Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

– А я тебе говорю, что ты примешь свой истинный вид или искупаешься в ручье! – крикнул Рейн. – Моя нянька и мой учитель сумели научить меня, как избежать козней вашего народца. Можешь превратиться в птицу и улететь, но твои сапоги останутся у меня, а без них тебя не пустят в холм.

– Отпусти меня! – прохрипел юноша.

– Вот еще!

– Отпусти, я награжу тебя!

– И не подумаю!

– Отпусти во имя твоего учителя!

– Он велел мне не верить ни одному слову лесного народца, пока те не примут своего истинного обличья. Интересно, с каких пор вы стали звать себя богами?

– Вот ведь проклятье, послал Шелам ученичка! – проворчал юноша до того знакомым голосом, что Рейнхард от удивления едва не разжал руки.

И тут же, рассердившись, младший граф еще раз дернул своего пленника за ноги. Красные сафьяновые сапоги соскользнули долой, Рейнхард опрокинулся на спину, но сразу сел и изумленно уставился на своего противника.

Теперь на стволе ольхи сидел братец Карл собственной персоной – в своем обычном пестром платье, взъерошенный и ужасно сердитый. Рейнхард бросил косой взгляд на упавшую на землю лютню и убедился, что она превратилась в глиняную лошадку-свистульку. Именно это его окончательно убедило, что перед ним и в самом деле старый приятель, несколько декад назад в самый трудный момент бесследно пропавший из замка.

– Господин Карл! Вы-то что тут делаете?! – возмутился Рейнхард.

– Жду тебя, бестолковый упрямый мальчишка! Мне надо было сказать тебе кое-что важное, а теперь, боюсь, от твоих тычков все слова вылетели у меня из головы.

– Нечего было голову мне морочить!

– Стану я тебе голову морочить! Рылом не вышел, чтоб на тебя разоряться. Все, что сказано, – чистая правда.

– Ага, как же. Будто вы этот… бог меха, или кто там еще?

– Не меха, а смеха. И уж поверь мне, я он самый и есть.

– Не смешно.

– Мне тоже. Ладно, хватит пустой болтовни, вижу, мне в самом деле надо кое-что тебе рассказать. Ты готов слушать?

– Сейчас, только лошадь перевяжу, ладно?

На самом деле Рейнхарду нужна была отсрочка, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Он до сих пор не понимал толком, что происходит и зачем братцу Карлу вздумалось шутки шутить. Без него есть чем заняться. Рейнхард только-только выдержал свой первый бой и готовился вместе с братом оборонять замок и свою принцессу от армии Сюдмарка; его голова оказалась наполнена песней мечей, всевозможными военными планами и дерзкими мечтами, а вовсе не детскими сказками. Он знал, что к Десси этой зимой приставали какие-то проходимцы, называвшие себя богами, знал, что братец Карл тоже что-то ей пытался внушить относительно того, как и на что она должна расходовать свою магию, но все это его не касалось. Он обожал истории: и те, что придумывал сам ради прекрасных глаз Аэллис, и те, что рассказывал братец Карл, но он всегда различал, где история, а где настоящая жизнь. И если братец Карл решит сбить его с толку и заморочить, как он заморочил Десси, то он здорово ошибся, не на того напал. Спору нет, его истории – это что-то особенное, они всегда тревожат, будоражат воображение и зажигают кровь, но есть в мире вещи и поважнее историй – это Рейнхард прекрасно понимал.

Приняв такое решение, он в самом деле отвел лошадь поближе к деревьям, там, где она могла пощипать молодую траву, затем вернулся к ручью, отыскал для себя еще один поваленный ствол, уселся и велел Карлу:

– Ну рассказывай, чего ты хочешь.

– Я хочу, чтобы ты помог мне, – просто ответил тот.

– Помог в чем?

– В беде. Я попался, Рейн, меня поймали. Мне приходится делать то, чего я вовсе не хочу, и я прошу тебя, чтобы ты помог мне освободиться.

