Валерий Теоли - Царь пустыни [СИ]

Знакомая архитектура. Руины похожих зданий в городе демонов у остатков защитных укреплений.

– Каранор? – провёл я пальцем по линиям домов.

– Он самый. Отшельники изобразили битву ангела солнца с царицей и её защитником. Не уверен, правдиво ли описание, сего знаменательного для пустынников события никто из ныне живущих не застал. Пошли поскорее отсюда, неуютно тут.

Ну да, чувствуется атмосфера намоленности. В середине зала на пьедестале пятно концентрированной светло-серой айгаты. Паломники поклонялись статуе сидящего, скрестив ноги, полуэльфа в ветхой одежде. Святой склонил голову, словно задремал. На повёрнутых кверху ладонях распускались бумажные цветки. Под слоем глины, повторяющим формы смертного, текла тягучая, реденькая энергия жизни, во впалой груди примерно раз в несколько минут неслышно подергивалось сердце.

– Норуи молятся живым статуям? – удивился я.

Нигде в трудах имперских географов и историков не упоминалось о тяге солнечных эльфов к заточению медитирующих монахов в глиняные панцири. Не по-ангелиански поступали пустынники. Ангелы не принуждали к человеческим жертвам и вроде бы не терпели самоистязаний.

– Ага. Из-за этого имперцы и эладарнцы называют норуи сектантами, извращающими вероучение. А пустынники всего лишь чтят традиции предков. В незапамятные времена, до основания Калорского царства, удостоившиеся благосклонности богов старцы добровольно погружались в вечный сон, чтобы стать ближе к своим любимым высшим сущностям. Их обмазывали всяким… кхм… глиной, воском и прочим, и выставляли на всеобщее обозрение, считая святыми, молились им. Вроде развитый народ, создают шедевры искусства, а верят в такую ерунду.

– Не веришь в богов?

– В богов верю. В заступничество святых – нет. Шагнувшему за грань материального мира плевать на сирых и убогих. Они ему кажутся в лучшем случае забавными зверушками, в худшем просветлённый, узрев переполняющие смертных пороки, возненавидит соплеменников и отвратит от них взор. И вообще, святые ужасные эгоисты. Почему они жаждут обрести святость, перейти на следующую ступень духовного развития? Хотят силы, неведомых ощущений, превосходства над другими. Разве такой человек может заботиться о ком-то? Только если ему выгодна «забота». У гархал нет святых, а есть герои, чемпионы богов. В вашем понимании, конечно, героями убийц собственных родичей ради тёмных Даров не назвать. Для нас они примеры для подражания.

– Ангелианские жрецы с тобой не согласятся.

– Мне по боку мнение самодовольных служителей культа, наживающихся на вере. Та-ак, поворот налево и… да!

Хромой «гид» завернул в тёмное помещение, отделённое от зала занавесью из тростника. Искорка осветила ниши, вырезанные в мягкой породе, и ряды горшков и кувшинов. С потолка свисали зацепленные за железные крюки гирлянды сушёных трав. Лысый поддел палкой мешок в углу и принялся сноровисто запихивать в него сосуды.

– Масло, вино, вода, сушёные фрукты, – бормотал он, осматривая надписи на горшках. – Чего стоишь? Бери мешок и набивай! До караванных путей ночей пять топать, без еды и воды в пустыне протянешь ноги за день. До оазиса седмица пешком.

– Тебя солнце не волнует? От Дневного Господина спасают лишь барьеры норуи. К тому же, без проводника заплутаем. Нам нужен солнечный эльф.

– Пф. Я готовился к побегу из Песчаных Водопадов двадцать шесть лет, четыре месяца и семнадцать дней – с той злополучной ночи, когда меня изловили Нейситил у выхода из Подземья. Со мной всё необходимое. Вернее, с нами, – он указал взглядом на сумку. – Там свитки с барьерами, предохраняющими от жара Дневного Господина. Пустынники хранят тайну создания барьеров как зеницу ока и никому не продают, так что цени. А ещё я обзавёлся устройством, позволяющим ориентироваться по звёздам, и картой пустыни.

– Ближайший оазис от Поющего Ручья – Терновое Гнездо?

– Да, а что?

– Сколько туда добираться?

Лысый задумался.

– Ночей десять пешком. Нам в другую сторону, дружище! На запад, во владения Фалкуанэ. Наймём проводника и рванём на север, в степи. У орков и логарцев ни ангелиан, ни эльфов нет и в помине.

– Мы пойдём к Терновому Гнезду, потом к Чёрному Обелиску. Это не обсуждается.

– Зачем нам туда? Потеряем уйму времени. Нам нынче ходить по территории Нейситил опасно. Давай…

– Ты глухой или тупой? Впрочем, всё равно. Скоро станешь мёртвым.

– Прошу прощения, – побледнел эльф. – В оазис, так в оазис. Еды и воды нам хватит. Свитков маловато. Ладно, выкрутимся. Ты же провёл целый день под солнцем без барьера норуи, и ничего страшного с тобой не приключилось. Не считая истощения. Пустынники тебя отпаивали эликсирами всю дорогу, а эликсиров у нас хоть залейся.

Насобирав два мешка съестного и питья, эльф предложил мне один. Услышав отказ – не нуждаюсь я в пище, и рисковать, ограничивая манёвренность, не собираюсь, – он уныло взвалил на плечи оба и молча поковылял по тоннелю.

– Надумал идти по пустыне в рваном халате? – поинтересовался я.

– Мы раздобудем одежду для путешествий.

Тоннели, коридоры, пещеры большие – настоящие залы со статуями и грубыми, полустёртыми от частых прикосновений паломников барельефами, – и пещеры маленькие, куда пролезешь, согнувшись в три погибели, и не выпрямишься из-за низкого потолка. За часы блужданий внутренности подземного комплекса смешались в невообразимый лабиринт без начала и конца. По словам лысого, в последние недели Песчаные Водопады заполонили паломники, желающие помолиться местным святым и дотронуться до скал, по которым, если верить эльфийским летописям, ступали сошедшие с небес ради борьбы с царицей Калора ангелы. На плоской вершине горы остались следы небожителей – продавленные в камне отпечатки ступней. Мне сперва захотелось поглядеть на свидетельства материализации высших сущностей Трёхлунья, однако по здравом размышлении я отказался от этой идеи. Близость эманаций воплощений вселенского Света скажется на самочувствии не наилучшим образом.

Лысый не соврал. В крошечной пещерке у горячего водоёма со светящейся бирюзовой водой лежала куча сваленной паломниками одежды и оставшихся после перевязки больных бинтов для стирки. Порывшись, бывший палач выбрал плащи почище и целее. Оба поношенные, с заплатками и прорехами. Я соорудил из оторванных от одежд кусков ткани подобие штанов и рубахи, по сути, обмотался тряпьём. Надел дорожный плащ, накинул капюшон, лицо скрыл за импровизированной тканевой маской. Вылитый пилигрим.

Печати не только сдерживали Тьму. Блокируя проявления враждебной ангелопоклонникам Силы, они почти полностью скрывали ауру. Ночью сойду за человека, не наделённого склонностями к магии. Идеальный вариант маскировки в обществе чародеев.