Ричард Морган - Стальные останки [litres]

Например, с целью братоубийства.

Эгар сжал губы. Пересчитал их по головам. Семь или восемь, идут вереницей. Шансов маловато, и время на исходе. Всадники двигались не быстро, но в том, как они ехали, и какую дорогу выбрали, ощущалась целеустремленность. Не требовалось долго наблюдать, чтобы понять: едут к дереву и могиле Эркана.

Костер беззаботно потрескивал, набирая силу.

«Ублюдки вероломные …»

На миг он слепо уставился поверх головы коня, и вместо силуэтов всадников увидел перед собой лицо Эргунда.

«Я поеду с ним, Эг. Ты же знаешь, каким становится Алраг, когда думает про отца и пьет. Глазом моргнуть не успеешь, как он полез в драку, и мне надо быть рядом, чтобы его удержать».

«Ага, – ответил Эгар, вспоминая собственную пьяную драку с молчаливым имперцем почти двадцать лет назад. – Староват он уже для такого дерьма, да?»

Эргунд бросил на него странный взгляд.

«Каждый развлекается по-своему, Эг. Кто сказал, что твой способ – лучший?»

«Я не это имел в виду».

«Нет, но…»

«Ладно, забыли. Какая разница. Присмотри за ним».

И он отправился на собрание скотоводов, с которым надеялся покончить за пару часов – к тому моменту Сула должна была разобраться с домашними делами, и в юрте его ждало бы горячее юное тело. К тому же она успела бы налюбоваться собой в высоком кириатском зеркале, что там стояло. Он подкрался бы к ней и…

Теперь, глядя на всадников, Эгар вспоминал, как от этих мыслей ощутил приятное напряжение в животе и, довольный, проследил взглядом за Эргундом, поехавшим в Ишлин-ичан.

Он радовался, что для бдения требовался всего один сын, и что в кои-то веки от ранга и традиции есть толк – ведь они требовали, чтобы Драконья Погибель взял эту роль на себя. Ему ужасно не хотелось провести ночь в компании Эргунда или Алрага, если на то пошло, любого из братьев – ни погрузившись в вонючий, душный, шумный хаос ишлин-ичанской таверны, ни здесь, на холодных просторах степи. Ведь им было нечего друг другу сказать.

Эгар прыгнул в седло, развернул коня и выдернул копье из земли. Оскалил зубы.

«Что ж, полагаю, теперь нам есть, о чем поговорить».

И погнал коня на вершину холма, подальше от дерева, где положил копье поперек седла под углом и сдал ждать всадников.

Он заметил Алрага, когда вновь прибывшие находились в сотне ярдов: старший брат обычно сидел в седле с напыщенным видом, словно петух. Эгар по одной осанке узнал бы его, где угодно, несмотря на тяжелый плащ с капюшоном.

Их было семь, а не восемь («Спасибочки, Уранн, хоть в этом удружил, мать твою!»), и все нарядились в плащи с капюшонами. Под тканью смутно угадывались силуэты оружия, которое могло оказаться, чем угодно – булавой, топориком… Кто знает? Но у четверых имелись широкие мечи: обнаженные клинки красноречиво выглядывали из-под накидок. Значит, наемники. Маджаки не любили возиться с такими мечами – слишком дорогие, по-южному броские, и годятся лишь для того, чтобы убивать людей. Оружие, с которым нельзя охотиться и которое нельзя использовать для бытовых дел, любого степняка оскорбляло до глубины души. Выходит, Алраг по такому случаю нанял людей – южную шваль, слишком низкого пошиба, чтобы рубиться в родных краях, либо маджакских изгоев с амбициями, взявших за обыкновение подражать своим кумирам.

Эгар немного расслабился. Этих он, наверное, убьет без особых проблем. Драконья Погибель сидел не двигаясь и опустив голову, позволяя всадникам приблизиться. Когда расстояние сократилось настолько, что можно было слышать друг друга, он взглянул на гостей, не шевельнув ни единым мускулом.