– Угу, понятно. А поподробнее можно? Кто тебя обидел и как тебе помочь?

– Понимаешь, тут получилась путаная история. Для начала я застрял здесь с вами, оттого что войско короля-оборотня напало на один из холмов Маленького Народа.

– Хорошо, – вздохнул Рейнхард. – А теперь еще раз и помедленнее.

– Ладно, я попробую с самого начала. Только тогда тебе придется выбираться отсюда в темноте. Уж не взыщи.

– Ничего, день все равно пропал. Я тебя слушаю. Кстати, если ты правда бог, можешь сказать, чем закончился бой между нашим отрядом и Сюдмарком?

– Могу. Ничего особенного не было. Небольшая стычка, потом ваши и отряд Дуады отступили, но Асий, предводитель армии Сюдмарка, решил свернуть с главной дороги и обойти Купель.

– Отлично. Это уже что-то. А где Вальдибер?

– Он получил письмо Дуады и спешит наперерез Сюдмарку. Примерно завтра к вечеру они встретятся.

– А Карс?

– Твой брат? Он возвращается в замок, к утру будет там.

– Тогда мне надо поторопиться, а то сначала Мильда с него шкуру спустит, а потом он – с меня. Рассказывай быстрее, да я поехал.

– Придется потерпеть. Сломанному Клыку сейчас ничего не угрожает. А вот столице и Королевству…

– Ну ладно, говори по порядку, не томи!

– Хорошо. Я попробую внятно и по порядку. Начнем с того, что ты знаешь. Год с лишним назад королевский мажордом Стакад Кельдинг сговорился с Верховным Магом Хугином, и Хугин наложил чары на наследника Хардингов, так что тот не смог поднять меч.

– Знаю. Что дальше?

– Кольскег Хардинг бежал из темницы и сумел вымолить заступничество у Шелама. Лес дал ему магическую силу, и Кольскег начал свой путь обратно, к королевскому трону, с того, что заколдовал компанию юных аристократов, когда те охотились в лесу, и сделал их своими слугами.

– Понятно. Дальше.

– Дальше он повелел им захватить один из Полых Холмов и изгнать оттуда Маленький Народец. Получилось так, что в тот момент я был в том же холме со своими учениками, и пока я помогал им бежать, воины Кольскега добрались до меня и здорово порезали. Меня исцелила Десси, но мне пришлось остаться здесь.

– Тогда она и привела тебя в наш замок?

– Совершенно верно. Однако, к сожалению, я ошибся еще дважды. В первый раз, когда Сайнем узнал о Кольскеге и попросил меня присматривать за ним. Я согласился, я всегда хорошо ладил с ребятами, ты ведь знаешь.

– Угу. И что?

– Кольскегу удалось меня обхитрить. Я, правда, думал, что смогу помочь ему побороть страхи и забыть боль. Но Стакад и Хугин оказались слишком хорошими учителями. Мальчишка усвоил их уроки. Он выздоровел телом, но в душе так и остался насмерть напуганным щенком. А нет ничего страшнее, чем собака или ребенок, которых много били. Безразлично, за дело или без вины. То есть тому, кто бьет, всегда кажется, что он бьет за дело, что он поступает как лучше, а собака и ребенок понимают только одно: драка – это единственный способ защитить себя или добиться того, что тебе нужно. А если у тебя не хватает сил победить открыто, нужно выждать, пока противник ослабеет. Понимаешь, им никто не показал, что бывает и по-другому. Вот так и Кольскег. Когда я пытался поговорить с ним по-доброму, он думал, что это такая хитрость или признак слабости, и приготовил мне ловушку. Он не желал со мной говорить, пока я не принесу страшную клятву, что буду во всем его поддерживать и никогда и ни в чем не обману. Я поклялся. И тогда он быстро прибрал меня к рукам. Пожелал, чтобы я сделал его воинов оборотнями. И мне пришлось пообещать ему это.