Мерседес Лэки - Элита [litres]

Свалиться бы и проспать неделю кряду. Но я чувствовала, что слишком взбудоражена и вряд ли засну. Я покончила с едой, и мы с Ча отправились туда, куда стопроцентно больше никто не сунется. Мне хотелось побыть в одиночестве, а то штаб стоял на ушах и гудел как потревоженный улей. Самое спокойное место – это атриум и сад с прудом.

Голова у меня… не то чтобы болела – скорее пухла. Очень уж много всего произошло за считаные дни. И мне очень надо было посидеть или походить где-то не у себя в апартаментах, но так, чтобы вокруг не слонялся народ. Пересказывать по сто раз то, что я уже сказала в ангаре, – ну нет, увольте. Люди ведь так устроены: они будут бесконечно задавать одни и те же вопросы. А я буду как попугай твердить им в ответ одно и то же на все лады, пока они не поймут и не запомнят. Но я уже сказала Охотникам все, что мне удалось выяснить, и каждое мое слово, каждый жест сняла камера. И если кому-то приспичит переслушать в сотый раз мои слова – то вот она, запись, приятного просмотра. А бомбить меня вопросами вовсе ни к чему.

Но когда мы с Ча вошли в сад, я сразу поняла, что ошиблась. Мы тут были не одни. Нам навстречу поднялась высокая фигура в белом.

– Ой, – нерешительно сказала я. – Я не хотела тебя беспокоить, Марк.

– А ты и не побеспокоила, – ответил Марк. – Я догадался, что рано или поздно ты тут объявишься. Я тебя ждал. – Он посмотрел сверху вниз на моего вожака. – Привет, Ча. Ты молодец, что за ней приглядываешь.

– Ты меня ждал? – Я в растерянности переминалась с ноги на ногу. – А я… ну… – Интересно, что ему нужно? Марку же не надо пересказывать все по сто раз. Или ему понадобился Ча как переводчик? Чтобы нормально поговорить со своими Гончими?

– Я хотел тебе сказать, что принял решение насчет отъезда. – Марк нависал надо мной как белая скала. Нет, не совсем как скала – все-таки не так угрожающе. Просто парень вымахал таким высоченным, вот и все.

– Сейчас… – пробормотала я.

«Сейчас не самый подходящий момент» – вот что я хотела сказать. Ну почему именно сейчас? Он попросит меня написать Учителям, чтобы те все устроили. И наверное, ему не терпится смыться вместе с Джесси, пока не началась следующая атака. Еще бы. На Горе в тысячу раз спокойнее, чем тут. А Джесси небось сама не своя от страха.

– Я не уезжаю, – перебил он. И все мысли и ответы тут же спутались у меня в голове. – Остаюсь. Ясно же, что хуже времени для отъезда не придумаешь. Но даже и не в этом дело… – Он умолк, а потом прибавил: – Джесс, выходи сюда, скажи свое веское слово.

Откуда-то из тенистой глубины сада выступила Джесси. Она была в темной тунике и штанах, потому я ее и не заметила. Джесси бочком подкралась к Марку и взяла его за руку. И глянула на меня чуточку вызывающе, даже ревниво. Дескать, нечего зариться на моего благоверного, бесстыдница безбожная. Ну ладно, это я как-нибудь переживу.

– Лучше ты первый, милый, – сказала Джесси.

Марк пожал плечами:

– Я Охотник, и это рисковая служба, но тут ничего не попишешь. И Джесси нужно научиться с этим жить. Нужно свыкнуться с тем, что я постоянно в опасности – то в большей, то в меньшей.

Джесси слегка вздрогнула, но кивнула:

– Я это… Не сказать, что мне тут медом намазано. Дома я бы поговорила с кем, а тут не с кем. И я сперва не знала, куда приткнуться. Но после мне велели идти к мисту Северну, а он мне сказал: пока Марка нет, будешь пособлять доку Беллоу. Теперь я не просто папанина дочка или Маркова жена. Теперь я при деле.

– Это она скромничает, – хмыкнул Марк. – Она, оказывается, бесподобная медсестра. И если она захочет – ее отправят учиться на фельдмедика.

