Лей Бардуго - Король шрамов [litres]

– Боюсь, мы не сможем предложить вам ни напитков, ни угощения, – сказала она.

– Мы вполне удовлетворимся ответами на вопросы, – парировал Николай.

Юрий опустился на колени, склонил голову и что-то забормотал, очевидно, на церковно-равкианском, поскольку Николай разбирал лишь отдельные слова – обещанный, предсказание, тьма.

– Не надо этого, – попросила Елизавета. Пчелы вокруг ее головы тревожно загудели. – И сядь уже, пожалуйста.

– Оставь его, – промолвил Юрис. – Он наслаждается самоуничижением. – Дракон сложил крылья и устроился на полу подальше от монаха. – С чего начнем?

– Традиция предписывает начать с того, кто, черт возьми, вы такие.

– По-моему, юный король, этот вопрос мы уже закрыли.

– Верно, и тем не менее, святые – это, как правило, мученики, принявшие тяжкую смерть, а вы на вид очень даже живые. Если, конечно, мы не пребываем сейчас в загробном мире. Вынужден признать, что в этом случае я одет крайне неподобающе. Или просто – одет. Тут, наверное, все зависит от конкретных представлений о рае.

– Он всегда такой болтливый? – осведомился Юрис у Зои, однако та промолчала и лишь подняла глаза к безбрежному простору тусклого неба.

– Мы все когда-то умерли и возродились заново, – объяснила Елизавета. – Но не все – в прежнем виде. Можете называть нас как угодно – гриши, святые…

– Бренные останки, – вставил Юрис.

Елизавета поджала губы.

– Так тоже можно.

Юрий истерически всхлипнул.

– Свершилось предсказанное, – лепетал он. – Все, на что я мог лишь уповать…

Елизавета пустила к его плечам зеленую лозу – словно положила ободряющую руку.

– Ну, все, все, – мягко произнесла она. – Теперь ты здесь. Возьми себя в руки.

Юрий схватил кудрявый побег, уткнулся лицом в листья и зарыдал. Ученый-книжник переживал невероятное потрясение.

– Где именно мы находимся? – задал вопрос Николай.

– В Тенистом Каньоне, – отозвался один из ртов многоформенной сущности, назвавшейся Григорием, Санкт-Григорием. Если Николаю не изменяла память, Григория разорвали на куски медведи, хотя этот факт вряд ли объяснял теперешний облик святого. – В той его версии, которую мы не можем покинуть.

– Какая вообще разница? – бесцветным голосом проговорила Зоя. – Зачем мы здесь? Что вам нужно?

Юрис обратил на нее драконьи глаза-щелочки, хвост со скрежетом зазмеился по полу.

– Только посмотрите, как опечалена эта ведьмочка. Можно подумать, она понимает, чего лишилась, а что приобрела.

Вопреки ожиданиям Николая, взгляд Назяленской не вспыхнул гневом, она все так же бесцельно смотрела в небо. Видеть Зою такой потухшей, утратившей ту колючую, опасную энергию, что всегда бурлила в ее крови, было еще тяжелее, чем созерцать все окружавшие их безумные образы. Что с ней случилось? Неужели усилитель значил для нее так много? Она сильна и без него. Зоя останется сильной даже со связанными за спиной руками, даже с привязанным к ноге свинцовым ядром.

– Мы охотно привели бы вас в другое место, юная Зоя, – сказала Елизавета. – Мы обладали властью над миром еще до того, как впервые прозвучало слово «гриши», еще в ту пору, когда все необычное именовали чудом и магией. Мы прожили такую долгую жизнь, что в сравнении с этим вся история Равки – лишь краткий миг. Однако эта часть Каньона, это конкретное место испокон веков было священным. Здесь средоточие нашей силы, здесь наши возможности безграничны, здесь мы крепче всего связаны с материей, из которой сотворен мир. В этом месте может случиться что угодно, и здесь мы оказались заключены, когда Дарклинг создал Каньон.

– Что? – переспросила Зоя. В ее глазах впервые мелькнул проблеск интереса.

– Мы вплетены в ткань мира так крепко, как ни один гриш. Нити, связывающие нас, просмолены временем и применением нашей силы. После того, как Дарклинг вмешался в естественный ход вещей, нас притянуло сюда, а когда его эксперимент со скверной провалился, мы оказались в ловушке. Каньон стал для нас западней.

– Мы не можем покинуть это место, – произнес Григорий, – и принимать физическую форму тоже способны только тут.

– Физическую форму! – осклабился Юрис, стукнув хвостом по земле. – Мы не принимаем пищу, не спим. Я забыл, что такое потеть, испытывать голод или видеть сны. Я готов отгрызть себе крыло, только чтобы услышать, как урчит пустой желудок, ощутить вкус вина или помочиться с подоконника.

– Без пошлостей никак нельзя? – устало произнесла Елизавета.

– Никак. Досаждать тебе – мое единственное развлечение.

Григорий принял облик странного существа с тремя медвежьими головами и туловищем великана, снабженного двойным набором рук.

– Мы терпели этот бесконечный сумрак, ибо надеялись, что наши мучения окончатся со смертью Дарклинга. Врагов у него было много, и мы верили, что его жизненный путь завершится быстро. Однако он продолжал жить.

– Все жил и жил, – пророкотал Юрис.

– Он пережил всех своих противников и стал почти таким же могущественным, как мы, – добавил Григорий.

– Не льсти ему, – фыркнул дракон.

– Скажем, как каждый из нас на заре эпохи, – уточнила Елизавета. – И вот наконец наступило время, когда Каньон был уничтожен, а Дарклинг повержен. Однако наши оковы не пали, мы по-прежнему пленники. А все из-за того, что сила Дарклинга продолжает жить. В тебе.

Николай вздернул брови.

– И поэтому, ясное дело, я должен умереть. Все это замечательно, только объясните, если вы намеревались меня убить, почему было не сделать это в бою?

Юрис опять фыркнул, выпустив из огромных ноздрей клубы пара.

– Ты называешь это боем?

– Хорошо, во время той веселой вечеринки, когда ты гонял нас по пустыне и пытался подпалить мои волосы.

– Мы не может тебя убить, юный король. Во-первых, мы понимаем, что это повлечет за собой беспорядки, а проклятье Дарклинга сохранится и после твоей физической гибели. Нет, мы должны выжечь его из тебя огнем.

– Обисбайя. – сказал Николай. – Обряд очищения.

Елизавета кивнула.

– Вижу, ты слышал о древнем ритуале.

– Значит, это все истинная правда! – воскликнул Юрий. – Все до последнего слова! Это то самое место, где стоял священный терновый лес, куда пришли первые воины Святой стражи.

– Поздравляю, Юрий, – усмехнулся Николай. – Тебе таки посчастливится сжечь меня в погребальном костре.

– В погребальном костре? – переспросил Григорий.

– Никакого костра, – сказала Елизавета. – Терновый лес древнее всех нас, древнее первой магии. Из его древесины создавались первые алтари, из нее сделаны стены Малого дворца. Я могу возродить его из корней, что до сих пор живы в глубинах Каньона, однако монстра, засевшего у тебя внутри, можешь вызвать только ты. Вызвать и уничтожить.