? – спросила Тавия. Карам вздохнула.

– Я хочу, чтобы они выжили. Тень-луна приближается. Вскоре нам всем предстоит воевать с Главой. – Она покрутила шеей и услышала щелчок. Узлы в мышцах начали расслабляться. – Достаточно на сегодня.

Большинство Мастеров покинули вагон настолько быстро, что Карам заподозрила: они опасаются, как бы девушка не передумала и не решила забить их до потери сознания. Но некоторые остались лежать на полу, истекая кровью и хватая ртами воздух, словно воду. В конце концов Тавия помогла Мастерам подняться и отвела в другой вагон. Там, как полагала Карам, их ждал целитель.

– Ты суровый учитель, – заметила Саксони, когда все ушли.

– Как будто Глава обойдется с ними мягче!

– Если продолжишь в том же духе, то, вероятно, не останется уже никого, кто мог бы с ним сражаться.

Карам пожала плечами:

– Несколькими слабаками меньше.

Она села на пол и откинулась назад, опираясь на руки. Океанский воздух нес запах соленой воды, похожий на запах пота. Ветерок приятно охлаждал мокрую шею Карам.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Саксони.

– Если ты решишь, что кто-то из них может причинить мне серьезный вред, я обижусь.

Саксони опустилась на пол рядом с Карам.

– Я имею в виду то, что произошло с твоим отцом. Мы так и не поговорили об этом в Гранке.

Карам старалась не вспоминать это. Ни уныние, ни обида не принесут ничего хорошего – она знала это, потому что за последние годы в Крейдже часто испытывала то одно, то другое. Девушка потеряла отца уже давно – и отгоревала по нему еще тогда. Было бы странно снова делать это сейчас.

И все же ей было неприятно, что все оказалось настолько окончательным. Нельзя было вернуться. Не удастся запрыгнуть в поезд в сторону дома, чтобы принести извинения и попросить прощения. Духи действительно забрали все. Карам намеревалась не думать об этом как можно дольше.

Она провела рукой по лицу.

– Ты плачешь? – встревоженно спросила Саксони. Карам бросила на нее мрачный взгляд.

– Кровь в глаз затекла.

Она указала на порез у себя на лбу. Смех Саксони прозвучал, словно перезвон музыкальной шкатулки.

– Что угодно, лишь бы сменить тему.

– А на эту тему мне нечего сказать, – проворчала Карам.

Из других вагонов донеслись радостные крики. Она посмотрела на свои наручные часы. Наступало время ужина. Все и вправду были голодны, как стервятники.

– А как ты? – спросила Карам. – Глава пытался залезть к тебе в голову.

Саксони пристально смотрела на океан, избегая взгляда Карам.

– Я пережила это, – ответила она. – Нам скорее следует волноваться о том, с какими сожалениями заставит нас столкнуться Глава. Наверняка это окажется что-то впечатляющее.

– «Впечатляющее» звучит интересно, – заметила Карам.

Саксони положила ладонь ей на колено. Карам попыталась сдержать напряжение, норовившее сковать все тело.

– Предложение поговорить все еще в силе, – сказала Саксони. – Если ты решишь перестать подавлять каждую свою эмоцию.

– А ты всегда такая открытая во всем, – парировала Карам. Саксони вздохнула. Свет вокруг словно бы померк. Она сняла руку с колена Карам. Отсутствие этого прикосновения добавило холодка в вечерний воздух.

– То, что произошло между нами, случилось не из-за тебя, – произнесла Саксони. Карам не считала, будто это как-то улучшает положение.

– Тогда из-за кого?

– Моя сестра пропала. Всякий раз, когда я разговаривала со своей бабушкой, мне напоминали о том, что я не сумела найти Зекию и воссоединить нашу семью. Я хотела сделать что-нибудь. Сделать хоть что-нибудь правильно – даже если это означало шпионить за Уэсли. Я все равно приносила хоть какую-то пользу. А происходящее между нами грозило отвлечь меня от этой задачи.

– Ты послала меня под зеркальным шаром, – напомнила Карам. Она никак не могла отделаться от этого воспоминания. Саксони издала звук, средний между ворчанием и вздохом. Мастерица снова откинула голову на пол. Карам медленно улеглась рядом.

Воительница и не осознавала, как сильно ноет все тело, пока не позволила голове опуститься наземь. Дни казались слишком длинными, а ночи – еще длиннее.

– Ты предпочла бы, чтобы я покончила со всем под люминесцентными фонарями в раздевалке? – спросила Саксони. Карам повернула голову, прижимаясь щекой к холодному цементному полу. Под таким углом зрения глаза Саксони выглядели темно-карими. Губы у нее были влажными. Карам видела веснушки, разбросанные по лбу девушки.

«Не думай об этом», – велела она себе.

Но Карам никогда не могла перестать думать, если речь шла о Саксони. Ни одна другая девушка не оказывала на нее такого воздействия. Не потому, что они не были достаточно красивыми, умными или выдающимися, чтобы у Карам перехватило дыхание. Просто они не являлись Саксони. И похоже, только это и имело значение.

– Знаешь, мой отец всегда хотел, чтобы я жила обычной жизнью, – произнесла Саксони. – Чтобы отринула традиции Рода и придерживалась пятидесятилетнего обыкновения нашей семьи – таиться от всех. Он так и не стал прежним после гибели моей матери и Малика в огне. Вероятно, если бы отец увидел меня сейчас, у него случился бы сердечный приступ.

– Ты редко говоришь о своем отце, – заметила Карам.

– А ты никогда не упоминаешь своего, – возразила Саксони. – И об Арджуне ты мне почти ничего не рассказывала.