Джон Норман - Мечники Гора

В том тяжёлом положении, в котором она оказалась, её выбор произнесения определённых слов, конечно, не был столь уж неожиданными для женщины.

Это часто имело место в истории многих миров и цивилизаций.

А что ещё у них есть, что они могли бы предложить, за исключением их красоты? Но будет ли этого достаточно?

Достаточно ли этого для того, чтобы им сохранили жизнь, и не приведёт ли это их, скорее раньше чем позже, на невольничий рынок?

Но такого крика можно было бы ожидать, не столько от любой женщины, оказавшиеся у ног мужчин, сколько, и в особенности от такой, как она, в ком я тысячей способов различал и ощущал подходящесть к этому распростёртому положению.

Разве не приходилось ей лежать так или как-то иначе, в её снах, на гладких алых плитах дворца завоевателя, утопать в длинном ворсе ковра в шатре вождя пустыни, или на палубе пиратской бригантины?

В патологической культуре, конечно, многое приходится скрывать от окружающих, зачастую именно то, что является наиболее ярким, значимым и самым важным.

И уже в следующее мгновение она явно и недвусмысленно предложила себя в качестве рабыни, фактически жалобно попросив о неволе, а затем ещё ясно и однозначно объявила себя рабыней. И эти слова: «Я — рабыня», она выкрикнула полностью осознанно. Они исходили из тайных глубин дрожащего, беспомощного, неожиданно извергшего правду вулкана её «Я».

Каким моментом облегчения, взрыва эмоций, должно быть это стало для неё! В это мгновение она осознала свою женственность, правда, что и говорить, чтобы немедленно захотеть снова спрятать её и как можно глубже.

Но было слишком поздно.

С этими словами она по своей собственной воле стала рабыней. И такие слова не могут забраны назад.

Дело сделано. С этого момента она беспомощна переквалифицировать, умалить, уменьшить или отменить эти слова, поскольку она теперь рабыня.

Всё, что осталось — это только заявить на неё права. Что и было сделано позже, несколькими неделями спустя в Цилиндре Удовольствий, небольшом дополнительном или вспомогательном мире, спутнике основного Стального Мира, которым в тот момент ещё правил Агамемнон, Теократ Мира, Одиннадцатый Лик Неназванного. Было ещё четыре других таких мира-спутника: Охотничий цилиндр, используемый для развлечения кюров, Индустриальный, в котором было сосредоточена промышленность, и два Сельскохозяйственных Мира, в которых, в значительной степени в автоматизированном режиме, выращивалось множество зерновых культур. Кюры — естественные хищники и, разумеется, они — плотоядны, но в ограниченной среде Стальных Миров они вынуждены были разработать множество консервированных продуктов, годных для их питания. Конечно, было у них и животноводство, на мясо они разводили различных животных, в том числе и людей. Однако после тех услуг, которые оказали повстанцам их многочисленные человеческие союзники, в рассматриваемом Стальном Мире людей больше не едят. Впрочем, насколько я понимаю, во многих других тоже. Прежних людей из скотских загонов, выведенных специально на мясо, теперь подкармливают, заботятся или отгоняют, но больше не съедают. Предполагается, что в конечном итоге они вымрут и исчезнут сами собой, поскольку у этих больших, неуклюжих, тучных животных отсутствует желание размножаться. В прошлом их численность поддерживалась посредством искусственного оплодотворения.

Корабли Пейсистрата, кстати, были пришвартованы в доках Цилиндра Удовольствий, и именно оттуда вышел один из его кораблей, взявший курс на Гор.

— Рамар ушёл, — констатировала брюнетка, не отрывая глаз от леса.

— Да, — кивнул я.

— Вы освободили его, — сказала она.

— Конечно. Он должен быть свободным.

— А разве я не должна быть свободной? — поинтересовалась девушка.

— Нет, — отрезал я.

— Я не возражаю быть той, кто я есть, — поспешила заверить меня она.

— Не имеет никакого значения, возражаешь ли Ты или нет, — пожал я плечами.

— Я понимаю, — вздохнула девушка. — Моё желание — ничто.

— Точно, — согласился я.

— Вы предпочитаете держать меня таковой?

— Конечно.

— Почему? — спросила она.

— Ты — женщина, — напомнил я.

— Есть много свободных женщин, — заметила брюнетка.

— Верно, — не стал отрицать я.

— Вы полагаете, что все женщины должны быть рабынями?

— По крайней мере, самые желанные — обязательно, — заявил я. — Они представляют наибольший интерес. Другие не имеют значения.

— Я слышала, что гореане считают, что все женщины должны быть рабынями, — сказала она.

— Вероятно, тебе не сложно было бы найти свободную гореанку, которая будет яростно отрицать это, но, с другой стороны, она просто не была в ошейнике.

— А если бы она побывала в ошейнике, то она бы передумала?

— Если она побывала в ошейнике, — усмехнулся я, — то не имеет значения, передумала бы она или нет.

— Она по-прежнему оставалась бы в ошейнике, — заключила девушка.

— Разумеется.

— Мне кажется, что мужчины Гора, — заметила она, — правда, верят, что все женщины должны быть рабынями.

— Я не стал бы утверждать что в это верят все гореанские мужчины, поскольку не общался со всеми, — улыбнулся я, — но знаю, что многие из гореан полагают, что все женщины — рабыни, просто не на всех надели ошейники, как это следовало бы сделать.

— Понимаю, — улыбнулась она в ответ.

Я разглядывал её так, как можно разглядывать таких как она.

Поймав мой взгляд, девушка выправила тело и поинтересовалась:

— Мне раздеться и принять положение осмотра?

Я не стал отвечать на её вопрос. Мне вспомнилось, как она, только что упомянув Леди Бину, опустила её титул «Леди». Это звание позволено носить только свободным женщинам, однако, бывают ситуации, когда им могли бы титуловать такую как, чтобы в силу неуместности этого, напугать её.

В положении осмотра, такая женщина как она, обычно раздевшись, должна встать, расставив ноги, а руки положить на затылок или сзади на шею. Это соблазнительно приподнимет её груди, и к тому же, учитывая положение рук, она не сможет помешать, ни визуальному осмотру, ни проверке её на ощупь, на живость реакции и так далее. Часто при этом исследуют ещё и зубы. Варварскую девку, доставленную с Земли, зачастую легко можно определить по наличию пломб в зубах. Ещё одним явным свидетельством земного происхождения являются шрамы от прививок, которые на Горе обычно принимают за земное клеймо. Гореане, разумеется, предпочитают свои, гореанские клейма, которые обычно ясны, безошибочны, изящны и красивы.

— Ты больше не в Стальном Мире, — сказал я. — Перед тобой лежит планета открытых просторов. Тебя больше не окружают изогнутые стальные стены. Быть может, Ты думаешь, что здесь для тебя всё будет как-то по-другому?