Энтони Райан - Песнь крови

— Только в кошмарах.

Макрил кружил по поляне, не отрывая глаз от земли, время от времени присаживаясь, чтобы получше разглядеть какой-то след на снегу. Ваэлин видел, как мастер Хутрил делает то же самое, но куда изящнее. Когда Хутрил шел по следу, он излучал вдумчивое спокойствие. Макрил был полной его противоположностью: подвижный, дерганый, беспокойный.

Скрип снега под копытами возвестил о прибытии еще трех братьев Четвертого ордена. Все они были на азраэльских гунтерах, как и Тендрис, и все выглядели суровыми и закаленными, как люди, которые большую часть жизни проводят на охоте. Когда Тендрис представил Ваэлина, все трое приветствовали мальчика коротким взмахом руки и принялись прочесывать местность вокруг.

— Должно быть, они проходили здесь, — сказал им Тендрис. — Псы, наверно, почуяли что-то еще, кроме сытного обеда в лице нашего юного брата.

— А нельзя ли спросить, брат, что вы ищете? — осведомился Ваэлин.

— Погибель нашего Королевства и нашей Веры, Ваэлин, — печально ответил Тендрис. — Мы ищем Неверных. Это труд, возложенный на меня и присутствующих здесь братьев. Мы охотимся на тех, кто стремится отложиться от Веры. Ты, быть может, удивишься, что бывают подобные люди, но поверь мне: они существуют.

— Тут ничего нет, — сказал Макрил. — Никаких следов, ничего, что могли бы почуять собаки.

Он пробрался через высокий сугроб и подошел вплотную к Ваэлину.

— Кроме тебя, брат.

Ваэлин нахмурился.

— С чего бы собакам преследовать меня?

— Ты никого не встречал во время своего испытания? — спросил Тендрис. — Например, мужчину с девушкой?

— Эрлина и Селлу?

Макрил с Тендрисом переглянулись.

— Когда? — требовательно спросил Макрил.

— Позавчера вечером.

Ваэлин гордился тем, как гладко он лжет: нечестность давалась ему все лучше.

— Шел сильный снег, они нуждались в убежище. Я приютил их у себя в шалаше.

Он взглянул на Тендриса.

— Я поступил дурно, брат?

— В доброте и щедрости нет ничего дурного, Ваэлин.

Тендрис улыбнулся. Ваэлина слегка встревожило то, что улыбка выглядела искренней.

— Они по-прежнему у тебя в шалаше?

— Нет, ушли на следующее утро. Они почти ничего не говорили, девушка вообще молчала.

Макрил невесело хмыкнул.

— Она не может говорить, малый.

— Она подарила мне вот это, — Ваэлин вытащил из-под рубашки шелковый платок Селлы. — В благодарность, так сказал ее спутник. Я решил, что не будет ничего дурного в том, чтобы его взять. Он совсем не греет. Если вы на них охотитесь, может, собаки его и почуяли?

Макрил наклонился поближе, понюхал платок, раздувая ноздри, впился взглядом в глаза Ваэлина. «Он не верит ни единому слову», — понял мальчик.

— Мужчина не говорил тебе, куда они направляются? — спросил Тендрис.

— На север, в Ренфаэль. Он говорил, у девушки там родня.

— Он солгал, — сказал Макрил. — Нет у нее никакой родни.

Сидящий рядом с Ваэлином пес зарычал громче. Макрил медленно отступил назад. Да что же это за пес такой, что его собственный хозяин боится?

— Послушай, Ваэлин, это очень важно, — сказал Тендрис и наклонился в седле, пристально глядя на Ваэлина. — Эта девушка хоть раз к тебе прикасалась?

— Прикасалась, брат?

— Да. Дотрагивалась ли она до тебя хоть пальцем?

Ваэлин вспомнил, как неуверенно Селла потянулась к нему, и осознал, что она действительно ни разу к нему не прикоснулась, хотя в тот момент, когда она что-то в нем нашла, взгляд ее был таким проникновенным, что Ваэлину и впрямь показалось, будто она его коснулась — коснулась изнутри.

