Филип Пулман - Сборник Тёмные начала

Бальтамос кивнул, поднял крылья и стряхнул с них влагу. Потом взлетел в холодное небо и парил над долиной, пока Уилл отыскивал мир, где Лира будет в безопасности.

Внутри вибрирующей скрипучей двойной переборки на головном дирижабле вылуплялись стрекозы. Дама Салмакия наклонилась над лопнувшим коконом своей ярко-синей и помогла ей выпростать тоненькие влажные крылья. Необходимо было, чтобы ее лицо первым запечатлелось в этих фасеточных глазах, необходимо было успокоить это существо после шока метаморфоза, шепотом объяснить ему, кто оно такое и как его зовут.

Через несколько минут кавалеру Тиалису предстояло заняться тем же, но сейчас он отправлял сообщение по магнетитовому резонатору, и все его внимание было сосредоточено на движении смычка и собственных пальцев.

Он передавал:

«Лорду Року.

Мы приблизительно в трех часах лета от долины. Дисциплинарный Суд Консистории намерен выслать отряд к пещере сразу после приземления.

Отряд разделится надвое. Первое подразделение должно прорваться к пещере, убить девочку и отрезать ей голову в доказательство ее смерти. Если удастся, оно должно захватить женщину, а если не удастся – убить ее.

Второе подразделение должно захватить живьем мальчика.

Остальная часть сил вступит в бой с гироптерами короля Огунве. По их расчетам гироптеры должны прибыть вскоре после дирижаблей. Согласно вашему приказу, дама Салмакия и я вскоре покинем дирижабль и полетим прямо к пещере, где попытаемся защитить девочку от первого подразделения и сдерживать его до прихода подкреплений.

Ждем вашего ответа».

Ответ пришел почти сразу.

«Кавалеру Тиалису.

В свете вашего доклада – изменение плана. Дабы предотвратить убийство девочки, что было бы наихудшим исходом, вам и даме Салмакии надлежит объединить силы с мальчиком. Пока он владеет ножом, инициатива в его руках; поэтому, если он откроет окно в другой мир и заберет туда девочку, вы должны помочь ему в этом и последовать туда за ними. Будьте при ней постоянно».

Кавалер Тиалис ответил:

«Лорду Року.

Ваше сообщение получено и принято к сведению. Дама и я вылетаем немедленно».

Маленький шпион закрыл резонатор и собрал свое снаряжение.

– Тиалис, – послышался шепот из темноты, – она вылупляется. Идите сюда скорее.

Он прыгнул к стойке, возле которой стрекоза силилась выбраться наружу, и осторожно помог ей освободиться от лопнувшего кокона. Погладив ее по большой хищной голове, он расправил ее свернутые и всё еще влажные усики, дав ей почувствовать и запах своей кожи, после чего она стала полностью покорна ему.

Салмакия надевала на свою стрекозу сбрую, которую постоянно носила с собой: поводья из паучьего шелка, титановые стремена и седло из кожи колибри. Сбруя была почти невесома. Тиалис уже занимался своей стрекозой, надевал седло, затягивал подпругу. Она будет носить эту сбрую, пока не умрет.

Потом он вскинул сумку на плечо и взрезал промасленную ткань дирижабля. Дама оседлала свою стрекозу и пустила ее в прорезь, навстречу яростному ветру. Сложив хрупкие дрожащие крылья, стрекоза протиснулась в узкую щель, предвкушая уже радость полета, и вырвалась на простор. Несколькими секундами позже Тиалис присоединился к даме, тоже верхом на стрекозе, рвавшейся вступить в схватку с бурным воздухом.

Они взвились вверх навстречу холодному потоку, на несколько мгновений зависли в быстро сгущавшихся сумерках, чтобы сориентироваться, и взяли курс на долину.

Когда спустилась ночь, вот что происходило в разных местах.

В своей адамантовой башне расхаживал лорд Азриэл. Внимание его было приковано к крохотной фигурке подле магнетитового резонатора; все остальные доклады не принимались; мысли его заняты были только известиями, приходившими из маленького аппарата.

Король Огунве в кабине своего гироптера спешно разрабатывал план, как помешать замыслам Суда Консистории, о которых он только что узнал от галливспайна, сидевшего в его машине. Штурман написал какие-то цифры на обрывке бумаги и передал пилоту. Решающим фактором была скорость: исход дела зависел от того, чей отряд высадится в долине первым. Гироптеры летели быстрее дирижаблей, но пока что отставали.

В дирижаблях Суда Консистории швейцарские гвардейцы занимались своим снаряжением.

Стрелы их арбалетов сохраняли убойную силу на дистанции не меньше пятисот метров, а стрелок мог выпустить пятнадцать стрел в минуту. Спиральный стабилизатор на хвосте, сделанный из рога, придавал вращение стреле, и по точности она не уступала винтовочной пуле. Кроме того, оружие было бесшумным, а это – большое преимущество.

Миссис Колтер лежала у входа в пещеру и не спала. Золотая обезьяна была беспокойна и расстроена: с наступлением темноты летучие мыши вылетели из пещеры, и мучить было некого. Она бродила вокруг спального мешка миссис Колтер, сковыривала ороговелым пальчиком редких светляков, залетевших в пещеру, и размазывала их светящиеся тельца по камню.

Лира металась в жару, но сон ее был глубок, потому что мать влила в нее свой отвар всего час назад. Ей часто снился один и тот же сон, и сейчас она видела его опять, тихонько всхлипывала от жалости, гнева и неведомой сонной решимости; грудь ее вздрагивала, и Пантелеймон-хорек сочувственно скрежетал зубками.

А неподалеку, под соснами, которые трепал ветер, Уилл и Ама шли по тропинке к пещере. Уилл пытался объяснить Аме свой план, но ее деймон ничего не понимал, а когда он вырезал окно и показал ей, она от ужаса чуть не упала в обморок. Он вынужден был двигаться спокойно и говорить тихо, чтобы она не сбежала, – она отказалась отдать ему порошок и даже объяснить, как им пользоваться. В конце концов он просто сказал ей: «Помалкивай и иди за мной», – надеясь, что она послушается.

Йорек в броне был где-то рядом, готовый сдерживать солдат с дирижаблей, чтобы Уиллу хватило времени для его дела. Оба они не знали, что отряд лорда Азриэла тоже приближается. Ветер время от времени доносил до Йорека какое-то далекое тарахтение, но если звук дирижабельных моторов был ему знаком, то гироптеров он никогда не слышал и причину шума не понимал.

Ему мог бы объяснить Бальтамос, но Уилл беспокоился за ангела. Теперь, когда они нашли Лиру, ангел снова предался горю: стал молчалив, угрюм, рассеян. И объясняться с Амой стало труднее.

Они остановились на тропинке, и Уилл сказал в воздух:

– Бальтамос? Ты здесь?

– Да, – без выражения ответил ангел.