Дана Арнаутова - Хранитель равновесия. Проклятая невеста [publisher: SelfPub]

С другой стороны, поверь Зеринге предупреждению, он вполне успел бы сбежать из города и сейчас не сидел бы в подвале караульного помещения городской управы, заплевывая пол кровью и ожидая смерти. Халид прислушался. Так и есть. Не терпится ир-Мансуру.

Как ни странно, стало легче. Боль накатывала горячими красными волнами, туманя сознание. Он почти не чувствовал, как двое, вошедшие с сотником, тащили его куда-то узкими подземными коридорами, спускаясь все ниже и ниже. Ни удивляться, ни бояться он уже не мог. Мир был наполнен багровым туманом боли, заглушающим все мысли и чувства…

В очередной раз повернув, его молчаливые сопровождающие остановились, небрежно уронив Халида на пол. Он безучастно смотрел на шевелящиеся губы ир-Мансура, не воспринимая звуки, как нечто осмысленное. Видимо, сотник это сообразил. Возле губ Зеринге оказалась фляжка, вкуса он не почувствовал, однако жидкий огонь наполнил судорожно сжимающееся горло. Хрипя и откашливаясь, Халид очнулся.

Он стоял у самого края колодца, пробитого в каменной плите. Дна не было видно, как и стен помещения. Заглянув Халиду в глаза и убедившись, что он пришел в себя, ир-Мансур передал факел одному из молчащих верзил-стражников.

– Знаешь, где мы, шакалий выкидыш?

Халид вяло мотнул головой, мечтая, чтобы все скорее закончилось, но сотник не собирался так просто избавиться от жертвы.

– Это Крысиный колодец. Падать всего ничего, даже ноги не поломаешь, зато на дне тебя уже ждут. И почему крысы так любят это место? Пожива им здесь выпадает нечасто, а вот поди ж ты, парочка всегда дежурит внизу. Может, их тоже в караул ставят?

У Халида так и вертелось на языке сравнение между крысами и стражей, однако он промолчал. По спине пополз холодок. Тяжелый липкий страх ночного кошмара, обернувшегося явью. А сотник продолжал.

– Кровью от тебя пахнет, как на скотобойне. Они это обожают. Мигом набегут. А я посмотрю сверху, можешь быть уверен. Угадай, для чего нам это место?

Ир-Мансур ухватил ладонью разбитое лицо Халида, заглянул ему в глаза и понизил голос:

– Здесь проверяют новичков, поступивших в стражу. Кидают собаку или барана и заставляют смотреть. Кое-кто глазки закрывает, трясется, блюет. А то и в обмороки падают, неженки такие. Измельчал народец… Всего-то несколько минут потерпеть, пока горло перехватят, а потом уже тихо. Только писк…

«Он сумасшедший, – в тошнотворном ужасе подумал Зеринге. – Все это время, пока за мной охотился, он уже знал, что сделает, когда поймает. Мечтал об этом! Нет! Я не хочу! Только не это…»

Подручные сотника легко, почти небрежно придерживали его за локти, не столько действительно держа, сколько помогая стоять на дрожащих ногах. Ир-Мансур медленно, с наслаждением облизнул губы.

– Боишься? – прошептал он, не сводя жадного взгляда с лица Халида. – Знаю, что боишься. От тебя страхом пахнет… Сладко… Если повезет, они прокусят горло сразу, но это большая редкость. Живое существо всегда сворачивается в клубок, бережет шею, голову, брюшину. Но им плевать. Они рвут на части спину и ноги, потом добираются до нутра. И когда они закончат, от тебя останется голый окровавленный скелет, да и тот сильно попорченный. Фаланги пальцев, например. Они их полностью отгрызают…

– Хватит, Хатам.

Один из спутников ир-Мансура впервые подал голос, почти лениво пояснив:

– Скоро ночь на дворе. Нам еще на рынок тащиться, помнишь? Управителю подарок на свадьбу племянницы искать. Бросай этого недоноска и пошли. С утра на ногах…

Только теперь Халид поверил окончательно, что все происходит наяву. В самом дурном сне ему не приснились бы такие спокойные голоса и равнодушные лица. Эти двое, они ведь даже не испытывают к нему ненависти, как ир-Мансур. Так же безразлично и лениво они будут слушать, как он захлебывается воплями и хрипом, а потом поднимутся наверх и пойдут выбирать подарок на свадьбу какой-то девчонки. Может, выпьют в рыночной харчевне кофе с медовым печеньем и закажут плов. Твари…

К горлу Зеринге подкатился тугой ком. От ир-Мансура он и не ждал ничего, кроме смерти. Но не такой же! Удавка. Нож под ребро. Вымоченный в соли кнут, разрубающий тело до костей. Секира палача. Со всем этим Халид не то чтобы смирился, однако готов был принять такую смерть достойно. Но не это! Светлые боги…

Если бы Халид мог вырвать, он бы так и сделал, но все содержимое желудка осталось на полу караулки после первых же умелых ударов. Тело скрутила тягучая волна, и Халид задрожал крупной непрерывной дрожью, ненавидя себя за это и не имея сил остановиться.

Очень медленно, почти нежно сотник провел кончиками пальцев по его щеке, наслаждаясь действием своих слов, и снова шепнул:

– Кричи, Зеринге. Кричи громче. И вспоминай моего брата, когда тебя будут рвать на кусочки…

Бросать его не стали. Наверное, чтобы опять не лишился сознания, ударившись искалеченным телом о пол. Перехватив за руки, опустили в яму. Когда хватка на запястьях исчезла, Халид упал с высоты не больше пары локтей, взвыв от боли. С трудом перевел дыхание.

Тьма вокруг была осязаемо плотной, но почти сразу же сверху упал зажженный факел, осветив неглубокий колодец, облицованный плитами известняка. Ир-Кайсах огляделся.

Совершенно круглый каменный мешок, примерно три шага от стены до стены. Просмоленное дерево упало возле сырой стены напротив Халида, освещая серый камень и ряд отверстий у самого пола, опоясывающий весь колодец. Так вот как сюда попадают эти твари. Дыры в камне были рассчитаны на кого-то размером с крупную кошку или мелкую собачонку.

Халид прищурился. Показалось, или в одной из нор действительно мелькнуло что-то серое? «Парочка всегда дежурит внизу», – вспомнил он слова сотника. – Проклятые твари… А где же кости? Если ублюдки из городской стражи частенько здесь развлекаются проверкой новичков, пол должен быть устлан костями. Неужели выгребают?

Халид отчаянно цеплялся за никчемные вопросы, изо всех сил пытаясь поверить, что его грешная, безнадежная, никому, кроме него самого, не нужная жизнь все-таки не закончится на ледяном грязном полу Крысиного колодца. Получалось плохо. И не все ли равно, куда деваются обглоданные кости из этой живодерни? Впрочем, в бедро упиралось что-то твердое.

Морщась, он нащупал большой гладкий шар и покрутил перед собой. Какой, во имя владыки преисподней, баран? Череп смотрел на Халида пустыми темными глазницами, безучастно скалясь в свете факела. Ир-Мансур полагает, что ему первому пришла в голову мысль спустить в Крысиный колодец человека? Или здесь так принято? Что ж, Халиду уже никогда не узнать, чем именно и перед кем провинился этот несчастный…

Острая боль пронзила правое бедро. Вскрикнув больше от неожиданности, Халид перекатился на бок и успел увидеть исчезающий в отверстии длинный хвост крысы. Это ненадолго. Из укушенной ноги текла струйка крови. Через пару минут осмелевшая тварь, отведавшая свежей плоти, вернется, и тогда…