Бекс Хоган - Побег

– Ты… ты прав, – говорю я. – Позволь-ка мне…

Он тычет мне в грудь пальцами и толкает обратно.

– Эй, я с тобой еще разговариваю. – Взгляд его падает на надкушенную галету в свободной руке и загорается огнем. – Воровала продовольствие, верно?

Я пожимаю плечами, внутренне негодуя от подобного обвинения.

– Обед пропустила.

– Я голоден. – Он поворачивается к Удушке. – Хочешь есть?

Она молчит и только наблюдает, предвкушая нехорошее.

– Дай-ка сюда, – говорит Бриггс.

Речь идет всего лишь о дурацком кусочке, однако я отказываюсь уступать этому жалкому подобию человека.

– Нет.

Глаза его сужаются, и он с недобрым смехом поворачивается к Удушке:

– Слыхала? Коротышка-то яички отрастила.

Кто бы говорил! Только мужик примет это за комплимент. Одного пинка в указанное место окажется достаточно, чтобы его заткнуть, и я изо всех сил этого не делаю.

Бриггс улыбается мне и тянется, чтобы сграбастать мою еду. Я могла бы ответить, помешать ему, но боюсь малейшим неверным движением повредить пичуге, доверившейся моему карману.

Поэтому не реагирую вовсе.

Он изучает галету так, будто она ему омерзительна. Протягивает Удушке.

– Не знаю, как тебе, а мне объедки Коротышки не нужны. Трусость бывает заразной.

И он равнодушно бросает галету в океан.

Подобная расточительность, разумеется, его страшно забавляет, но, к моему облегчению, он снова увлекается Удушкой и ржет так, что закашливается. Я использую этот шанс и буквально бегу к себе в каюту.

Оставшись одна, я осторожно вынимаю луноперку из кармана и кладу на сундук, чтобы осмотреть. И улыбаюсь. Крылышко, показавшееся мне сломанным, в полном порядке, просто слегка растрепано, а приближение смерти, казавшейся неизбежной, явно отсрочено. Я ошибалась насчет силы удара и теперь вздыхаю с облегчением. Возможно, с нами обеими еще не все кончено.

Дверь в каюту распахивается. Отец уже здесь, так что нет времени прятать пичугу, а он явился уж точно не для того, чтобы пожелать мне спокойной ночи.

Я замираю, не в состоянии шелохнуться.

– Думаешь, можешь плевать на мои правила? – рычит отец, приближаясь. – Думаешь, можешь покидать каюту, а я ничего не узнаю? Не узнаю, что ты шпионишь за моей командой?

Понятия не имею, откуда он знает, – у Бриггса не было времени ему об этом доложить, – однако все мои протесты отметаются, еще не успев слететь с губ.

– Я считал, ты усвоила урок непослушания благодаря вот этому. – И он сильно давит большим пальцем на мой нос. Боль охватывает всю голову, и я чувствую, что меня сейчас стошнит. – Но ты явно решила, будто выше моих упреков. Позволь заверить тебя в обратном.

Он хватает луноперку одной рукой, а другой ладонью с растопыренными пальцами упирается мне в лицо, не давая придвинуться.

– Представь, что эта птица – ты, и взгляни, что происходит, когда я недоволен.

С этими словами он зверски сжимает хрупкое тельце в кулаке. Я закрываю глаза и проглатываю застрявший в горле всхлип. Его ладонь все еще на моем лице, он толкает меня назад до тех пор, пока я не упираюсь в стенку.

– Запомни, кто я, и никогда больше не пытайся мне прекословить, понятно?

Он брызжет на меня слюной, и я отчаянно киваю.

– Кто я? – кричит он так, что наши губы почти соприкасаются.

– Мой отец.

– Кто я? – рычит он еще громче.

– Мой капитан.

– Кто я?

– Гадюка.

– И ты будешь мне подчиняться.

Одним рывком он больно втемяшивает мою голову в стену и выходит, снова оставляя меня наедине с собой.

Я сползаю на пол, ноги больше не держат меня, и смотрю на трупик, простертый на полу. Петля затянута, как никогда, и хотя я потрясена до самого основания, во мне вспыхивает искра решимости. Он хочет подавить меня, не дать вмешаться.

А это значит, что тому есть причина.

Меньше чем через три недели мы пристаем к Шестому острову. Это любимый остров отца, так что мы наведываемся сюда частенько, отчасти потому, что тут множество бухт, где можно откилевать «Деву», завалить ее на бок, когда она требует ремонта, или отдраить корпус под ватерлинией от ракушек и водорослей.

Большинство знает его как Скалистый остров. Львиная доля богатств Восточных островов пополняется добычей хрусталя, которая ведется глубоко под его поверхностью. Это именно та награда, что тянет сюда моего отца. Когда он забирает хрусталь от имени короля, никто не осмеливается противоречить ему, однако я больше не уверена в том, что королю достается большая часть нашей добычи.

Остров постоянно окутан тьмой, и сегодня не исключение. Нас встречает низкая стена облаков, приползших сюда с соседнего, Пятого острова, – Туманного. Туман усложняет навигацию – для многих она здесь просто невозможна. Однако «Дева» знает здешние воды почти так же хорошо, как отец, и мы беспрепятственно минуем смертельно опасные скалы, окружающие остров.

Экипаж подгребает к берегу на шлюпках. Обычно, когда матросы тут высаживаются, я совершенно не завидую им из-за того, что меня не взяли. Поверхность острова бесплодна, повсюду валяются такие острые камни, что если кто-нибудь по дурости решится пройтись босиком, то порежет ступни в хлам. Сегодня, однако, мне придется перетерпеть этот грунт, поскольку, вопреки всем усилиям отца покорить меня, мне нужны ответы. На протяжении истекших трех недель все мои попытки обнаружить хотя бы намеки ничего не дали. На корабле тайны охраняются слишком тщательно. Я надеюсь, что вдали от «Девы» бдительность команды притупится. И вдали от меня. Я раздеваюсь до белья, чтобы было легче плыть, но оставляю для защиты ботинки. Терпеть не могу ощущение неуклюжести, когда ношу их, предпочитая ходить босой, однако сейчас мне только не хватало порезать подошвы ступней. Я должна иметь возможность бежать, если понадобится.

На корабле осталось лишь несколько матросов, и я совершенно не волнуюсь о том, как проскользнуть мимо них. Все они выросли не на «Деве», поэтому никто не знает ее секретов лучше меня, и я незаметно крадусь от тени к тени и спускаюсь по борту. И, только оказавшись непосредственно над водой, медлю. Если я хочу найти ответы, мне придется преодолеть свои страхи, окунуться в ледяной океан и доплыть до острова. Хотя спокойное мелководье пугает меня не так, как океанские глубины, я все еще сомневаюсь в том, смогу ли это проделать. Сердце бьется слишком сильно, пока я разглядываю свое отражение. Начинается паника, тревога растет, и я думаю, что не справлюсь. Не доплыву. Лучше вернуться в каюту и сдаться. Однако сквозь эти мысли я слышу эхо подлого смеха – команда потешается надо мной. Заткнуть им глотки можно лишь одним способом, и я ныряю.

Вода настолько холодная, что я забываю дышать, тело напрягается, и на какое-то мгновение я понимаю, что это конец. Только упрямство заставляет меня собраться и успокоиться. Я хочу получить ответы. И получу, чего бы мне это ни стоило. Я с еще большей решимостью, чем прежде, гребу руками, ноги толкают меня сзади, точно как когда-то учила Грейс.