Мэделин Ру - Суд теней [litres]

– Отличная идея! – рассмеявшись, воскликнула Поппи.

Она спрыгнула с кровати, и собака последовала за ней, хотя и гораздо медленнее. В том месте, где всю ночь лежал, охраняя меня, Бартоломео, мои ноги горели огнем. Я посмотрела в сторону двери и содрогнулась. Мне почудилось, что я все еще ощущаю то жуткое зловоние из сна, как будто оно продолжало сохраняться где-то у меня в горле.

– Ой! – Поппи резко остановилась и обернулась ко мне, прислонившись к дверному косяку. Поднеся руку ко рту, она прикусила пальцы и осмотрела комнату, избегая встречаться со мной взглядом. – Я совсем забыла, зачем тебя разбудила. В общем, тебе надо поскорее умыться. Луиза, у тебя гость.

– Гость? – Я натянула на себя одеяло, спрятав перепачканную шаль. – Кому я могла понадобиться?

– Это твой отец, глупенькая. Он ждет тебя внизу!

Только этого мне сейчас и не хватало.

Но ты же хотела этого, – напомнила я себе. – Розовая пена… Пена… Совсем как в дневнике, с теми двумя девушками… О боже, а теперь мой отец, мой настоящий отец. Мой настоящий отец, который оставил мою мать и меня, заставил страдать от нищеты и унижений, который позволил тому пьяному идиоту оскорблять и обижать меня. О боже… О боже…

Я одевалась дольше обычного, и не только потому, что пыталась выиграть время. Я хотела выглядеть прилично. Я мало что могла поделать с простым платьем и косынкой служанки, но, во всяком случае, мой фартук был отглажен, а волосы заплетены в красивые косы. И хотя нервное напряжение в душе нарастало подобно громоздящимся на горизонте грозовым тучам, я пыталась найти хоть какое-то удовлетворение в том, что заставляю его ждать. Кройдон Фрост… Я не знала даже, кого ожидаю увидеть. А кого ожидает увидеть он?

Уж точно не некрасивую девочку с длинным лицом, прилизанными волосами и черными глазами. Большинство отцов хотели бы видеть своих дочерей настоящими красавицами. О боже, этого отца ожидал настоящий сюрприз. Когда я была готова или почти готова, я спокойно пошла по коридору, напомнив себе, что должна демонстрировать безразличие. Надо признаться, в глубине души я сгорала от любопытства. Я не могла справиться с волнением, даже зная, что он негодяй и мерзавец, покинувший свою дочь.

Меня ожидала разгадка тайны, подарок, вскрытый наконец рождественским утром. С другой стороны, это мог быть шок – змея, свернувшаяся в траве и ожидающая удобного момента, чтобы укусить.

Дверь в комнату Мэри была закрыта. Я остановилась около нее и осторожно постучала. Тишина. Я постучала снова, затем тихонько сказала:

– Я зайду чуть позже. Обещаю. Мне так много надо тебе рассказать. Отдыхай, Мэри.

Я понимала, что тяну время. К тому же, оставаясь наверху, я имела некоторое преимущество. Галерея второго этажа выходила в вестибюль, деля с ним сводчатые стены и потолок, а также жутковатые картины с птицами. Поэтому я попятилась от двери, сделала несколько осторожных шагов к перилам и выглянула из-за них, пытаясь разглядеть этого человека прежде, чем он увидит меня. Я считала, что имею право разглядывать его столько, сколько сочту нужным. Я надеялась, что это поможет мне рассеять страхи, придаст храбрости.

А вот и он. Моим первым впечатлением был его необычайно высокий рост. Он снял сверкающий цилиндр, и мне были видны его черные вьющиеся, чуть тронутые сединой волосы. Его подтянутая фигура была облачена в длинное темное пальто с пелериной, отороченное зеленой вышивкой. Рядом на полу выстроились три дорожные сумки скромных размеров, а под мышкой он держал маленькую птичью клетку, хотя, насколько я могла судить, птицы в ней не было. Его лицо было… Ну, я бы не сказала, что оно было точной копией моего, но сходство между нами, несомненно, существовало. Его глаза тоже были темными, еще более темными, чем мои, и у него было узкое лицо. Самой выдающейся его чертой был острый ястребиный нос, который мог бы показаться слишком большим, если бы его не уравновешивал квадратный раздвоенный подбородок. В целом этого человека нельзя было назвать красивым, но его внешность производила сильное впечатление. Да и стоял он в такой непринужденно уверенной позе, как будто, проведя здесь всего несколько минут, уже считал себя вправе тут находиться.

Он переложил клетку в другую руку и, обведя помещение взглядом, увидел меня.

Пора было покидать укрытие и спускаться вниз. Я сделала вид, что и не думала за ним подсматривать, но, разумеется, мои бледные щеки вспыхнули от смущения. Сказав себе, что так не пойдет, я расправила плечи и спустилась по лестнице с видом королевы, собирающейся обратиться к подданным.

В конце концов, это он прислал письмо, умоляя о том, чтобы я его признала, и это означало, что преимущество на моей стороне. Я даже начала размышлять над тем, не страдает ли он от какой-то ужасной болезни, в связи с чем перед уходом хочет загладить свою вину. Мужчины всегда начинают беспокоиться о своей репутации, сталкиваясь с близостью смерти.

– А вот и ты, – произнес он, когда я достигла нижней ступеньки.

Его суровые черты смягчились, и он глубоко вздохнул, облегченно приподняв нависающие брови.

– Миссис Хайлам знает, что вы здесь? – спросила я, держась поодаль и сложив руки на животе. Чего я точно не собиралась делать, так это прыгать ему на шею или обниматься.

– Знает, – ответил он. Он осторожно поставил птичью клетку на пол и, взмахнув цилиндром, сделал несколько шагов ко мне. – Я… я попросил ее не спешить с моим размещением. Тебе решать, остаюсь я или уезжаю.

Я ожидала, что у него будет такой же выговор, как у меня, но путешествия и время его стерли, изменили, и теперь его произношение не было ни ирландским, ни каким-либо еще, а исключительно его собственным.

– Значит, мистер Морнингсайд направил вам приглашение, – сказала я. – Я понятия не имела, что вы получите его так скоро. Все это слишком… преждевременно.

– О-о… – Он с силой прикусил нижнюю губу и принялся теребить поля цилиндра. – Луиза, приглашения не было. Я приехал по собственному побуждению. – Должно быть, он увидел гнев в моих глазах, потому что поспешно поднял руку, как будто опасаясь, что я на него брошусь. – Прошу тебя, не сердись. Пойми, пожалуйста, что мне просто было необходимо увидеть тебя собственными глазами. Если ты хочешь, чтобы я немедленно уехал, я это сделаю.

Я закрыла глаза, чувствуя, как мои пальцы сжимаются в кулаки, а ногти больно впиваются в ладони. Ну и наглец! Да как он смеет! Я сделала глубокий вдох и сказала себе, что нет никакого смысла душить его здесь и сейчас. Все же мне было больно. Эта боль была просто невообразимой и гнездилась в уголке моего сердца, о существовании которого я и не подозревала. Дыши.

Дыши.

– Как вы меня нашли?