Джули Кагава - Ночь драконов [litres]

Джейд медленно моргнула.

– И как я узнаю, что ты жив? – спросила она, прищурившись. – Я возлагаю на тебя большие надежды, человек. Полагаю, ты не собираешься ворваться туда, паля из пушек, как вы, ковбои, делаете, и получить пули со всех сторон. И, если ты действительно справишься, как я узнаю, где снова найти тебя? Мне совершенно незнакома эта страна. Я даже не буду знать, откуда начинать поиски.

– Когда мы выберемся и окажемся в безопасности, я свяжусь с тобой и сообщу наше местонахождение. – Она бросила на меня настороженный взгляд, и я выдержал его. – Обещаю.

Дракон вздохнула.

– Полагаю, нет другого выбора, кроме как поверить тебе, – сказала она. – До настоящего момента ты зарекомендовал себя как честный человек, даже несмотря на то что когда-то состоял в Ордене. Я в самом деле надеюсь, так будет и дальше. – Она коротко кивнула и отступила назад, приготовившись ускользнуть прочь. – Значит, буду ждать твоего сигнала. Удачи.

Я вышел из-за угла и обогнул здание, двигаясь так тихо, как только мог. Я старался, чтобы между мной и Орденом оставались стены. Когда я достиг задней стены здания, то скользнул внутрь через открытое окно и продолжил свой путь по бетонному полу, пока не отыскал металлический лестничный пролет, ведущий на второй этаж. Бесшумно начал подниматься по лестнице, удерживая штурмовую винтовку перед собой. Лестница вывела меня в коридор с рядом старых дверей, расположенных друг напротив друга. Все были плотно закрыты… за исключением одной.

Я прокрался вдоль по коридору, молясь, чтобы скрипучие половицы не выдали меня, и заглянул в комнату. У распахнутого окна на коленях стоял солдат, ствол снайперской винтовки просунут через щель, его внимание полностью приковано к зданию напротив.

У меня свело желудок, но я сделал размеренный вдох и поднял пистолет, целясь в затылок. Но когда мой палец надавил на курок, я перенес вес тела и доски подо мной издали предательский скрип. Снайпер отвернулся от окна, остановив на мне тяжелый взгляд, и я уставился на пару знакомых голубых глаз.

Тристан.

Я стоял на балконе, глядя вниз и наблюдая, как двое совершенно одинаковых людей беспощадно пинают, избивают и колотят друг друга.

– Они становятся намного эффективнее, – прошептал доктор Олсен, остановившийся рядом со мной. По его голосу было слышно, что он впечатлен. Я не ответил, продолжая следить за дракой. Или «спаррингом», как называл это Мэйс. Но не был так уверен. Прежде по телевизору я видел спарринг-матчи по боксу или бои в клетках. Да, они выглядели весьма жестокими, соперники старались ударить изо всех сил или придушить противника до беспамятства. Но там имелись правила и судьи, и хотя я видел некоторые довольно отвратительные травмы, никто не находился в опасности на грани непосредственной смерти. Если один был слабее, сдавался или терял сознание, второй отступал и бой заканчивался. Каждый понимал это.

Сосуды, однако, не имели «отсечки». Они останавливались только тогда, когда Мэйс приказывал им остановиться. Обычно это случалось, когда наступала безоговорочная победа. Когда соперник получал жесткий удар, который сбивал его с ног. Или когда один захватывал или зажимал другого так, что тот уже не мог вырваться. Но я никогда не видел, чтобы сосуд отступил добровольно, и это беспокоило меня. Как далеко они могут зайти, выполняя приказы? Я чувствовал, что должен выяснить это, но в то же время боялся ответа.

«Страх не продуктивен, Данте. Это твоя обязанность: точно знать, на что способны твои наблюдаемые объекты, во всех аспектах».

Мисс Саттон, ведущий программист по внедрению обусловленности поведения сосудов, внезапно вздрогнула. Один из бойцов бросился вперед и сверху нанес удар с разворота, поражая второго в висок. Тот попятился назад, практически лишившись чувств, и Мэйс шагнул навстречу, чтобы завершить поединок.

– Нет! – выкрикнул я, поднимая руку. Он бросил на меня пронзительный взгляд. – Пусть продолжают, – приказал я. – Нам нужно знать, как далеко они зайдут, прежде чем сами остановятся.

Мэйс напряг челюсти, но кивнул и отступил. Не получив команды к остановке, первый сосуд бросился через ринг и, хотя было совершенно очевидно, что его противник ранен, нанес тому хук справа, сбивая с ног на бетонный пол.

Я стиснул зубы, подавляя вырывающийся приказ прекратить битву и заставляя себя продолжать наблюдать. Раненый сосуд попытался встать на ноги, но соперник с жестокостью ударил его под ребра, опрокинув на спину. Как я мог видеть, первый сосуд прыгнул на свою поверженную жертву, усевшись верхом ему на грудь, и один за другим начал наносить удары по лицу.

Мэйс смотрел на меня, совершенно ясно спрашивая, стоит ли ему положить конец бойне. Я отрицательно покачал головой. Поначалу избитый сосуд пытался защищать лицо, но после нескольких полученных ударов потерял сознание. Его голова откинулась назад, руки раскинулись в разные стороны. И даже несмотря на это чудовищное избиение беспрепятственно продолжалось, лицо второго сосуда оставалось пустым и не выражало эмоций, пока он молотил незащищенного противника снова и снова. Кровь окропила костяшки пальцев, забрызгав его лицо и грудь, и у меня скрутило желудок.

– Ну хорошо, – наконец произнес я, когда стало очевидно, что сосуд не собирается останавливаться сам. – Достаточно!

Мэйс шагнул вперед.

– Стой! – выкрикнул он, его голос прогремел в бескрайности комнаты. – Перемирие, солдат.

Сосуд немедленно замер. Опустив руки, он поднялся и отступил от тела, его глаза оставались такими же пустыми, как всегда. Кровь покрывала лицо яркими пятнами, а костяшки окрасились в красный цвет, но это было ничто по сравнению с месивом, в которое превратился другой дракон. Я чувствовал подступающую тошноту и не мог смотреть прямо на его лицо, когда Мэйс подошел и присел рядом с телом.

– Как оно… в порядке? – спросил доктор Олсен, его голос, как всегда, звучал тихо. Мэйс хмыкнул и поднялся.

– Мертв.

– Ладно, в этом проблема, – сказал я, поворачиваясь к ученому. Мой желудок крутило, и я чувствовал больше, чем легкую тошноту, но держался прямо и взирал на человека, который сам выглядел бледным и до ужаса напуганным. – Доктор Олсен, понимаю, что сосуды были запрограммированы на повиновение, но отсутствие инициативности превращает их в обузу. Мы нуждаемся в солдатах, которые смогут думать и действовать самостоятельно, не как роботы. Нет… кем бы они ни были. – Я махнул в сторону окровавленного сосуда, неподвижно стоящего над изуродованным месивом, оставшимся от его брата. – Можем мы исправить их? – обратился я также к мисс Саттон. – Может производство быть улучшено?