Ольга Гусейнова - Крылья для попаданки [litres]

Вау, и здесь коррупция и клановость! Я зло дернула крыльями и от бессилия вцепилась в прутья, замораживая их и дергая на себя в попытке сломать. Торговцы отшатнулись, а квошики, наоборот, придвинулись.

– Это все, на что она способна, уважаемый Тейш, – быстро сориентировался в критической ситуации голова обоза горцев. – Если вы еще сомневаетесь, берите ее бесплатно.

Я зло посмотрела на него и попыталась достучаться, заставить забрать меня отсюда:

– Аяз еще недалеко удалился и, уверена, рассчитается с теми, кто продал леару, спасшую вас во время лавины. Или великий Мок, который сейчас смотрит на нас, – я, по примеру уважаемого Тейша, выразительно возвела глаза к небу, – тоже не останется равнодушным наблюдателем вашего беззакония. Вспомните, Зорь приносил ему дары перед лавиной, просил о помощи – вам послали меня. И вот чем вы платите Моку за бесценный дар – предательством и местью. Запомните, неблагодарные, вырыл яму другому – сам в нее попадешь!

– Проклятая посланница Язы, ты взываешь к справедливости? – зашипел квошик, подавшись к клетке. – Знаешь, сколько теперь поляжет наших мужчин, если соседи разузнают про Зоря?

– Нет, не знаю, а вот вы знали, что он хотел сделать со мной: забрать память и душу! А Яза справедливо сочла его недостойным своей силы. И наказала. Она, а не я!

Квошики сникли, в душе они согласились со мной, злились, конечно, но ничего не могли поделать.

– Даяр приказал – мы выполнили. Зорь не послушал его. Вот к чему приводит, когда не слушают избранника духов племени, – упрямился обозничий квошиков и, обернувшись к аяшам, добавил: – Забирайте ее даром, уважаемый Тейш, даже если потом выставите за ворота – это будет ваше решение.

Мои дарители быстро сняли клетку и поспешно ушли, забрав шайгала с повозкой. Вашаны и аяши сверлили меня красными и змейскими глазами. Кого они опасаются? Кары моих загадочных соплеменников-леаров? Язы? Или спутников этой планеты, которых почитают как богов?

Более трусливый Тшень все же решился на последний шанс отвязаться от рисков в моем лице:

– Может, и правда – за ворота? Пусть ее…

Но более меркантильный, азартный и бывалый Тейш, на котором висит очень большой долг, решил иначе:

– Может, это Яз подкинул нам удачу, а мы ее – за ворота? Нет, обидеть высшего еще хуже: лишимся удачи. Три дня от завтрашних торгов. Если никто не заинтересуется, значит – таково решение самого Аяза. Мы в любом случае ничего не теряем…

– Кроме хлеба… – буркнул один из вашанов.

Чтоб ему эта краюха в горле застряла.

Все вновь посмотрели на меня, мрачно взиравшую на них, скрючившись в клетке. Тейш криво усмехнулся:

– Нет, полноценный стол и достойная замена жалким лохмотьям на ней – наш дар Аязу, если мы не правы! В аид леару, а то дохода с нее еще нет, а времени заняла, как полноценный шорд.

Про шордов я тоже «погуглила». Зорь встречал, и не раз, этих широкоплечих великанов метра под три ростом – серокожих, сероглазых, могучих жителей степей. Не особо умных, зато сильных и верных своему слову, шордов часто нанимали для охраны богатых обозов. Из их речи я знаю довольно много слов, хоть и меньше, чем у аяшей, язык которых был одним из самых распространенных в этом мире. Как и сами они.

Послушав аяшей, потерявших сразу десяток шордов, стоивших, судя по обмолвкам, огромных денег, стало понятно, почему опытный торговец решился выставить меня, леару, на торги, да еще и без договора и ошейника. Сейчас он готов делать деньги любым путем, чтобы самому не оказаться в клетке на невольничьем рынке.

Мою клетку подняли за поручни и унесли в пугающий аид, представлявшийся как минимум темным подвалом. На самом деле оказавшимся просто тем самым незамысловатого вида длинным зданием. Пока меня в клетке тащили по широкому коридору, я разглядывала интерьер, не забывая отметить расположение внутренних помещений. Аид – я соотнесла его с постоялым двором и караван-сараем – состоит из двух половин: хозяйской, или жилой, высокая широкая арка у входа туда позволила увидеть ковры и богатое убранство; и, скажем, служебную, поделенную на небольшие комнатки-клетки с прутьями вместо дверей. В одну из них отправили меня, пересадив таким образом из маленькой клетки в большую. Аид намекает на ад, но все оказалось более прозаично и терпимо. За ширмой нашелся уголок, где можно справить нужду и даже в лохани помыться. Какая маленькая радость после изнурительного пути.

Вечером я засыпала сытая, чистенькая и переодетая, но с мыслями о срочном побеге. На досуге вспомнился анекдот: мексиканский парашютист, если ветер попутный, становится американцем, а если нет – колумбийским наркобароном. Моим крыльям очень, очень нужен попутный ветер! Сколько можно сидеть в клетке!?

Второй месяц в клетке. Жизнь – как затяжная выставка достижений Земли! Хотя, судя по тому, что третий день на рынке экспонируюсь, а на меня только таращатся и даже не прицениваются, – достижения так себе. А ведь еще два месяца назад мнила себя красавицей: стоит только пальцами щелкнуть – и весь мир будет лежать у моих длинных стройных ног. Спихнуть ответственность за столь скромный, вернее, никакой результат на иные критерии красоты или на мои старания выглядеть экспрессивно? Рада бы, обеими руками за, но бабушкино «не говори гоп, пока замуж не выйдешь» заставляет терпеливо ждать, когда меня наконец выкинут за ворота. Может быть…

Словно невзначай проверила свою прическу, которую каждое утро старательно сооружала, прикрывая лицо, надеясь выглядеть как русская Баба-яга. Все в порядке, вернее, в беспорядке: мои от природы гладкие волосы не успели распрямиться и стоят дыбом. Не нужен мне товарный вид! Вот и сижу в клетке словно нахохлившаяся сова, злобно зыркая на любого любопытного; шел бы ты… дальше куда-нибудь. Если честно, я сильно удивлюсь, если такой непредсказуемой, вымораживающей все вокруг леарой, да еще страшной и лохматой, вообще кто-то заинтересуется больше, чем «на посмотреть».

Встала, неосознанно поправляя одежду, – надо ноги размять, а то затекли, – эх, еще не избавилась от привычки всегда выглядеть идеально на публике, даже в таких условиях. «Служители аида» накануне торгов принесли мне «выставочный» наряд. Я искренне давилась от смеха, увидев серые стеганые штаны галифе, короткие полусапожки из валяной шерсти с кожаным «носком», защищающим их от влаги и грязи, собственно это наши родные валенки, и практически смирительную рубашку из стеганой синей ткани, скроенную, чтобы не мешать крыльям, и с завязками на спине у талии. О том, что мне выдали наряд, а не робу, догадалась по затейливой бисерной вышивке на горловине и рукавах. Рыженькие помпончики на валенках, видимо, были призваны придать аутфиту законченный вид.