Эрика Адамс - Поющая во тьме

Жрец милостиво склонил голову и знаком пригласил его следовать за ним. Они пошли тёмными коридорами, ориентироваться в которых мог только человек, знающий их, потому что они не освещались вовсе. Лекса оставили в комнате, а через несколько минут в комнату скользнула фигура, с ног до головы закутанная в чёрное покрывало.

– Что привело тебя сюда, лунное дитя? – прозвучал бестелесный голос.

– Двери вашего храма раскрыты для всех?

– Разумеется. Хочешь примкнуть к нашей общине?

Лекса передёрнуло. В этот храм обращались лишь отчаявшиеся люди, которым нечего было терять, потому что каждый пришедший становился собственностью храма. Настоятель путём взывания к тёмной стороне Луны определял время, отпущенное ему. А после истечения отпущенного срока его приносили в жертву. Удивительно, но желающие примкнуть к этому культу всё же находились.

– Благодарю. Но думаю, моё время ещё не пришло. У меня сбежала рабыня. Возможно, она обратилась к вам.

– Мы чтим законы Хендальской долины.

– Смею заметить, рабыня крайне хитра и изворотлива. Она могла обмануть ваше доверие или доверие ваших служителей.

– Каждый из служителей бдителен и наделён мудростью, что освещает все его деяния.

– Не сомневаюсь. Но мне не хотелось бы привлекать стражу, чтобы она побеспокоила покой тех, кто ищет успокоения под сенью вашего храма. Кроме того, я мог бы посодействовать вашим деяниям…

Лекс протянул настоятелю ладонь с тёмными гладкими камнями. Тот коснулся их кончиками пальцев, и камни плавно перекочевали в его бледные руки.

– Её у нас нет и не было. Но… Следуй за мной.

Настоятель провёл Лекса в просторную залу, освещённую несколькими свечами, подозвал жестом одного из служителей.

– Приведите провинившуюся.

В комнату ввели женщину. Та распростёрлась ниц перед настоятелем.

– Поднимись. Эта женщина одна из новоприбывших. Каждый, кто обращается к нам, служит в меру своих сил. В её обязанности входило собирать дары у жертвенных столбов. Вчера ранним утром к ней обратилась девушка с просьбой принять её в нашу общину. Лица своего она не хотела показывать и была замотана в какую-то дерюгу. Наша доверчивая сестра прониклась жалостью к девушке, по рассказам которой ей в отчем доме приходилось несладко, и привела её в храм, к себе в келью. Ей стало жаль девушку, едва державшуюся на ногах. Она накормила её и оставила отдыхать. Сестра не должна была поступать столь опрометчиво. По правилам, все желающие должны дожидаться в специально отведённом зале, и судьбу прибывшего решаем не мы, а воля Тёмной стороны луны. Послушница сразу же после того, как оставила несчастную к себя в келье, поспешила рассказать о ней мне. Но когда за девушкой пришли служители, в келье никого не оказалось. Девушка ускользнула, осквернив храм воровством.

– Что именно она украла? – спросил Лекс взволнованно. Наконец-то он напал на след!

– Наше облачение. Всё так, сестра?

– Всё верно, да омоет вас благодать Тёмной стороны луны.

– Уведите её, – распорядился настоятель и обратился к Лексу. – Ты узнал всё, что хотел, можешь идти.

Внезапно фигура в тёмном покрывале приблизилась вплотную к Лексу:

– О, ты считаешь, что слишком дорого купил ничего незначащие слова, которые не пролили свет на пропажу рабыню? Так может, стоит поискать не на свету, а во тьме?

С этими словами настоятель отпрянул и гордо удалился. Лекса с двух сторон обступили служители, явно желающие, чтобы он поскорее убрался с территории храма. Лекс неспешным шагом пошёл восвояси, прокручивая в голове слова настоятеля. Рабыня стащила облачение служителей храма для того, чтобы беспрепятственно перемещаться по городу, не вызывая подозрений.

