Ричард Кнаак - Волчье сердце [litres]

Не мешкая ни секунды, командир что было сил шмякнула рогом оземь. Однако этого оказалось мало, и тогда она поспешила рассечь рог глефой.

Сердце пронзила невыносимая боль. Действуя почти с тем же проворством, орк пытался помешать Халдриссе уничтожить рог. Да, убить Халдриссу ему удалось (она знала: рана смертельна), но, судя по недовольству на лице, он понимал, что даже смерть не лишит ее одержанной победы.

Издали кто-то окликнул Халдриссу по имени. Подняв взгляд, она, словно сквозь туман, увидела Денею и остальных: значительно поубавившийся в числе отряд, последовавший за состарившимся командиром, был вынужден отступить. Саблезуб командира лежал мертвым: несколько тяжелых ран, нанесенных противником Халдриссы, или иным, ускользнувшим от ее взгляда врагом, доконали храброго зверя.

В глазах помутилось. Вдруг в поле зрения появился темный силуэт. Халдрисса попыталась поднять глефу, да только слишком уж велика была боль, пронзившая грудь. Позабыв о войне, Халдрисса подняла руку к груди, чтобы нащупать и выдернуть эту боль, но лишь без всякого толку зажала ладонью зияющую рану.

– Ты билась отважно, – пророкотал рядом голос старого орка. – Ты билась умно. Ты не заслуживаешь медленной мучительной смерти, ночная эльфийка.

Халдрисса кивнула ему из последних сил. Да, говорил он совершенно верно. Долго и беззаветно билась она за свой народ. Настала пора отдохнуть. Вот только боль отступит, уймется – и можно спокойно отдыхать.

Лезвие топора полоснуло поперек горла, глубоко впившись в шею и – наконец-то! – вознаградив отвагу Халдриссы покоем.

Почувствовав поблизости, впереди, чье-то присутствие, Джерод, пусть и вооруженный только кинжалом, двинулся дальше.

Минутой позже он увидел одну из Стражей Майев. Судя по позе, в караул ее назначили довольно давно, и дежурство порядком ей надоело. Взгляда, брошенного за ее спину, оказалось довольно, чтоб убедиться: да, она стережет именно того, кого он ищет.

Малфурион Ярость Бури висел над землей – руки и ноги разведены в стороны так широко, насколько позволяет природа. Все его тело окружала магическая энергия, и он явно страдал от боли. Казалось, в эти минуты верховный друид не замечает вокруг ничего, хотя, вполне возможно – не говоря уж о том, что весьма вероятно – Малфурион втайне старался хоть как-то, да освободиться.

Стражница сняла шлем, утерла ладонью лоб и подняла взгляд на верховного друида. Скука на ее лице сменилась гримасой презрения.

Понимая, что удобный момент может оказаться недолгим, Джерод был вынужден поспешить. Как только караульная взглянула на своего подопечного, он метнул кинжал.

Упала она почти без звука: клинок глубоко вошел в ее шею. Шлем зазвенел и откатился в сторону. Джерод скользнул вперед. Казалось, он снова там, на войне с Пылающим Легионом – столь бессердечно относились к жизни сестра и ее соратницы.

«Но, если вдуматься, кем еще она могла стать после всего пережитого?» – невольно задумался бывший капитан стражи, даже сейчас исхитрившись найти для сестры, единственной родной крови на свете, хоть какое-то оправдание. Майев так много сделала ради их расы, что он искренне сожалел о необходимости драться с ней… однако она вознамерилась принести в Дарнас гибель.

Подобрав кинжал, он начисто вытер лезвие, поднял взгляд на Малфуриона и ничуть не удивился, обнаружив, что верховный друид смотрит на него.

Джерод ждал, что Малфурион заговорит, однако верховный друид продолжал молча взирать чуть в сторону от брата Майев. Следовало полагать, ловушка не позволяла ему произнести ни слова.

Проследив за взглядом Малфуриона, Джерод не увидел ничего примечательного. «Но должен же быть какой-то способ освободить верховного друида», – подумал он, направляясь к тому месту, куда смотрел Малфурион, и размышляя о Майев. Несмотря на долгую разлуку, Джерод знал сестру лучше, чем кто бы то ни было. Кое-какие черты ее характера, образ мышления – ведь это наверняка осталось прежним…

Заклинательными способностями Майев никогда не блистала, однако умела при необходимости использовать то, что под рукой, а за тысячи лет – особенно в части, касающейся Иллидана Ярости Бури – вероятно, выучилась кое-каким трюкам. Должно быть, это и есть один из них.

Джерод припомнил ловушку, едва не погубившую его самого. Видимо, Эдрик освободил его довольно быстро. Ловушки Майев наверняка требовались надежные, но при этом легко обезвреживаемые. Изловив и смирив жертву, она, несомненно, не отказывала себе в удовольствии собственноручно перерезать ей, беспомощной, горло.

Ненадолго замешкавшись, Джерод вновь поднял взгляд на Малфуриона (под таким углом тот не мог его видеть). «Все это – из-за твоего брата, – с невольной злостью подумал бывший капитан стражи. – Она ведь сроду такой не была! Ты должен был казнить его! Он это вполне заслужил…»

Нет, прочь эти скверные мысли! В конце концов, Майев все решила сама. Она прекрасно понимала, что делает, и сочла жизнь вещью настолько пустячной, что убивает, когда ей заблагорассудится.

Непреклонно сжав губы, Джерод осмотрел дерево и землю вокруг. Рядом был выставлен караул, а значит, иной защиты чары не предусматривали, это наверняка. Нужно лишь найти ключ. Тоже нелегкое дело, но…

Среди коры у самых корней блеснуло нечто совсем крохотное. Джерод с опаской отгреб в сторону комья рыхлой земли.

В одну из складок коры был вдавлен небольшой камешек цвета жемчуга. Джерод провел над ним ладонью. Нет, ничего не произошло.

Снова подумав о том, что сестре требуется простота и удобство, Джерод попросту выковырнул камешек из коры.

– Уф-ф-ф!

Освобожденный с одной стороны, Малфурион качнулся в сторону дерева, стоявшего напротив того, из которого Джерод вынул камешек. Джерод испугался, как бы верховный друид не расшибся, однако Малфурион успел вовремя упереться в ствол дерева свободной рукой.

Наконец верховный друид прекратил раскачиваться, и Джерод замер от изумления. Ветви дерева, к коему Малфурион оставался привязан заклятием, потянулись к корням. Две тонких веточки ловко выхватили из складок коры у корней второй камешек и раздавили его в прах. Освободившийся Малфурион упал вниз и мягко приземлился на ноги.

Джерод уставился на камешек в ладони, дивясь и поступку дерева, и его силе, однако никак не мог понять, отчего оно не сделало этого много раньше.

– Деревья видят мир не так, как мы, и думают не совсем так же, – поспешил объяснить Малфурион, очевидно, ожидавший его недоумения. – Да, они хотели помочь, но опасались, что помощь их повредит мне – ведь ловушка не позволяла мне с ними общаться.

– Да, в доскональности моей сестре не откажешь.