– Ну, что, братишка, – крикнул он. – Может, снимешь сраный жреческий капюшон и покажешь мне свое ебало?

Три руки натянули поводья, а одна даже поднялась, но упала, не коснувшись капюшона. Эгар бесстрастно кивнул. Трое без мечей. Выходит, предательство почти полное. Алраг и Эргунд, несомненно. И еще один, Гант либо Эршал. Наверняка Гант. Он достаточно много болтал о том, какой из Эгара дерьмовый вождь, и не упустил бы такой шанс.

Отряд расхлябанным строем остановился менее чем в двадцати ярдах. Эгар по-прежнему не шевелился.

– А что ты, Эргунд? Пришел меня убить, но в глаза посмотреть боишься? Отец гордился бы тобой.

Одна из фигур в плаще подняла руку и сдернула капюшон. Эргунд, готовясь к битве, надел шлем. В тускнеющем свете заката брат Эгара выглядел бледным, но решительным.

– Мы пришли не для того, чтобы тебя убивать, – крикнул он. – Если ты…

– Да, за этим мы и пришли. – Теперь и Алраг стряхнул капюшон. Он тоже был в шлеме, чуть более замысловатом, чем у Эргунда, с низким гребнем из конского волоса. – Он слишком упрям, чтобы отступить по-хорошему. Это очевидно.

– Но не нужно…

– Нужно, Эргунд, – раздался из-под капюшона голос Эршала. Он не открыл лица. – Алраг прав, полумеры не годятся.

Эгар скрыл изумление и обиду, которой не ожидал.

– И тебе привет, братик. Не думал тебя здесь увидеть. Был о тебе лучшего мнения.

– Ну да, мы тоже были о тебе лучшего мнения, – огрызнулся Эршал. – Давным-давно, когда казалось, что ты заслужил звание вождя. Эгар, мы дали тебе семь лет. Семь лет, мать твою! И что ты сделал с нашей верностью? Просрал. Превратил нас в посмешище для маджаков, а нашу семью – в посмешище для клана. Ты не годишься быть главным. Такова правда, все это знают.

– Прямо все, да? А с Гантом что? Сломал ногу, забираясь в седло? Или залил себе в глотку меньше храбрости трактирного розлива, чем вы?

Эршал снял капюшон. Из трех братьев лишь он приехал с непокрытой головой.

– Мы не пьяны, – спокойно сказал он. – А Гант не будет вмешиваться, но примет итог. Он знает, как и все, что вождем должен быть кто-то понадежнее.

Эгар глядел на него, не мигая и не шевелясь.

– Ты же понимаешь, что вам придется меня убить, – сказал он наконец.

– Тебе выбирать. – Эршал не отвел взгляда. – Но нам ты выбора не оставил. Шаман прав. Если мы не примем меры, ты навлечешь на наши головы гнев Серого Владыки.

– Шаман, значит? Выходит, вы развесили уши перед этим иссохшим старым стервятником? Что за идиотский…

– Небожители послали видение, – крикнул Эргунд. – Ты оскверняешь их имена во всеуслышание. Оскорбляешь почтенных людей, будто они какие-нибудь наемные слуги, а сам спешишь в юрту, чтобы нажраться и вставить малолетней шлюхе, которая тебе приглянется. Ты почти не утруждаешь себя соблюдением ритуалов, вместо этого пьешь и сидишь с мрачным видом в одиночестве или надираешься и бродишь всю ночь, всем подряд рассказывая о том, как охуительно было на юге, как ты по нему скучаешь, как всем нам стоит измениться и стать похожими на южан, цивилизованными . Ты не зачал достойного наследника и не подал хороший пример молодежи, научил лишь уклоняться от обязательств и удирать на юг в поисках приключений. Ах, да – еще трахать каждую дешевую доярку, какая позволит задрать ей юбку.