Дмитрий Лазарев - Големы Создателя [litres]

– И что же тут такого происходит? – небрежно осведомился Ровэн.

– А то вы не знаете! – снова дернулся Астехозиус.

– Знал бы – не спрашивал. Отсутствовал я долго. По делам.

– Тогда я, пожалуй, лучше промолчу, – пискнул дух, отлетев на всякий случай к дальней стене склепа, готовясь, видимо, если что, пройти сквозь нее и удрать.

Впрочем, вампир репрессивных мер принимать и не собирался, и давить на фантома – тоже. Кассиус представлялся куда более ценным источником информации. Так что Ровэн просто пожал плечами:

– Ну, если ты не хочешь мнемокристалл…

Дух дернулся было вперед, но тут же отпрянул, словно обжегся:

– НЕТ! Нельзя! Нам запрещают! Если Он узнает…

– Кто «он»?

Этот короткий вопрос окончательно добил фантома: сделавшись почти совершенно прозрачным от ужаса, он с сумасшедшей скоростью рванул прочь и пропал в стене. Вампир еще раз пожал плечами и положил ладонь на мраморную плиту с именем Кассиуса на ней, после чего мысленно позвал фантома по имени.

Обычным порядком фантом добирался бы сюда из центральных областей Серых Пределов не меньше часа. Но плита была чем-то вроде экстренного средства эвакуации – зов через нее почти мгновенно выдергивал фантома почти из любого места в Царстве Мертвых, если только его не поймали энергетической ловушкой. Именно поэтому любопытные духи всегда жили в склепах как минимум по двое и никогда не пускались в свои походы одновременно – страховка на всякий пожарный случай: договаривались о предельном времени возвращения, и если путешественник слишком задерживался, напарник его выдергивал.

На сей раз, чтобы появиться, Кассиусу понадобилось секунд десять, и выглядел он очень недовольным.

– Какой Бездны, Аст?! Зачем ты меня выдернул? Мое время еще не… – Тут он осекся, удивленно глядя на вампира. – Э-э-э… а где Аст?

– Я за него, – снова особенно улыбнулся Ровэн. – Здравствуй, Кассиус, давно не виделись.

– Простите, не припомню… – Дух медленно пятился, похоже, собираясь повторить маневр своего соседа и удрать.

Да что ж они здесь все такие запуганные-то?

– Ты работал на меня во время Великой Войны, – спокойно произнес вампир. – На лицо не смотри – это «лик».

– Ровэн?! – поразился фантом. – Ровэн Бланнард?! Я думал, ты погиб в Нордхейме вместе с Темным.

– Слухи о моей смерти были сильно преувеличены, – цитатой ответил вампир. Впрочем, дух этого не оценил.

– И что ты здесь делаешь? Нынче Серые Пределы – не самое спокойное место, прямо скажем.

– Вот за этим я и пришел: узнать, почему неспокойное, и дать подзаработать старому… гм… другу.

Фантом дернулся было, но при слове «подзаработать» замер.

– Сначала покажи.

Ровэн усмехнулся, достал из мешочка два мнемокристалла и показал Кассиусу:

– Это можешь взять сейчас, а если подробно и честно ответишь на мои вопросы, получишь еще вчетверо больше.

У духа аж лицо вытянулось, а глаза засветились алчным блеском.

– Я в деле. Что ты хочешь знать?

– Во-первых – зачем ты таскался к Зоне заточения? Что там такого интересного происходит? И…

Вампир внезапно осекся, сначала потому, что сам почувствовал какие-то неблагоприятные изменения вокруг, а потом уже обратил внимание на исказившееся от ужаса лицо фантома, вперившего взгляд куда-то за спину Ровэну. Секунда – и Кассиус метнулся к стене, намереваясь проскочить сквозь нее, но отлетел, как мячик, будто был не призраком, а созданием из плоти и крови. Сзади раздался сухой смешок, и только тогда вампир повернулся, стараясь не делать резких движений, поскольку понимал, что делать их уже поздно.

Позади него стоял человек. Вернее, покойник с некровозрожденной плотью, точно имитирующей ту, что была у него при жизни. Очень знакомое лицо. Хотя видел его вампир всего один раз, но запомнил хорошо, и теперь от одного взгляда на него весь внутренне заледенел.

Лет пятьдесят. Густые, лежащие в беспорядке мышиного цвета волосы, длинный прямой нос, косматые брови и небольшие, глубоко посаженные глаза. Черные глаза.

На Ровэна смотрел не кто иной, как Балендал Фар-Сорнский, некромант, создатель приснопамятной Короны Мертвых и с момента Гибели пяти миров – самый опасный заключенный Зоны заточения Проклятых душ. А за его спиной зловещими мрачными изваяниями застыли два пустотника.

– Что, что… – передразнил некромант неприятным, скрипучим голосом. – Амнистия происходит, господин вампир, вот что.

Нетор

В душу Лианэль постепенно закрадывалось отчаяние. Эдемиты проигрывали битву за мир. Снова. Только на сей раз это был уже не захолустный окраинный Краллен, лежащий в неведомых далях, а Нетор – мир-вассал ближнего пояса, обитатели которого, вместе с мелтианами, были самыми сильными и преданными из тех, кто служил Эдему. От Нетора два шага до самого Верхнего мира. Терять его никак нельзя, однако все к тому шло.

Три эмерии эдемитов, пять мелтианских корпусов и все то, что смог выставить сам Нетор, – этого хватило бы для завоевания всех окраинных миров, но тут оказалось недостаточно.

Враг учился на своих ошибках. Здесь, в отличие от Декарла, порталов было три и все – в разных концах мира. Вернее, изначально их было даже четыре, но один удалось блокировать и схлопнуть. Остальные – нет. И охранялись они теперь так, что попытки прорыва к ним не дали ничего, кроме больших потерь. А Безликих на сей раз не было – все находились далеко. Даже Синий. И мысль эта наполняла Лианэль едва ли не большей горечью, чем удручающая картина поражения: когда эдемиты были нужны им и битва шла на подступах к Пандемониуму, аж двое подключились. А сейчас? «Выкарабкивайтесь сами, дорогие союзнички, – не до вас пока»?

Биоплазма Хаоса, поступившая на исследования к эдемитским ученым, теперь казалась издевательством – нападение последовало почти мгновенно, когда там изобретать оружие против кристальной напасти?!

Линия фронта постепенно сдвигалась, и защитники Нетора отступали по всем направлениям. Трансформированные территории увеличивались, и, казалось, ничто не могло остановить натиск кристальных полчищ. Трое Высших – Лианэль, Мелиннар и Ниграэл – были бессильны. Они перепробовали все средства, с неизменно отрицательным результатом. Големы несли астрономические потери, но их это не останавливало. Казалось, они не могут закончиться – как ветер, как прибойные волны, как песок в пустыне… Только они не были стихией, природным явлением, а являлись порождением чужой сверхволи и сверхсилы, сверхсознания того, кому перестал нравиться этот мир, и он вооружился гигантским ластиком. Кристаллизовалось все – равнины, горы, леса, реки, города. Сотнями тысяч кристальные големы погружались в моря, и вода в них кристаллизовалась тоже. Но не так, как лед, – это было «промерзание» до дна, до самых многокилометровых глубин неторианских океанов. И видеть сверху, как мир одевается в безжизненную кристальную оболочку, было безумно страшно.