Валерий Теоли - Царь пустыни [СИ]

– Похищенных разумных демоны-арати приносят во дворец Царя Пустыни, стоящий посреди занесённого песками древнего города, – процитировала Асталэ легенду пустынников. – Нам вправду нужно сюда.

Мы обошли дворец, определив, что дети именно там – на него указывала магия принцессы, – прежде чем отыскали проём достаточно широкий, чтобы в него пролезть. Полукруглое оконце затягивала белесая плёнка. Опустившись на колено, я пяткой копья разорвал непрочную преграду и замер, прислушиваясь. Из здания доносилась негромкая печальная мелодия. Словно песни волынки и флейты слились в протяжный звук. В нём слышались одновременно и боль утраты, и обещание скорой смерти. Звук сдавливал сознание удавом, сковывая мысли и движения, гипнотизировал. Даже я, несмотря на защиту от ментальной магии, едва не поддался его колдовству. Воображение рисовало поджидающих добычу во мраке древнего не то храма, не то дворца чудовищ.

Укол в сжимающей Маркарта руке вырвал из состояния транса. Я толкнул древком копья застывшую со стекленеющими глазами эльфийку. Та встрепенулась, закрыла ладонями уши и быстро зашептала что-то на языке пустынников. Потом выхватила из кармашка на поясе склянку и опустошила, выпив залпом содержимое.

Проклятое место. На мгновение я пожалел о решении исследовать город вдвоём. Раз уж местные играют на дудках, значит, не спят. Возможно, им известно о нас, и они ждут, когда мы придём к ним на обед.

Я жестами показал лезть за мной и неторопливо просунул в окно копьё. Не выпуская оружия, протиснулся в отверстие.

Пол в логове демонов упругий. Это я узнал, вывалившись из окна. Свет падал на синеватую стенку помещения, находящуюся в паре метров от меня и плавно перетекающую в пол. За границей столпа света еле различались очертания округлого, точь-в-точь труба, коридора. Вдоль освещённой стены тянулась полоса бледной, поблёскивающей от влаги плёнки, сквозь неё также просачивался свет – неяркий, красноватый, очевидно, падающий из пролома в куполе. Строить предположения относительно иного рода источников абсолютно не хотелось – вкупе с гипнотической музыкой воображение преподносило крайне неприятные сюрпризы, заставляя испытывать страх.

– Асталэ, – губами позвал я бухнувшую возле меня девушку, – ступай за мной след в след, как делала снаружи. И, главное, не думай о фиолетовом элефанте.

– Каком ещё элефанте? – еле слышно возмутилась эльфийка.

– Фиолетовом.

Нельзя ей постоянно размышлять об опасностях города. Лучше уж я задам ей направление мыслей. Запретить думать о чём-то верный способ заставить думать об этом самом предмете, если, конечно, ужас не захлестнул Асталэ с головой. Судя по вопросу, с ней порядок.

Мы очутились в загибающейся с двух сторон кишке своеобразной галереи, явно не созданной людьми. Сколько я ни всматривался, сколько ни ощупывал стенку, не нашёл ни малейшего намёка на кладку. Чуть влажная бугристая поверхность наводила на ассоциации с внутренностями, тем более, цвет соответствовал. Откуда взялась закрывающая окно плотная плёнка, сухая снаружи и насыщенная влагой в здании? Нехорошие предчувствия трансформировались в по-настоящему жуткие предположения. В аранье не встречалось ничего подобного, эльфы баловались выращиванием домов из деревьев, но на древесную архитектуру дворец совершенно не похож. Об экспериментах по созданию живых организмов в качестве дворцов никогда не читал и не слышал. Маги древности, построившие Мадбрадж, очевидно, продвинулись в исследовании природы плоти. На чём основывались их знания, ведь аллиры, предки нынешних солнечных и высших эльфов, вроде бы не строили зданий-существ? Возможно ли, что знания людям передали совсем не они, а представители иной расы? Вполне. Дети Звёзд не первые и не последние хозяева Трёхлунья, до них были другие, чьи достижения стёрлись из памяти современных народов.

А вдруг дворец никто не создавал, и… Чёрное пламя преисподней! Что за дрянь лезет в голову! Я волевым усилием отгородился от дурных мыслей, сосредоточившись на действительности.

Игра демоновой дудки разносилась по галерее, сбивая с толку. Звук пронизывал стены, равномерно наполняя пространство, обволакивал колючим шерстяным одеялом. Тем не менее, дышать не в пример легче, чем на улице. Я даже начал ощущать токи энергий вокруг, чего не бывало днём вот уже как несколько месяцев. Должно быть, дворец защищал от солнца на порядок эффективнее барьеров норуи.

Обозначающие живых разумных огоньки тонули в айгате неведомой сущности. Аура действовала не хуже шаманской «заглушки», не позволяя с точностью определить, находится ли кто-нибудь поблизости.

Зайдя за поворот, я зажмурился от хлынувшего в полутораметровые дыры в стене света. Участок галереи впереди отличался от того, в который мы пробрались, отсутствием плёнки и рыхлостью пола. Нога ступила на пористую, прогнувшуюся подо мной багряную массу. Прощупывая пол пяткой копья, я шагнул к ряду «окон» и тут же услышал удивлённый возглас девушки.

Изначально принятая за пролом дыра в куполе оказалась аккуратным круглым отверстием с ровными краями. Рубиновый световой столп словно пробил крышу и устремлялся в окутанные полумраком недра зала, опоясанного спиралью прерывающихся труб-галерей. Пыль танцевала в луче света, а глубоко внизу пульсировало нечто, наливаясь багрянцем и тускнея на доли секунды. Идущие от него лучи соединяли округлые стены зала.

Позади раздался короткий вскрик, вынудивший меня резко обернуться. Подошедшая слишком близко к «окну», верно, чтобы осмотреться, эльфийка повисла на мягкой «раме», впившись в неё пальцами и ногтями. Девушка изо всех сил старалась удержаться за подобие плоти, из которого построена галерея.

Мысленно выругавшись, я подскочил к ней, схватил за запястье и потянул вверх. В глазах Асталэ плескался подлинный ужас. Она смотрела куда-то за меня, на потолок, рот раскрылся в немом вопле-предупреждении, а затем её рука выскользнула из моей. Тишину прорезал удаляющийся крик, а эльфийка пропала из «оконного» проёма.

Я развернулся, подбирая выроненное копьё, и застыл, стараясь не дышать. На потолке отчётливо проступали очертания некоей свернутой клубком фигуры. Продолговатый череп, длинные сухие конечности, тонкий костлявый хвост, оканчивающийся костяным мечом. Отделяясь от бугристого свода, тварь неторопливо выпростала пятипалые когтистые лапы и бесшумно поставила на пол. Оторвавшись от потолка и приняв стойку на четвереньках, повела уродливой ассиметричной мордой из стороны в сторону. При взгляде на пустые глазницы, провал носа и усеянную мелкими жёлтыми зубами пасть вспоминалась нежить. У восставших мертвяков имеются признаки разложения, чего нет у существа. Гладкая белая кожа обтягивала скелет и тонкие жгуты мышц.