Джули Кагава - Рождение дракона [litres]

Нет. Нет, не увижу. Мое время в качестве обычного человека истекло. Я выбрала свой путь и те последствия, которые с ним были связаны. Больше никакого серфинга, волейбола, вечеринок и общения с друзьями. Больше никаких поцелуев с мальчиками в океане, бабочек в животе и желания того, чтобы весь мир на время остановился. Лето подошло к концу, как я и предполагала, и нужно двигаться дальше.

После того, как я разберусь с последним делом.

– Пока нет, – сказала я Кобальту, наблюдая, как его глаза расширились от удивления. – Есть еще кое-что, что я должна сделать.

Она сбежала.

Я смотрел, как Эмбер улетала. Сердце билось у меня в горле. Мой отряд окружал меня, подняв оружие и открыв огонь. Я наблюдал, не двигаясь с места, как Эмбер бежала по песку, прыгнула в воздух вместе с синим драконом и взлетела на скалу, стараясь убраться подальше. Мое сердце остановилось, когда мне показалось, что в нее попали, и она зависла в воздухе, в отчаянии зацепившись за скалу. Но Эмбер оправилась и взмыла над вершиной красной вспышкой крыльев и чешуи, а потом исчезла из вида.

Я медленно выдохнула с облегчением. «Убирайся из города, Эмбер, – мысленно приказал я. – Беги от нас как можно дальше и не оглядывайся».

– Себастьян!

Отряд возвращался, двигаясь по песку, опустив оружие в знак поражения. Ждать возвращения драконов было бесполезно, они давно уже вне зоны досягаемости, и все это понимали. Командир отряда направлялся ко мне, длинные ноги несли его по песку, каждый его мускул был напряжен от едва сдерживаемой ярости. Я вытянулся по стойке «смирно», когда он подошел и приблизил свое лицо к моему, пытаясь просверлить взглядом дыры у меня в голове.

– Объяснись! – приказал командир низким напряженным голосом, пока остальная часть отделения, раздосадованная и озадаченная, собралась вокруг. Большинство солдат я знал годами, всю свою жизнь. Они были боевыми товарищи, рядом с которыми я сражался, стоя плечом к плечу на поле боя. Они спасали меня не раз от верной смерти, а я их. Теперь же никто из них не выглядел дружелюбно. Некоторые казались сбитыми с толку, не понимая, что происходит, но многие смотрели на меня с подозрением. Я не должен был находиться здесь в одиночестве, и, по крайней мере, было очевидно, что из-за моего безрассудства наши цели сбежали. Пока еще никто из них не знал истинной причины.

– Тебе что-то непонятно, солдат? – спросил командир отряда, когда я не ответил. Его звали Майкл Сент-Фрэнсис, и он был хорошим человеком: терпеливым, честным и с ним было очень и очень просто ладить. До сегодняшней ночи у меня никогда с ним не было проблем. – Я полагаю, у тебя есть хорошее объяснение тому, что ты здесь находишься в одиночестве, – продолжал Сент-Фрэнсис, не прекращая сверлить меня взглядом. – Полагаю, у тебя хорошее объяснение тому, почему два врага не поджарили тебя до хрустящей корочки до нашего прибытия. И я полагаю, у тебя есть чертовски хорошее объяснение тому, почему ты дал им уйти и саботировал кампанию, над которой мы работали месяцами. – Он наклонился вперед на дюйм или два, и его голос стал тише, но не менее гневным. – И тебе нужно предоставить мне все эти чертовски хорошие объяснения прямо сейчас, потому что мне показалось, что ты разговаривал с врагами до того, как мы появились. – Его горячее дыхание обожгло мне ухо, и вокруг нас среди солдат поднялся ропот. Я продолжал смотреть прямо перед собой с отсутствующим выражением на лице, когда Сент-Фрэнсис отступил назад. – Ты именно этим занимался, солдат?

– Так точно, сэр.

Ропот тут же стих. На секунду воцарилась гробовая тишина.

– Себастьян, – сказал Сент-Фрэнсис абсолютно безэмоциональным голосом, – ты только что признался в том, что говорил с врагами и позволил им сбежать. Я бы на твоем месте подумал очень и очень хорошо над словами, которые ты произнесешь, потому что тебя отделяют секунды от расстрела.

Холодное копье пронзило мне живот, но я продолжал смотреть прямо перед собой, и выражение моего лица было безучастным, когда Сент-Фрэнсис продолжил:

– Чем конкретно ты здесь занимался?

– Я могу рассказать, – произнес новый голос за пределами круга.

Холод сковал все части моего тела, когда Тристан вышел из тени, отодвигая людей в сторону, приближаясь к нам. Я внутренне поморщился. Под носом у него засохла струйка крови, а на виске красовался огромный багровый ушиб, доходивший до уголка глаза. Тристан шагнул в круг, стрельнув в меня тяжелым взглядом, прежде чем повернуться к командиру отряда.

– Гаррет предал Орден, – объявил Тристан ясным, твердым голосом. – Он намеренно помешал мне выстрелить в одну из целей, которые я должен был убить. Я пытался переубедить его, но он сказал, что приказ убивать драконов был неправильным, что мы ошиблись. Когда я попытался остановить его, он напал на меня.

Я затаил дыхание, понимая, что попал в ловушку, и гадая, что еще выдаст Тристан. Это уже не походило на типичный случай безрассудного поведения, и настроение круга определенно изменилось. Солдаты смотрели на меня, некоторые с недоверием, другие с жалостью, презрением и яростью. Сент-Фрэнсис, к его чести, оставался спокойным и бесстрастным, когда кивнул моему бывшему напарнику.

– Это все?

Тристан заколебался, затем кивнул.

– Так точно, сэр.

– Ясно. – Сент-Фрэнсис повернулся ко мне. Его взгляд и голос были ледяными. – Есть ли тебе что сказать в свое оправдание, солдат?

Ничего такого, что вы примете. Ничего из того, что облегчит мою вину, лишь то, что усилит. Тристан не рассказал вам всего.

– Никак нет, сэр, – обронил я.

– Заберите у него оружие, – приказал Сент-Фрэнсис, кивая на ближайших ко мне солдат. Они шагнули вперед, взяли «М-4» и сняли его с меня. Я не двинулся с места, и солдаты отступили, держа свое оружие направленным на меня. – Я беру тебя под арест, – продолжал Сент-Фрэнсис, – за сотрудничество с врагом и измену Ордену. Мы доставим тебя обратно в штаб, где твоя судьба уже более не будет моей заботой.

Я встретился взглядом с Тристаном, и он отвернулся. Даже после всего, что произошло между нами сегодня, я не мог винить его. Он, как и я, знал, что со мной будет. Меня отвезут обратно в капитул, где мое дело будет представлено присяжным командирам, которые и определят мою меру наказания. Если бы меня признали виновным в измене, то подвели бы к длинной кирпичной стене позади тренировочного лагеря, завязали бы мне глаза, а затем солдаты, стоящие в пяти метрах от меня, расстреляли бы меня. Достойный конец всем тем, кто сочувствует драконам.

Да будет так. Я всегда знал, что смерть придет за мной, рано или поздно. И даже если моя смерть наступит из-за расстрела, а не в пасти дракона, как я всегда думал, по крайней мере, я умру, зная, во что верю. Я умру, спасая кого-то, вместо того, чтобы губить чью-то жизнь.