В Хендале чтили жрецов. Оскорбить служителя храма считалось святотатством. Украсть у храмовников – означало навлечь на себя кару богов. Всё так, но лишь для истинных детей Хендальской долины. Похоже, Ани не очень-то уважала чувства верующих, если решилась обокрасть храм. Лекс посчитал бы это даже забавным, если бы это произошло с кем-нибудь другим, ведь сам он не отличался набожностью. Он совершал ритуалы и подносил дары к подножию храмов лишь для того, чтобы прижиться и стать своим в этой жестокой долине.

Лекс уселся в тени небольшого дерева, хлебнул укрепляющего отвара из фляги. Искать во тьме. Проклятые жрецы, любители пустить пыль в глаза и облечь в загадочную форму даже самое простое предложение. Он прикрыл глаза, представляя перед собой весь город Румбад будто лежащим во тьме. Мысленно осветлял те области, где он уже побывал, ища рабыню.

Возможно, эта пройдоха не сидит на одном месте, а мотается кругами по всей окрестности, и его поиски обречены. Возможно, так… Но сейчас он упорно воспроизводил в памяти все пройденные им участки. Скоро в его воображении карта города была словно освещена лучами солнца, и лишь один отдалённый участок города лежал во тьме. Условно говоря, городские власти отделили его от Румбада, сровняв с землёй бо?льшую часть домов, пытаясь выжечь отбросов. Но всё мерзкое тем упорнее цеплялось за жизнь, чем оно было противнее.

Лекс ни разу не бывал в этой части города вне Румбада. По рассказам, раньше там обитали беднейшие семьи. Около полусотни лет назад именно здесь, в беднейшем районе, начала свирепствовать лихорадка, расползавшаяся, как гнойная опухоль, всё дальше и дальше. Часть семей сгнила заживо, другие в страхе решили покинуть обжитые места и перебраться в Румбад, заражая поневоле остальных жителей. Именно тогда и было принято решение сжечь этот рассадник болезней. Всех прибывших отлавливали, обезглавливали и сжигали. Охваченный лихорадкой район оцепили со всех и подожгли. Дым и смрад горелого мяса накрыл город чёрной пеленой на несколько дней. Лихорадка отступила. А с тех пор этот район города считается проклятым, и по доброй воле ни один человек не решится туда ногой ступить. Лекс почувствовал, как быстро забилось сердце. Туда решатся войти только те, кому нечего терять. Такие, как Ани. Такие, как он. И ещё несколько сотен отпетых головорезов.

Конь пугливо перебирал ногами на месте, явно не желая идти дальше. Он то и дело ржал, мотал головой, вставал на задние копыта, пытаясь скинуть седока. Лекс с трудом удерживал коня в узде. С силой ударил пяткой в бок, прикрикнув на него. Конь немного присмирел, но фыркал, будто не соглашаясь со своим хозяином.

Лекс окинул взглядом черные развалины, видневшиеся вдалеке. Чуть дальше за ними виднелись здания, сохранившиеся немного лучше. Лекс набрал полные лёгкие воздуха и тронулся в путь, искренне надеясь, что Назир всё ещё жив и сможет вернуть ему долг.

Больше года назад ночью Лекс проснулся от ощущения, будто кто-то чужой находится в доме, и не ошибся: в дом проник человек, истекающий кровью. Увидев Лекса, он попытался зарезать его ножом, но едва устоял на ногах. Одного взгляда на ночного гостя хватило, чтобы понять: он из тех, что стоят по другую черту законопослушной жизни. Лекс мог легко прирезать его, это не составило бы большого труда, но отчего-то он подался внезапному порыву и решил спасти ему жизнь. До самого утра он обрабатывал колотые раны на теле головореза и накладывал швы. Приказал рабам держать язык за зубами. На вторые сутки непрошеный гость, пошатываясь, под покровом ночи решил покинуть лекаря, сказав на прощание, что если ему понадобится помощь, пусть кликнет Назира Змеезуба.