Дмитрий Силлов - Закон крови [= Кровь охотника] [litres]

– Прррощайте!

Оборотень прыгнул вперед, словно серая пуля вылетев на арену. Пулеметы затявкали одновременно, но Мангуст умело качнул маятник, не прерывая стремительного бега – и пули только выбили искры из металлического пола. Судя по его ранам, сил у него должно было хватить ненадолго. Но возможно, что ему удастся осуществить задуманное – отвлечь палачей, пока мы не закончим с полом. Хорошо бы, чтоб он потом как-то присоединился к нам.

– Уж постарайся, князь, – прошептал я ему вслед, с удвоенной силой вонзая меч в пол.

Я уже втянул деревянный меч обратно в левое предплечье, подвывая от боли – черт с ним, будет надо, выпростаю еще раз, лишь бы с полом успеть! – и сейчас давил вниз и на себя, обхватив освободившейся ладонью кисть правой руки…

Получалось не очень. Оно и понятно – когда рукоять меча находится внутри твоего тела, драться намного удобнее, не тратя сил на хват. Драться, а не выполнять работу гастарбайтера дорожной службы, вскрывающего старый асфальт. Но меч не отбойный молоток и предназначен совсем для другой работы.

Неожиданно поток моих мысленных причитаний прервала знакомая боль в левой руке. Черт! Опять? И без команды?! Какого прапорщика…

Отдернуть руку я не успел, и деревянный клинок, прошив насквозь основание моего большого пальца… огненной молнией влился в серебряный клинок.

От нестерпимой боли у меня помутилось в глазах. Мысли, копошащиеся под черепной коробкой, мгновенно испарились. Не до мыслей, когда обе твои руки вдруг стали средоточием адских мучений, совмещающих боль ожога, холод отморожения и ощущения от проникающих ранений обеих кистей. Осталось лишь осознание боевой задачи. Благодаря которому я, балансируя на грани потери сознания, продолжал давить, давить, давить, таща проклятый меч на себя…

И вдруг я понял, что работа пошла быстрее. Металл поддался, словно я резал не толстенную стальную плиту, а резиновый коврик. Еще немного – и я бы, следуя инерции, упал на спину. Спасибо рефлексам. Мышцы бедер спружинили, принимая вес качнувшегося назад тела, и я удержался на ногах.

Мои руки сжимали жуткую с виду рукоять, состоящую из моей собственной плоти. И я знал, вернее, знало мое тело, что ее основанием является комбинация из трех составляющих – серебра, дерева и моих костей. И что весь этот кошмар обернут моим собственным мясом, податливым на ощупь, автоматически приспосабливающимся к рельефу моих пальцев, как пальцы нормального человека обхватывают рукоять удобного боевого ножа с подпальцевыми выемками. Здесь же явление было обоюдным – мои слегка утончившиеся пальцы вдавливались в мое собственное тело, одновременно являющееся материалом рукояти значительно удлинившегося меча. Клинок которого также состоял из трех материалов. Только, в отличие от рукояти, не кость была его частью, а моя кровь, струящаяся по прозрачным венам. Я ясно видел это в ветвистом рисунке, проступавшем по всей его поверхности…

– Меч Войны, – выдохнул Рус, заметивший трансформацию. – Вот что значит: «Не мир я вам принес, но меч…»

– Потом поговорим, – сказал я, тремя движениями завершая треугольник. После чего с силой долбанул по нему каблуком.

Тяжеленный кусок металла подался вниз и после второго удара рухнул в черную пустоту. Всплеск внизу подтвердил мое предположение – у пустоты было дно, причем расположенное не особенно далеко от поверхности арены.

– Хватай Ладу – и вниз, – скомандовал я Бельскому. И, видя его замешательство, добавил: – Это приказ, сержант!

Рус нехотя подчинился. С гримасой боли вогнав костяной клинок обратно в ладонь, он одним движением подхватил лежавшую без сознания Ладу и прыгнул в черный треугольник.

– Все нормально, – крикнул он снизу. – Здесь трубопровод, по которому можно пройти!

– Отлично! Иди, мы тебя догоним.

Я взглянул на Маргариту, которая выжидательно смотрела на меня.

В голове у меня завертелся старый хит: «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Ага. Появление в голове мыслей, не соответствующих моменту, в моем случае есть верный признак скорой драки или крупных неприятностей. Что зачастую есть одно и то же, особенно в последнее время.

– Быстро вниз! – скомандовал я.

Девчонка осталась стоять на месте.

Так. Ладно. Воспитательной работой займемся немного позже.

Между тем пулеметы на вышках замолкли. Я повернул голову – и понял почему.

Мангуст достиг цели. И теперь пулеметчики боялись задеть палачей.

Огромный серый оборотень метался между врагами, стараясь не задерживаться на одном месте. Достал клыками или когтистой лапой, рванул, сбил с ног мощной грудью – и к следующему.

Я видел, как взорвалась фонтаном крови артерия на шее охромевшего ликана, и тот упал на спину, вопя и суча лапами в воздухе. Как тяжелый удар, настигший врага на лету, заодно вогнал глубже в грудь раненого кровососа торчащий обломок алебарды, да так, что острие копья вышло из позвоночника. Вампир грохнулся на арену и пополз, волоча за собой неподвижные ноги и крылья, провисшие словно тряпки.

Но четверо оставшихся палачей, придя в себя после неожиданной атаки, набросились на Мангуста одновременно. Одного из них ему удалось подмять под себя, но трое других ударили одновременно.

Я слышал, как взвыл Мангуст, когда клыки самого крупного вампира вонзились ему в холку. Я видел, как лапа оборотня распорола ему бок и как подыхающий кровосос, раздавленный массивным телом Мангуста, изловчился и в предсмертном отчаянном броске разорвал ему горло.

Все это произошло буквально за одно мгновение. Я рванулся было вперед, уже осознавая, что ничем не смогу помочь князю. Но на моей спине повисла Маргарита.

– Пулеметы! – закричала она мне в ухо. – Ты ничем не поможешь ему, а твой друг не успеет спасти волчицу!

Она была права. Тем более что палачи, разделавшись с Мангустом, уже сами мчались сюда. А на другом конце арены поднималась кверху стальная заслонка, из-за которой вот-вот должен был появиться вооруженный автоматами отряд носферату.

– Быстрее! – сказал я, хватая за руку Маргариту.

На этот раз она не сопротивлялась. В черноту треугольной дыры мы прыгнули одновременно…

Еще до того, как наши ноги коснулись дна гигантского резервуара, мне показалось, что я падаю на дно ямы, доверху заполненной вполне осязаемым зловонием. На арене тоже запашок был не очень, но там, похоже, все-таки работала какая-то вентиляция. Здесь же, на дне гигантского коллектора, все было пропитано сладковатой вонью разлагающейся крови.

– Мама! – пискнула Маргарита, когда наши ноги с чавканьем погрузились в полужидкий слой, состоящий из вонючего коктейля – уже наполовину свернувшейся крови и свежей, струйками стекающей сверху через отдельные отверстия в полу арены. В моей голове пронеслось – во что превратились сейчас ее серебристые полусапожки? В общем, мысли, предшествующие дракам и неприятностям, никуда не делись. Стало быть, все еще не закончено.