— Нет. Ни разу.

Тендрис выпрямился и удовлетворенно кивнул.

— Ну, тогда тебе и впрямь повезло.

— Повезло?

— Эта девка — ведьма из отрицателей, малый! — сказал Макрил. Он уселся на поваленную березу и жевал стебель сахарного тростника, который откуда-то взялся в его обветренном кулаке. — Она одним прикосновением своей хорошенькой ручонки может вывернуть тебе душу наизнанку.

— Наш брат имеет в виду, что эта девушка обладает неким могуществом, способностью, пришедшей из Тьмы, — пояснил Тендрис. — Ересь Неверных временами проявляется весьма странно.

— Что же это за могущество?

— Мы лучше не станем обременять тебя подробностями.

Он тронул повод коня и направил его на край поляны, высматривая следы.

— Так ты говоришь, они ушли вчера утром?

— Да, брат.

Ваэлин старался не смотреть на Макрила, зная, что коренастый следопыт пристально и недоверчиво вглядывается в него.

— Они пошли на север.

— Хм… — Тендрис взглянул на Макрила. — Сумеем ли мы выследить их без собак?

Макрил пожал плечами:

— Может быть. После вчерашней метели это будет не так-то просто.

Он откусил еще кусок сахарного тростника и выкинул его в снег.

— Я поищу в холмах к северу отсюда. А вы лучше берите остальных и проверьте земли к западу и к востоку. Может быть, они попытались заложить петлю, чтобы сбить нас со следа.

Он напоследок еще раз враждебно взглянул на Ваэлина и бегом бросился в кусты.

— Что ж, брат, пора нам прощаться, — сказал Тендрис. — Уверен, мы с тобой еще встретимся, когда ты пройдешь все свои испытания. Кто знает, быть может, в моем отряде найдется место для молодого брата с отважным сердцем и зорким глазом!

Ваэлин посмотрел на трупы двух псов. По белому снежному покрову расползались струйки крови. «Они бы убили меня. Они на это и натасканы. Не просто идти по следу. Если бы они нашли Селлу и Эрлина…»

— Кто знает, какими путями поведет нас Вера, брат, — сказал он Тендрису. Ему не хватало духу на то, чтобы говорить иначе как нейтральным тоном.

— Воистину так! — Тендрис кивнул, признав мудрость его слов. — Ну что ж, да пребудет с тобой удача!

Ваэлин был так изумлен тем, что его план и впрямь сработал, что, лишь когда Тендрис был уже на краю поляны, спохватился, что не задал чрезвычайно существенного вопроса.

— Брат! А что мне с собакой-то делать?

Тендрис пришпорил коня, подняв его в легкий галоп, и оглянулся через плечо.

— Умный человек ее бы убил. Отважный оставил бы себе.

Он расхохотался, вскинул на прощание руку и исчез за деревьями. Скачущий конь поднял облако снежной пыли, искрящейся в лучах зимнего солнца.

Ваэлин опустил взгляд на пса. Пес смотрел на него преданно, вывалив длинный розовый язык из влажной от слюны пасти. Мальчик снова обратил внимание на то, сколько шрамов у него на морде. Этот зверь был еще молод, но жизнь ему явно выпала нелегкая.

— Меченый, — сказал ему Ваэлин. — Я буду звать тебя Меченый.

Собачье мясо оказалось жестким и жилистым, но Ваэлину было не до того, чтобы перебирать харчами. Меченый непрерывно скулил, пока Ваэлин кромсал одну из туш, отрезая у самого большого пса заднюю ногу. Пока Ваэлин волок добычу обратно в лагерь, резал мясо полосками и жарил его на костре, пес держался в сторонке. И только когда мясо было съедено, а остаток Ваэлин запрятал в дупло, собака осмелилась подойти поближе и, сопя, привалилась к ногам мальчика, ища ободрения. Несмотря на всю свирепость, к каннибализму воларские псы были явно не склонны.