Джесси опять вздрогнула, но возражать не стала. Ого! Есть надежда!

Марк встал вполоборота к Джесси и сказал:

– Слушай, Джесс. Тебе надо усвоить, что, если у меня есть друг, который не парень, а девушка, это ничего не значит. Она мой друг, вот и все.

Джесси несмело кивнула.

Я решила капельку поиграть на публику:

– Извини, Марк. Ты, конечно, парень хоть куда, но… нет уж. Даже Ча больше в моем вкусе.

Марк фыркнул и сдавленно захихикал. Джесси таращилась на нас как на ненормальных.

– Ча – это вожак ее стаи, – пояснила Марк.

Джесси определенно решила, что ненормальный тут один, и это я. В общем, прогресс налицо. Лучше мне в ее глазах быть чокнутой, чем вероломным недругом.

На самом деле я бы много чего им сказала. Но в итоге промолчала, чтобы не задеть их религиозных чувств. Кажется, до Марка мало-помалу начинает доходить, что какие-то религиозные обычаи его земляков неплохо бы пересмотреть. Он сам все поймет и, возможно, научит Джесси уму-разуму в этом смысле.

Я кое-как изобразила улыбку:

– Марк, я очень рада, что ты остаешься. Но Джесси… тебе, может, и стоило бы вернуться. На Горе тебе было бы спокойнее. Сейчас я могу понять, что человек спит и видит, как бы убраться подальше от Пика…

– Может, и так, – твердо ответила Джесси. – Но мое место тут, вот что.

– Не стану спорить. Медсестры нам очень даже нужны. Но ты имей в виду, что для тебя дорога не закрыта. Ты-то в любой момент можешь уехать.

– Только если и Марк уедет тоже, – не сдавалась Джесси.

Марк… он ну не то чтобы сиял, но выглядел куда счастливее, чем при нашем последнем разговоре:

– Думаю, этим все и сказано. Я пойду баиньки, пока пришлецы дают. А то, чует мое сердце, с ними нынче не забалуешь.

– И мое сердце тоже это чует, – согласилась я. Они с Джесси двинулись мимо меня, и Марк на прощание похлопал меня по плечу. – Спокойной ночи, Марк.

– Спокойной ночи, Радка, – ответил он.

Марк и Джесси исчезли в темном коридоре. Для такого рослого парня Марк ходит совсем тихо. Я слышала шаги одной Джесси.

Я прихватила с собой рыбий корм. Я кормила рыбок и вдыхала влажный воздух, пахнущий землей и зеленью. Мягкий полумрак был настоящим отдыхом для глаз, а тихое журчание воды – для слуха.

Я даже понимала Джесси. Кого-то из моих знакомых уже не было в живых. Смерть мне не в диковинку, но к ней ведь никогда не привыкнешь, это всегда больно. И сейчас я позволила себе боль – я погоревала о Ретро и поплакала о нем. Как же хочется бросить все и убежать далеко-далеко, домой, в Монастырь! Вот-вот наши стычки с пришлецами перерастут в подобие второго Дисерея. В этот раз нам есть что ответить нашим врагам. Однако не факт, что мы победим. А если и победим в этом новом Дисерее… наверняка будет еще один. И сколько Дисереев нам еще предстоит пережить, неизвестно.

Кент был прав. Что-то изменилось.

Начинается война.

– Это что-то… странное, – произнес Кент.

Я задрала голову, чтобы рассмотреть, что там такого странного. Я была в оружейне. Последние три дня я торчала тут почти безвылазно – уходила лишь поесть и поспать. В основном я упражнялась. Одна, без Гончих. Доводила до совершенства меткость, оттачивала заклинания, чтобы в нужный момент начать сыпать ими без раздумий и колебаний, на автомате. Каждая капля магической энергии была на счету, и я упражнялась во всем, что умела. Бить, куда нужно и делать, что нужно. За три дня у меня получился один перерыв – когда мы вешали новые портреты в баре и поминали павших. А потом я пошла к себе и вволю выплакалась. Потому что видеть улыбающееся лицо Ретро среди этих портретов оказалось просто невыносимо.