Дмитрий Силлов - Закон крови [= Кровь охотника] [litres]

На меня мутно смотрел единственный глаз. На месте второго зияла жуткая рана, в которой что-то пульсировало. Из развороченной глазницы, пачкая щупальца, текла кровь вперемешку с остатками глаза, но, похоже, Грогги это нисколько не волновало. Оттуда, изнутри черепа, уже пёрло что-то, обещающее стать новым глазом.

Верхние щупальца приподнялись, открыв ротовое отверстие с двумя длинными клыками, торчащими из верхней челюсти. Мне показалось, что безгубая пасть чудовища скривилась в презрительной ухмылке.

– Т-ы ра-зо-чаро-вал ме-ня, О-хх-отник, – прошипело чудовище, обдав меня смрадом чужой разлагающейся крови, перемешанным с запахом собственной, не менее вонючей. Щупальца приближались… Вот они прошлись по моему лицу, коснулись рваной дыры в форме, вокруг которой расползалось темно-красное пятно, вползли в прореху…

Я ждал, внутренне усмехаясь, когда же Грогги подтянет меня настолько близко, чтобы я мог без помех выплеснуть из своих рук лед и пламя, в сочетании которых рождается Меч Войны, и гарантированно воткнуть его в пасть современного ктулху, прежде чем ошейник отрежет мне голову.

А щупальца продолжали исследовать пищу… Вот одно из них, чмокнув присоской, захватило материю на плече – и резко рвануло ее книзу. Послышался треск, оторванный рукав упал на землю.

«Как банан очищает», – подумал я.

Странно, я был абсолютно спокоен. Я просто терпеливо ждал, когда Грогги наконец надоест растягивать удовольствие и он начнет меня есть. И очень надеялся, что к тому времени не потеряю сознание от страшной боли в боку.

Щупальца тем временем продолжали исследовательскую работу. Окровавленный отросток скользнул по моему обнажившемуся плечу и начал медленно двигаться по внутренней части руки, по-видимому, отыскивая вену. Похоже, памятуя прежний опыт, Грогги решил не рисковать и выкачать из меня кровь на расстоянии.

«Хрен тебе!»

Что ж, остается надеяться, что без щупалец тварь все-таки сдохнет. На один удар меня точно хватит. Отсечь щупальца, и, может, повезет – когда буду падать вниз, еще и до вампирьего сердца достать успею.

Я закусил губу, чувствуя, как синхронно вибрируют мои предплечья. Но за мгновение до того, как я подал мысленную команду, мою правую руку ожгло невыносимой болью, словно по ней полоснули огненным кнутом.

«Кислота из щупальца Грогги?» – мелькнула мысль.

Я ошибся…

Измазанный кровищей придаток пасти Старшего Брата прошелся по моему правому предплечью, оставив на нем красно-гнойный след – моя кровь, смешанная с кровью моего врага. При этом татуировка, о которой я под грузом событий и думать забыл, оказалась изрядно испачканной.

И татуировке это не понравилось… А может, наоборот – захотелось большего.

Черный ободок, дважды обвивший мою руку, внезапно сместился у меня под кожей, вызвав всплеск той самой боли. И вдруг неожиданно прорвал ее у запястья.

Из-под полуоторванного лоскута кожи на меня глянули глаза-бусинки и улыбка-смайл. Которая в следующее мгновение превратилась в черную, зубастую дыру, вдвое превышающую диаметром тело пиявки Газира.

А потом пасть стремительно повернулась в сторону набухающей пустой глазницы Грогги – и мое предплечье вторично ожгла черная молния, стартанувшая с моей руки, как ракета «Тополь» с автономной пусковой установки.

В сочащейся слизью глазнице монстра обозначилась черная точка, оканчивающаяся вибрирующим хвостиком. Который за долю секунды скрылся в черепе… и мои уши мгновенно заложило от страшного вопля.

Ничего похожего я никогда не слышал. Мне показалось, что еще немного – и моя голова лопнет, как воздушный шарик, принявший в себя непомерную дозу гелия.

И тут то ли Грогги рванулся, то ли меня просто снесло с его когтя звуковой волной, то ли и то и другое вместе, только в следующее мгновение я уже летел на землю…

Шею я не свернул лишь благодаря тому, что тело рефлекторно ушло в кувырок без участия моего сознания, которое было полностью парализовано предсмертным криком вампира. Потому что лишь умирающий может так жутко и безысходно кричать. Причем умирающий очень плохо и больно.

Крик оборвался, достигнув самой высокой точки. А потом я ощутил, как вздрогнула земля – это на поляну со всего маху рухнуло тело Большого Грогги. Его когти некоторое время скребли землю, словно чудовище все еще пыталось добраться до меня. Но это была уже агония.

Я стоял и смотрел на труп, не в силах оторвать взгляда от его мертвого глаза, который и после смерти хозяина будто бы засасывал меня в жуткую воронку потустороннего мира н е людей. Я видел их тени, протягивающие ко мне высохшие руки, я слышал предсмертный Зов Ктулху, все еще звенящий у меня в голове, и я чувствовал, что еще немного – и мой разум сорвется в эту пропасть, увлекая за собой мою душу.

Внезапно раздалось громкое «чмафф!» – и наваждение исчезло.

Второй, уцелевший глаз вампира неожиданно лопнул изнутри, выплеснув белесое содержимое на мертвые щупальца. А из глазницы, словно из норки, высунулся довольный смайлик. Облизнулся раздвоенным красным языком медленно и с удовольствием, после чего начал обеспокоенно водить бусинками из стороны в сторону.

Я мысленно вздохнул. Как там у Экзюпери? «Мы всегда будем в ответе за тех, кого приручили»? Даже если не хотели никого приручать… Не очень-то приятно осознавать, что в тебе живет существо, подпитывающееся от твоей вены. Но с другой стороны, если бы не оно, как знать, пережил бы я сегодняшний день, сохранив голову на плечах?

Похоже, у пиявки Газира был отличный нюх на кровь, но неважное зрение. Я сделал пару шагов вперед, наклонился и вытянул руку:

– Ну, сынок, иди к папочке.

Бусинки замерли, и – готов поклясться – смайлик на мордочке странного и жутковатого существа стал немного шире, хотя, казалось бы, куда уж больше. Незаметный глазу бросок, отпечатавшийся на сетчатке едва заметным черным росчерком, – и вот уже только кончик хвостика трепыхается из-под лоскута кожи на запястье. Я сжал зубы, готовясь к новому приступу боли, но на этот раз моя «татуировка» разместилась под кожей более деликатно и вполне терпимо. Правда, опустив глаза, я заметил, что теперь ее тело обвивает мое предплечье уже в три оборота.

– А, черт, вот вы где!

За моей спиной затрещали кусты.

Я обернулся.

На поляну вывалился Рус. Форма одежды – наспех наброшенная на голый торс куртка, в одной руке автомат, из другой руки костяной меч торчит, из кармана штанов чуть не вываливается натовская армейская аптечка. Как только засунул туда – непонятно.

– Тысяча прапорщиков… – только и смог выговорить он, обведя глазами поляну.

Но сейчас мне было не до него.

У ног привязанной к дереву обнаженной Маргариты лежал «Шайтан» Большого Грогги. Им я и разрезал путы, стягивающие тело девушки.