Лей Бардуго - Король шрамов [litres]

Однажды утром девятилетний Николай пришел на урок, радостно предвкушая, как сунет в портфель учителя мышь, которую специально для этого посадил в банку, и, к своему удивлению, увидел в классной комнате вторую парту и сидящего за ней мальчика.

– Это Доминик, – представил новичка наставник. Темноволосый мальчик встал и учтиво поклонился. – Он будет учиться вместе с вами.

Николай и удивился, и обрадовался, ведь детей его возраста, с которыми можно поиграть, во дворце не было, однако его ждало горькое разочарование: Доминик шарахался в сторону всякий раз, как королевский отпрыск пытался завести с ним разговор.

– Не бойся, – шепнул ему Николай. – Миткин, конечно, зануда, но иногда рассказывает интересные истории про старых королей, причем с кровавыми подробностями.

– Да, мой царевич .

– Если хочешь, зови меня Николаем. Или выдумаем себе новые прозвища. Будешь у нас Домиником… гм. Ты какие-нибудь подвиги совершал?

– Нет, мой царевич .

– Николай.

– Ну-ка, не болтайте, – пожурил Миткин, и Доминик опять испуганно дернулся.

Николай и в самом деле притих: он напряженно думал, как же разговорить нового товарища.

Когда наставник вышел из кабинета за глобусом, Николай прошмыгнул на середину классной комнаты и сунул мышонка, пойманного в восточном крыле дворца, под меховую шапку, которую Миткин оставил на учительском столе.

Увидев это, Доминик съежился от ужаса, однако Николай, увлеченный проделкой, ничего не заметил.

– Сейчас услышишь, как завопит Миткин, – пообещал он. – Он верещит, как сердитый чайник со свистком.

Наставник действительно вскрикнул, а Николай, намеревавшийся сидеть с каменным лицом, не выдержал и расхохотался. Он смеялся до тех пор, пока Миткин не велел Доминику подойти к нему и вытянуть руки. На глазах изумленного Николая учитель достал из ящика стола тонкую березовую розгу и отхлестал мальчика по рукам. Во время экзекуции Доминик тихонько поскуливал.

– Что ты делаешь? – заорал Николай. – Прекрати немедленно!

Он звал стражу, выбегал в коридор за помощью, однако Миткин закончил порку только после того, как отсчитал ровно десять ударов. Руки Доминика сплошь покрылись красными рубцами, а искаженное болью лицо распухло от слез.

После этого наставник отложил березовый прут и сказал Николаю:

– За каждую вашу выходку, за каждый дурной поступок наказание будет получать Доминик.

– Но это же неправильно! Нечестно! Наказывать нужно меня, – возмущался Николай, однако выпороть принца крови никто бы не посмел.

Николай жаловался матери, отцу, всем подряд, но тщетно.

– Слушайся учителя, и все будет в порядке, – ответствовал король.

– Я слышал, как скулил этот щенок. Подумаешь, несколько ударов. Не понимаю, из-за чего ты поднял столько шума, – пожал плечами Василий.

На следующий день Николай просидел тихо весь урок и нарушил молчание только раз, когда Миткин ненадолго вышел.

– Прости за вчерашнее, – обратился он к Доминику. – Я не допущу, чтобы это повторилось.

– Для этого меня сюда и привели, мой царевич , – отозвался мальчик. – Пожалуйста, не волнуйтесь обо мне.

– Тебя привели сюда, чтобы научить читать, писать и считать, ясно? Все будет хорошо. Обещаю.

Николай сдержал обещание и с того дня прекратил все свои шалости. Больше не воровал с кухни миндальный крем, не разбирал на части ценные вещи, не бегал по портретной галерее, ничего не поджигал. Все восхищались переменами в поведении юного принца и хвалили Миткина за находчивость.

Никто и не знал, что в тишине, царившей в классной комнате, Николай и Доминик сумели подружиться. Они изобрели тайный шифр, чтобы обмениваться сообщениями в тетрадях, и мастерили игрушечные кораблики с настоящими парусами, а потом спускали их на воду в пруду посреди заброшенного парка, куда больше никто не отваживался заходить. Они присваивали друг другу титулы и меняли их каждый день; иногда титулы звучали гордо – Доминик Смелый, Николай Справедливый, а иногда не очень: Доминик-Пердун или Николай-от-Паука-Удирай.

Мальчики быстро усвоили: чем они заняты, никого не интересует; главное – не нарушать покой во дворце, и, если делать вид, будто усердно зубришь, никто не станет проверять, заучиваешь ли ты исторические даты или делаешь расчеты для создания бомбы.

В двенадцать лет Николай заявил о желании изучать химию и каэльскую историю и с тех пор каждый день по нескольку часов занимался в тишине библиотеки. Но все это было лишь для отвода глаз. Наспех разделавшись с уроками, он переодевался в крестьянскую одежду из грубой шерсти, тайком ускользал из дворца и отправлялся в деревню, где жил Доминик. Там он работал в поле, учился обращаться с крестьянским инструментом, ремонтировать тележки и тачки, доить коров и ухаживать за лошадьми. В тринадцать впервые хлебнул самогона из помятой оловянной кружки.

Каждый вечер он в полном изнеможении падал на кровать, счастливый от того, что впервые в жизни нашел себе настоящее занятие, а наутро предъявлял наставникам безупречно выполненное домашнее задание, заставляя их думать, что из Николая Ланцова выйдет серьезный ученый. Оказалось, что принц вовсе не был испорченным ребенком; он просто не умел сидеть без дела.

Николай был счастлив, но не слеп. Семья Доминика пользовалась особыми привилегиями благодаря положению своего сына во дворце, однако урожая с их поля едва хватало на пропитание. Николай видел, как страдают другие семьи под гнетом налогов, которыми обложили крестьян король и землевладельцы-князья. Слышал, как плакала мать Доминика, когда ее старшего сына забрали в армию, и как одной особенно суровой зимой взрослые шептались о пропавшем малыше соседки Луши.

– Что случилось с Лушиным ребенком? – спросил Доминик.

– Хитка забрал, – ответила мать, но Доминик с Николаем уже не были детьми и не верили в сказки о злобных лесных духах.

– Она сама его утопила, – на следующий день сообщил Доминик другу. – У нее пропало молоко, потому что и она, и вся ее семья подыхают с голоду.

Вылазки Николая могли продолжаться еще долго, если бы однажды ночью Василий не застукал его по возвращении во дворец. Николаю тогда было пятнадцать, и годы безнаказанного обмана притупили бдительность юноши.

– Уже кувыркаешься с селянками, – ухмыльнулся Василий. – Ты еще почище нашего папочки будешь.

– Пожалуйста, никому не говори, ладно? – взмолился Николай. – Иначе Доминика отошлют из дворца.

Но Василий выдал его тайну, и назавтра на всех дверях расставили новую стражу, а Доминика с позором прогнали.

Николай нашел старшего брата в Лазурной гостиной.

– Ты хоть понимаешь, что натворил? – негодующе воскликнул он.