Анджей Ясинский - Раздвигая горизонты [litres, примерно 1/3 от СИ]

Закончив чесать в затылке, я отправился к одиноко стоящему мужчине. Он, сцепив руки за спиной, пристально рассматривал одну из пирамид, на которой сохранились кое-какие рисунки и надписи.

– Здравствуйте! – поздоровался я.

Мужчина с любопытством посмотрел на меня и неожиданно протянул руку:

– И вам не хворать, молодой человек! Кораблев. Андрей Иванович Кораблев, – представился он.

– Можете называть меня Ником. – Я пожал его ладонь.

– С удовольствием. Насколько я понимаю, все это, – мужчина махнул рукой, – ваша работа?

– Вроде того, – не стал я отнекиваться. – А вы какими судьбами тут? Эксперт какой-нибудь?

– Вроде того. – Кораблев с усмешкой отзеркалил мой ответ. – Эксперт со стороны одаренных.

– Забавно… – Я посмотрел на мужчину повнимательней. – Так-так… А вот аура ваша вполне заурядная, хотя и показывает отменное здоровье. Магических способностей не вижу. Легкий привкус чародейства разве что… Зато ментальная защита впечатляет: на первый взгляд не видна, но и не пускает внутрь.

– Как интересно… – Кораблев потеребил подбородок. – Здоровье – да, в первую очередь озаботился им. Ну и в мысли чтобы никто не лез… Значит, так это со стороны выглядит?

– А вы ауры не видите, что ли? – немного удивился я, уже предполагая, кто передо мной.

– К сожалению, видение биополевых структур, в просторечье называемых аурами, мне недоступно, хотя иногда что-то такое мелькает. Полагаю, что мне в силу моих возможностей это просто не нужно. Могу ли я предположить из ваших слов, что вы – видите?

– Ну да, – не стал я скрывать. – Правда, вряд ли это имеет отношение к обычному зрению, так как могу видеть радиоволны, например. Вот у вас сейчас идет активный радиообмен вашего УНИКа с ближайшим ретранслятором. Вероятно, могу видеть радиоактивность: по крайней мере, в космосе она выглядит довольно красиво, особенно когда траектории заряженных частиц искажаются в магнитном поле Земли. Возможно, способен видеть еще что-то, но что именно – в отсутствие точных знаний могу только предполагать.

– Это… очень интересно, – задумался Кораблев.

Я меж тем поднял из-под ноги гранитный обломок и стал его мять, вылепливая что придет в голову. Кораблев отвлекся от своих мыслей и посмотрел на меня. Потом протянул руку:

– Вы разрешите?

Я ему отдал почти готового жирафа. И вот тут это произошло.

Аура Кораблева уже знакомо вывернулась наизнанку, а грубо слепленный мною жираф превратился в натуральное произведение искусства. Полностью выверенные размеры, четкость линий и… прозрачность кварца. Немного подрожав, аура одаренного снова вывернулась и вернула свой изначальный вид.

– Впечатляет, – сказал я, действительно впечатленный произошедшим.

При всей своей мощи я вот такое без подготовки сделать не смогу. Изменить информструктуру, воспользоваться преобразованием материи – это да, но обязательно подготовившись. Кораблев же, насколько я понял, фактически просто пожелал и получил то, что хотел. Это круче того, что делаю я. Даже завидно стало. С другой стороны, уверен, что в его «магичиньи» тоже есть ограничения. Но главное – по напряжению полей ауры я, кажется, сумел понять, как она меняется. Вернее, как ее поменять, чтобы она стала такой… Надо подумать…

– Зато вот такое я не потяну. – Кораблев снова рукой обозначил окружающее пространство. – По ощущениям, не хватает объема памяти вот тут. – Он постучал пальцем по лбу.

– Может быть, – кивнул я. – Это не моя епархия. Хотя вроде бы не должно быть у вас таких ограничений. Мне известен случай, когда одаренные вроде вас сковырнули планетарную ось.

– Хм… Надеюсь услышать от вас подробный рассказ об этом. А какая ваша епархия, позвольте полюбопытствовать?

– Магия. Обычная и инфомагия. Чародейство. Астральная магия. Биопрограммирование. Ну и всякое-разное на стыке.

– Надо же. А можно поподробней?

Я пожал плечами и минут десять рассказывал об особенностях всех этих направлений. Опасности я не видел, но и совсем острые выводы не озвучивал, дабы не испугать. Хотя цель моя как раз в том, чтобы они не боялись неизвестного, а четко понимали, что я могу и почему не следует дергать меня за усы. Сложный это баланс. Немного передавишь – испугаешь, и будет казаться, что проще убрать. Недодавишь – посчитают, что проще запереть в клетке и доить. Но все же я нащупал некий баланс, которым и старался пользоваться.

Мой собеседник задумался. Немного помолчав, я спросил:

– А можете сделать розу? Обычную, живую розу.

Дело в том, что я этого человека, местного академика (в сети уже нашел о нем инфу), подключил не только к своим органам чувств, но и к медицинскому инфосерверу. Короче, опутал разными аналитическими системами. В том числе работающими на основе местных алгоритмов, но на моем железе, что давало просто убийственный эффект анализа.

Кораблев кивнул и вытянул руку ладонью вверх.

– Да, конечно, – немного рассеянно произнес он.

Мир моргнул, вывернулся и успокоился. А на ладони академика лежала свежайшая роза бордового цвета. С капельками росы. Я взял ее и провел пальцем по срезу на стебле. Обычному срезу, выполненному обычными садовыми ножницами. Затем развернул аналитический комплекс, стал изучать результаты… И на полчаса выпал из реальности.

Академик Кораблев

Интересным типом оказался этот Ник, как он себя называет. Маг и волшебник. Ха-ха! Особого смысла в терминах, которыми новый знакомый обозначил себя, академик не видел. Нечто необычное можно как угодно называть – или тумана напустить, или выставить себя в выгодном и таинственном свете. Впрочем, во всех этих терминах сам Ник явно видел смысл, а их разграничение после объяснений выглядело относительно разумным. Немного необычно, но конкретно для Кораблева и его «учения», как он в шутку, подражая всякого рода проповедникам разных сект прошлого, называл одаренность, это не имело значения. Ведь важен результат, и при определенном настрое его достигаешь. С точки же зрения Ника, для разных целей надо использовать разные техники. Для управления здоровьем, организмом – одни. Для земляных работ или астральных – другие.

С другой стороны, специализацию придумали не вчера. И в ней есть определенные плюсы. И скорее всего, именно в этом разделении лежит возможность объяснить то, что достичь результата порой бывает ох как трудно! Вроде бы вообще невообразимое дело – вот так достать из пустоты розу, а на самом деле вполне простое. Придумать же металл или материал с определенными свойствами не всегда получается. Мысли, почему так выходит, у академика, конечно, были, даже достаточно мощная и не очень противоречивая теория, но дьявол кроется в мелочах. Кораблев чувствовал, что нет в его работе реального основания. Вернее, оно есть, но хрупкое. Тронешь – и рассыплется. Потому и хотелось разобраться в том, что знает и умеет этот Ник. Возможно, он сумеет подтолкнуть буксующую теорию. Честно говоря, с сегодняшней позиции, академик никакого развития в использовании одаренности не видел. Отдельные уникумы, пожалуй, еще будут появляться, но в целом одаренность как науку в ближайшей перспективе ожидал застой.