Лей Бардуго - Король шрамов [litres]

– Что ты натворила?! – завизжала Елизавета.

Святая бросилась к Дарклингу, а терновый лес поднимал его выше, спасая от огня. Но Зоя накаляла жар до тех пор, пока языки пламени не сделались синими, как те, что вырывались из пасти дракона. Терновые заросли загорелись, начали крючиться и опадать. Колючие стебли обвились вокруг Зоиных щиколоток, но она призвала на помощь искры и сожгла их, хотя при этом опалила кожу. Умение управляться с огнем требовало опыта.

Елизавета попыталась вытащить останки Дарклинга из костра. Зоя помнила, что огонь может причинить святой боль, но не остановит ее. Уничтожить столь древнего и могущественного гриша способна только собственная сила Елизаветы, обращенная против нее же. У Зои есть всего несколько минут.

Из-за стены огня выскочил монах. Зоя вырвала из его руки сияющий шип.

– С тобой я разберусь позже, – прорычала она и вихрем взметнула две дюны. Юрий оказался закопан в песок по шею.

Остатки теневой сущности нерешительно парили в воздухе между Николаем и полыхающим одром Дарклинга. Тень стала почти прозрачной, крылья были ободраны, когтистые руки бессильно висели по бокам. Зоя воткнула сияющий шип обратно в то место на груди тени, где полагалось быть сердцу.

Николай резко вдохнул и пришел в себя.

– Вытащи это из меня, – просипел он, кивнув подбородком на свою грудь, из которой торчал настоящий терновый шип. – Прикончи его.

А если это убьет и тебя? Времени на размышления не было. Зоя выдернула шип. Николай взвыл, из его груди хлынула черная кровь. Удар мощного ствола опрокинул Зою на спину.

Терновый лес вокруг нее буйно рос. Елизавета с пронзительным воплем поднялась над погребальным костром Дарклинга. Сейчас она одновременно была пчелиным роем, цветущим лугом и женщиной, обезумевшей от горя. Ползучие побеги стягивались на Зоиных запястьях, туго связывали ее с ног до головы. Елизавета уже нависла над ней, уже тянула руки к горлу Зои. Изо рта святой сыпалась саранча.

Все хорошо. Николай спасен, Елизавета не покинет пределов Каньона, с облегчением думала Зоя. Она остановила Дарклинга, а остальное неважно. Пускай Елизавета забирает ее сердце. Однако в голове зарокотал голос дракона: И ради этого я отдал тебе чешую? Мы – дракон, мы не ложимся на землю, покорно ожидая смерти! Она почти видела издевательскую усмешку Юриса.

Колючие лианы стягивали ее тело все туже. Терновый лес – порождение Елизаветы, но древесные соки текут, словно кровь, словно река, повинующаяся силе приливов и отливов. Святая яростно взревела, и жужжание насекомых оглушило Зою. Она постаралась сосредоточиться на соках, бегущих по веткам, вспомнила тягучую смолу, в которой раз за разом тонула, и призвала силу.

Побеги развернулись, смертоносные шипы пронзили плоть Елизаветы – слишком стремительно, чтобы она успела отпрянуть или изменить облик. Острые пики шипов проткнули ее тело с отвратительным влажным хрустом. Святая повисла в считаных дюймах от Зои на остриях, которые сама же и сотворила.

Зоя смотрела, как шипы глубже и глубже проникают в тело Елизаветы, как угасает свет в глазах святой. Она была готова поклясться, что слышит удовлетворенное рычание дракона.

Пускай даже Равка падет. Пускай гриши разбегутся и Вторая армия прекратит существование, но мир очистился от Елизаветы и Темного.

Зоя вспомнила тигрят на снегу, Лилиану, лущившую орехи у камина, зал под золотым куполом в Малом дворце, толпы гришей, смех, отражающийся от стен, – все это перед нападением Дарклинга. Вспомнила Николая в схватке с демоном и шип, зажатый в его руке, точно кинжал.

На этот раз я спасла тебя , подумала она, падая на песок. На этот раз я все сделала правильно.

Несмотря на настроение горожан, девушкам и женщинам-гришам вместе с детьми, как и Леони с Адриком, оставаться в Гефвалле было небезопасно. Те солдаты, что выжили после взрывов, скоро придут в себя, на восстановление завода власти отправят новые отряды. Им нужно успеть исчезнуть.

В разгар суматохи Ханна вернулась в монастырь, чтобы вернуть себе прежний облик, переодеться в сарафан послушницы и сделать вид, что она так же, как и остальные, напугана творящимися в городе ужасами. Мать-хранительницу отыскать не могли, так что Ханне не составило труда снова улизнуть из монастыря и вернуться на перекресток, где Нина разговаривала с молодым рыбаком, который согласился довезти фургон до порта.

Нина знала, что час расплаты близок, и как только рыбак повел сестру в фургон, приготовилась принять на себя гнев Ханны.

Та, однако, хранила ледяное спокойствие.

– Я задавала не те вопросы, так? – ровным голосом спросила она. – Спросила, кто ты, а имени не спросила.

На Нине снова было надето одно из платьев Милы. Разгладив тяжелые юбки, она ответила:

– Думаю, ты его уже знаешь.

– Нина Зеник. – Золотисто-медные глаза Ханны смотрели сурово. – Девушка, покалечившая моего отца. Костяная ведьма.

– Так теперь называют меня фьерданцы?

– И так тоже.

– Я – тайный агент, работаю на правительство Равки. Приехала сюда, чтобы освобождать таких, как ты: людей, наделенных гришийскими способностями и живущих в постоянном страхе.

– Почему мой отец тебя не узнал?

– Перед отъездом во Фьерду мне перекроили внешность. Это, – Нина показала на свое лицо, – не я.

– В тебе есть хоть что-нибудь настоящее?

– Все, чему я тебя учила. Все, что рассказывала тебе о принципах, на которых построена эта страна, о порочной, насквозь гнилой системе. – Нина набрала полную грудь воздуха и приложила ладонь к сердцу. – Все это по-настоящему, Ханна.

Рыжеволосая девушка отвернулась.

– Ты меня использовала.

– Использовала, – подтвердила Нина. – Не стану отрицать.

Ханна перевела взор обратно на Нину и скрестила на груди руки.

– Ты ни о чем не жалеешь, верно?

– Я сожалею о боли, которую причинила. О том, что потеряла твое доверие. Но мы ведь солдаты, Ханна. Мы рождены воинами и делаем то, что должны. На кону стояли десятки жизней. Они до сих пор под угрозой. Я подозреваю, что это далеко не единственное место, где люди твоего отца ставят эксперименты на гришах.

Ханна сглотнула – видимо, ей вспомнились ряды коек в палате, женщины, девушки и младенцы, страдания тех, других и третьих.

– Есть еще?

– Да. Другие палаты. Другие заводы. Другие лаборатории. Не буду кривить душой и утверждать, что все гриши хорошие, как и все равкианцы, потому что это не так. Наверное, я тоже не идеальна. Знаю одно: твой отец и его люди творят зло. Их надо остановить. – Нина положила руку на плечо Ханны. Только бы не шарахнулась в сторону. – И мы можем это сделать.

Ханна посмотрела на вершину холма, на фургон, полный пленниц, на огромный ясень с костяными ветвями, что высился на дороге. Провела рукой по стриженой голове. Теперь, когда исчезло пышное облако волос, смягчавшее контуры лица, его решительные черты проступали резче. Когда Ханна вновь обратила взор на Нину, ее глаза горели новым огнем.