Анна Гаврилова - Маша и Тёмный властелин [publisher: ИДДК]

– Так. Фигня. Уже не плачу. – Я шмыгнула носом.

Папа, который тоже вышел в коридор, подарил сочувствующий взгляд, в котором читалось: не реви, всё пройдёт.

Я кивнула, с усилием растянула губы в бодрой улыбке и отправилась на кухню – есть хотелось зверски.

– Маш, ты точно не заболела? – спросила протопавшая вслед за мной сестра. – Спишь весь день, теперь рыдаешь. Может, у тебя температура?

– Гормоны у меня, – соврала хмуро. – ПМС.

Лишь теперь обратила внимание на тот факт, что за окном почти темно, и даже попробовала сориентироваться в родной реальности:

– Завтра у нас какой день недели?

– Понедельник, – ответила сестра.

Она сказала, а я поняла, что всё-таки заболела. В смысле на работу не пойду. Просто не смогу. Мне нужно время, чтобы мозг встал на место и… чтобы понять, как теперь жить.

– Машунь, какая же ты у нас красавица, – сказала входящая на кухню мама.

Я улыбнулась и благодарно кивнула, хотя улучшенная в фэнтези внешность сейчас вообще не радовала.

– Но если кто-то будет жрать на ночь бутерброды, то всю свою чудесную фигуру растеряет! – сказала сестричка наставительно.

Я, конечно, согласилась – а смысл переть против правды? Но тут же достала майонез, потому что было слишком грустно. Так, что срочно требовалось эту грусть чем-нибудь залить.

После бутербродов и чая приняла душ, почистила зубы и даже позвонила начальнику с сообщением, что разболелась и завтра на работу не выйду. Говорить о том, что срочно нужен внеплановый отпуск, не стала, отложила на потом.

Закончив с делами, полистала сделанные на телефон фотки: они были старыми, а вот внешность на них – новая, то есть я теперь по всем фронтам и даже в прошлом красотка… Что ж, значит, буду привыкать быть красивой. Хотя зачем мне это всё без него?

Мысль об Алексе мелькнула, и… подушка снова начала сыреть, причём стремительно. Только что я могла с этим поделать? Вот именно, что ничего. Так и уснула, а утром… глаза опухли настолько, что открыться отказались. Свой родной мир я увидела через две узкие щелочки – пришлось идти в ванную и срочно делать компресс.

Притом что все собирались на работу, оккупация мною ванной была воспринята без энтузиазма. А когда щёлочки стали пошире и я переместилась на кухню, раздалась трель дверного звонка.

Учитывая, что было утро понедельника и приличные люди вот так не приходят, я решила – это кто-то из соседей со вчерашнего вечера не протрезвел, зашел в подъезд по собственному коду, а дальше – дверь перепутал.

Тем удивительнее было увидеть возникающего на пороге, буквально пропитанного недоумением папу.

– Маша, – сказал он осторожно. – Это к тебе.

А?

Я сперва хотела объяснить, что с алкашами не дружу, а потом забила на всё, хлебнула кофе и встала. Вышла в коридор, а где-то на середине пути к двери, когда смогла разглядеть человека, которого «караулила» мама, поняла, что, путешествуя по мирам, немного тронулась умом.

Просто мне мерещился Волков. Причём весь такой красивый – чуть менее взрослый и накачанный, чем при последней встрече, но более чем интересный; в синих джинсах, в замшевой куртке и с цветами.

Конечно, следовало позвонить в скорую и сдаться, но я проявила слабость – подошла к двери, чтобы получше рассмотреть этот восхитительный глюк.

Ну а он… Он внезапно заговорил:

– Привет, Машунь.

Споткнулась, одновременно радуясь, что кружка с кофе осталась на кухне. Тут же судорожно вздохнула, ища в себе силы всё-таки позвонить в скорую, а он…

– Это тебе, – и протянул цветы.

– Маш, это из-за него ты вчера плакала? – спросила мама подозрительно.

Я хотела кивнуть, но сдержалась. Какая-то часть мозга подумала – зачем устраивать Алексу, пусть даже наглюченному, такую подставу?

– Машунь? – позвал Волков и нахмурился. – Ты почему плакала?

Тут я всё-таки решила позаботиться о своём психическом здоровье и прогнать эту галлюцинацию. Что именно делать – не знала, поэтому начала с малого – сказала уверенно и вслух:

– Ты не существуешь!

Волков застыл на секунду, а потом заломил бровь и переспросил:

– Кто не существует? Я?

Ещё секунда, и букетик, кстати, совершенно материальный, у меня отобрали – мама вынула из обессиленных пальцев, чтобы тут же удалиться, оставив нас с Волковым один на один.

Она ушла, а я протянула руку и осторожно потрогала бывшего идейного противника…

Почему бывшего? Так ведь он признал, что романтическое фэнтези – лучший жанр в мире!

– А-алекс? – тихо уточнила я.

В ответ услышала:

– Машунь, с тобой всё в порядке?

Отрицательно качнула головой, сказала:

– Тебя не может тут быть. Ты…

– Существую! – перебил Алекс недовольно. Словно усомниться в его существовании – грех.

Я снова мотнула головой и повторила:

– Тебя не может тут быть. Ты адреса моего не знаешь.

По мужским губам скользнула знакомая, не лишенная самодовольства улыбка, и кое-кто ответил:

– Твой адрес, Машунь, я ещё в прошлый раз узнал.

Это было словно капля ледяной воды на нос: вроде отрезвляюще, но не очень.

– Как? – хмуро вопросила я.

– У тебя такая замечательная фамилия, Брехунько… – протянул он. – Такая уникальная, что найти очень просто, особенно когда есть кое-какие связи в органах.

– Так тебе «органы» мой адрес выдали? – Я снова нахмурилась. – Это же незаконно.

В ответ прозвучало:

– Брехунько, не нуди.

Кто нудит? Я?

Я вновь судорожно глотнула воздуха, а Алекс весело фыркнул:

– Что? До сих пор не веришь?

Я промолчала. Верю, но не совсем. Почти.

– А если так? – Алекс шагнул навстречу, сокращая расстояние до нуля, и обвил рукой талию. Сразу почувствовала его тепло, его материальность, вот только…

– Хорошо. Ты знаешь мой адрес, но как ты здесь оказался? В смысле ты же должен быть в Питере.

– Я приехал, Машунь, – ответил Волков терпеливо. – Сел в машину, завёл мотор и вот я здесь.

– Ты… ехал всю ночь? – уточнила я недоумённо.

– Да.

Теперь я растерялась, а спустя секунду услышала:

– Машунь, ты что, не рада?

Я… я…

– Хорошо, – вновь подал голос Волков. – А если так?

Он наклонился, даря лёгкий поцелуй, и тут же поцеловал по-настоящему. Так же, как целовал всего сутки назад, в нашу «брачную ночь». И чем дальше продвигался его наглющий язык, тем чётче становилось понимание – всё-таки не мерещится. Алекс Волков, мой фэнтезийный антипод, здесь.

Здесь? Нет, правда здесь?

Я оттолкнула бывшего властелина, разрывая поцелуй, и уставилась круглыми глазами. Потом взвизгнула, ощущая, как меня накрывает волной радости:

– Ты правда существуешь? Ты правда приехал?

– Да. Да, и ещё раз да.

– У-и-и! – сказала я, чтобы тут же броситься к нему на шею.

– Ну неужели, – пробормотало Его Ехидство.