Юта Мирум - Эпоха пепла [litres]

В дверном проеме показалась голова Джонаса, и Айя устало вздохнула. Драконий сын счел это приглашением и аккуратно закрыл за собой дверь, обрывая поток света.

– В темноте сидишь, – заметил Джонас, присаживаясь на пол возле подруги. Он давно привык к странной привычке Айи: игнорировать стулья она начала еще в глубоком детстве.

– Мне и так видно, – устало ответила она. Принцесса указала рукой вверх, и к синему огоньку над ее головой прибавились еще три. Стало светлее. Глаза наследницы в холодном свете выглядели безжизненными, глубокие тени от огоньков состарили юное лицо. Джонас чуть нахмурился, а затем, немного робко, накрыл ладони подруги своей рукой.

– Я беспокоился за тебя. С последней нашей встречи ты не написала мне и строчки. Понимаю, что сейчас не лучшее время для визитов, но все же, – младший сын Драконов запнулся, – ты скрываешь что-то от меня, Айя. Неужели это обида?

– Кого же ты в состоянии обидеть, чучело… Расселся на полу в светлом костюме. Точно чучело, – повторила Айя, скрывая смущение. Но Джонас не дал увести тему в другое русло. Он хотел знать, что происходит и, более того, чем он может помочь. Вина грызла его с самого Представления, и желание хоть частично оплатить долг придавало смелости.

– Поделись со мной. Разве не ты говорила, что с самой легкой проблемой справится один, а с остальным – только двое? Ты не можешь опекать меня и думать, что в нужный миг я не приду к тебе на помощь. Я ведь прав? – мягко поинтересовался Джонас, даже не думая обвинять подругу, и тут же замолчал. В полумраке библиотеки драконий сын увидел, как треснула маска уверенности на лице принцессы, и сквозь эти прорехи просочились сомнения. Айя шмыгнула носом, затем еще раз, и, выдавив из себя пару нечленораздельных звуков, уткнулась ему в плечо. В тишине библиотеки всхлипы наследницы звучали слишком громко – Джонас нервно оглянулся, гадая, слышно ли их за дверью.

– Ты расскажешь мне, что тебя мучает? – спросил юноша, и Айя, пряча глаза, медленно отстранилась. Принцесса обняла руками колени, словно ей было холодно. Опустив голову, она выдавила глухое «да».

Огонь над головами друзей мерцал, безразличный к чужим тайнам. Айя скупо описала Джонасу разговор с его старшим братом, умолчав о проблемах с Глубиной. Увиденное в донуме принцесса пересказала до последней мелочи – ей хотелось, чтобы Джонас поддержал ее в поисках храма.

К концу рассказа драконий наследник не мог выдавить из себя и слова. Айя терпеливо ждала его реакции, надеясь, что друг не посчитает ее сумасшедшей.

– Разве такое возможно? – прошептал он. – Ведь Мертвое море, оно… есть, – попытался объяснить свою мысль Джонас, ощущая себя идиотом. – Никто никогда не видел его конца. Ни один рыбак не заплывал дальше тени от хвоста Владыки; никто не видел суши по ту сторону и тем более храма, построенного на воде. – Джонас провел ладонью по лбу, смахивая капельки пота.

– Я видела пустошь вместо моря, – поправила его принцесса.

– Возможно, тебе просто привиделось? Тогда ты едва не лишилась магии, – предположил Джонас, но Айя не сдавалась:

– В тебе и вовсе нет магии. Ты хоть раз видел что-то похожее?

Драконий сын покачал головой, удивившись явной надежде, прозвучавшей в голосе принцессы.

– Эта суша, она существует, – продолжала убеждать Айя. – Как и увиденный мною храм. И ярость Санкти, когда я рассказала о видении Анте, только подтверждает мою догадку. Это…

– …слишком рискованно, – закончил за подругу Джонас. – Даже если он и вправду существует. Поиски того, что Владыки скрыли от наших глаз, не принесут ничего хорошего. – С каждым словом его голос набирал уверенность. – Тебе и так хватает проблем.

– Нельзя упускать этот шанс, Джонас, – отрезала принцесса. – Нам нужно оружие против служителей Санкти. Козырь в рукаве. Совсем недавно мы с тобой думали, что учли все риски; что никто не заподозрит тебя в обмане. Но пришла Селена и, палец о палец не ударив, едва не выдала твой секрет.

– Почему ты уверена, что служители Санкти помилуют меня, узнав о спрятанном храме? – недоумевал Джонас.

– Если ты помнишь, двенадцать лет назад мне тоже грозил смертный приговор. Но я до сих пор жива. Мой отец убедил монахов, что именно пожар воскресил Владыку над столицей; что голоса Санкти звучали в моей голове и я, неспособная противостоять им, обрушила на город силу, которую они вложили в мои руки.

Принцесса вытащила с полки напротив две книги и поставила их на пол лицом к лицу, на небольшом расстоянии друг от друга. Небрежно взмахнув рукой, Айя окрасила страницы правой книги в белый цвет, а левой – в черный. Затем она подняла один из уже прочитанных свитков и без всякого сожаления смяла его в комок. Шарик бумаги в ее руках стал синим. Принцесса положила его между томами на равном удалении от обоих.

– Для монахов мы с тобой – всего лишь лист бумаги меж двух книг. Одна из них – Санкти, которым монахи служат. Другая – Тенебрис, которых они боятся. Если о первых мы знаем достаточно, то вторые, – принцесса опустила ладонь на переплет, закрыв длинными пальцами обрез, – до сих пор покрыты ворохом тайн. Когда монахи сталкиваются с неизведанным, единственное, что их волнует – какой книге принадлежит страница. Но вот беда, в голосе Айи зазвучала жестокость, – сравнить ее со страницами белой книги они могут, а с черной – не хватает знаний. Поэтому каждого не похожего на привычного мага человека они сочтут порождением Тенебрис.

Принцесса взяла в руки комок бумаги, и он снова стал белым.

– Связав пожар с воскрешением Владыки, отец окрасил меня в нужный цвет. С тобой я сделаю то же самое. – Айя перевела взгляд на друга. – Когда, узнав о твоем бессилии, тебя попытаются назвать порождением Тенебрис, ты расскажешь о храме. Соврешь, что ради шанса попасть в святилище Владык отдал им свою магию. И они согласились. Люди веками не слышали голос Санкти, – напомнила принцесса, – поэтому монахи захотят доказательств. Ты проведешь их в храм. Увидев святыню воочию, они раз и навсегда свяжут твое имя с Владыками, и ты наконец сможешь жить без страха.

Джонас молчал. Он чувствовал себя неповоротливым увальнем, который не может передвигаться самостоятельно; глыбой, взваленной Айе на плечи. Собственная беспомощность давила на него, а страхи и опасения крутились в желудке снежной бурей. Его терзали десятки вопросов. Во что обойдутся подруге эти поиски? Что их ждет на пути к храму? И сможет ли принцесса в случае успеха манипулировать монахами так же искусно, как король?

Драконий сын хотел было отказаться от этой идеи, но к собственному ужасу понял, что не может произнести нужные слова. Надежда на удачный исход затеи костью встала поперек горла; шанс на нормальную жизнь ослеплял. Положив голову на колени, он обреченно пробормотал: