Эрика Адамс - Поющая во тьме

Ани обошла Лекса так, будто он пустое место, и принялась возиться за его спиной. Лекс слышал шорох одежды и звук льющейся воды. Ему хотелось повернуться, чтобы узнать, что она делает, но он лишь мог беспомощно вертеть головой из стороны в сторону

Неизвестность пугала. Он ощутил, как паника липнет к нему, покрывая тонкой, но прочной паутиной. Его начал бить озноб от камня, холодившего обнаженное тело. Где они? Пещера? Как далеко они продвинулись? Где остальная банда? Что Ани собирается с ним делать? Мысли скакали как безумные. Ни один из ответов, которые он мог дать самому себе на эти вопросы, не радовал его.

Ани обошла его и села перед ним на корточки, приподнимая лицо за подбородок. Она разделась, на ней осталась лишь короткая безрукавка, едва прикрывающая грудь, и штаны, обрезанные выше колена.

– Я могла бы сказать тебе, что будет совсем не больно. Но мы оба знаем, что это не так, верно?

Ани взяла с тряпицы длинный тонкий нож, повертела его в руках и улыбнулась, глядя на Лекса. Улыбка была столь искренней и безумной, что его окатило ледяной волной ужаса. Ани подошла и одним точным ударом разрезала кожу на предплечье левой руки, переместилась и проделала то же самое с правой рукой.

Внезапно Лекс понял всё: к чему были эти приготовления, к чему тот минимум одежды, что надет сейчас на ней. Она освежует его, словно тушу. И, похоже, что она собирается делать это долго, от души наслаждаясь каждым моментом. Всё закрутилось перед глазами, сливаясь в единое серое пятно.

– Эй! – Ани сильными хлопками по щекам привела его в чувство. – Не падай в обморок, как перегревшаяся на солнце девица. Если понадобится, я буду силой удерживать тебя в сознании.

Лекс невидящими глазами смотрел на холодные камни и приготовился к долгой, мучительной пытке, стиснув зубы. Но когда её нож начал вспарывать кожу на икрах ног, не удержался и вскрикнул от боли. Лекс едва не выкрикнул: «За что?..»

Но крик застрял в горле, так и не вырвавшись наружу. Лекс горько усмехнулся… За что? За то, что мучил и издевался, брал её без согласия, подавлял. За то, что переложил вину за гибель жены и ребенка целиком и полностью на её хрупкие плечи, вознамерившись уничтожить, стереть её в пыль.

За всё приходится платить. Возможно, настал его черёд.

Ани тем временем спокойными и точными движениями разрезала кожу. Если бы он стоял сейчас рядом с ней, непременно похвалил её работу. Но сейчас он выполнял роль туши для мясника. Лекс взвыл в очередной раз и упёрся лбом в камень. Холодная испарина выступила на коже, его тело начала сотрясать дрожь.

– Нет, так не пойдёт.

Ани отложила в сторону нож и подошла к нему, держа в руках продолговатый кусок дерева, обтянутый кожей.

– Открой рот и закуси это. Я не хочу, чтобы ты раньше времени помер от того, что прокусил язык до крови.

Лекс крепче упёрся лбом, отказываясь принимать предложенное.

– Упрямец, ты сейчас не в том положении, чтобы отказываться, – с этими словами Ани уселась на его спину и, крепко обхватив голову рукой, запрокинула её.

Лекс крепче сжал челюсти, но преимущество было на её стороне. Ани нанесла резкий удар в болевую точку на лице, заставляя его открыть рот, и всунула кусок дерева, крепко затянула специальные ремешки на затылке.

– Совсем другое дело. Теперь я не оглохну от твоих воплей, ведь я еще даже не начинала, – Ани взъерошила его волосы и вернулась к своему кровавому занятию.

Боли не было конца. Когда ему казалось, что хуже уже быть не может. Но одно малейшее движение Ани показывало, что Лекс ошибался. Хуже может быть всегда.

Ани сосредоточенно кромсала его тело, не говоря ни слова. По его лицу давно уже текли слёзы, смешиваясь со слюной и кровью. Вместо криков из его рта вырывались лишь приглушённые стоны. Продольный надрез, короткий поперечный надрез… Она разрезала кожу вдоль позвоночника и отодвигала лоскуты в сторону.

Минуты медленно, слишком медленно складывались в часы. Воздух стал спёртым, наполненным тошнотворным смрадом гниения и тяжёлым запахом крови. Под ним уже собралась огромная лужа крови. И Лексу начало казаться, что ещё немного, и он захлебнётся кровью.

Время от времени он ускользал в забытье, но глубоко погрузиться в спасительные объятия бесчувственного состояния ему не давала Ани. Она грубо встряхивала его или наглым образом вторгалась в сознание, вытаскивая его назад. И у него просто не было сил поставить от неё заслон.

В очередной раз Лекс открыл глаза и увидел перед собой Ани, сидящую у стены, перемазанную с ног до головы в крови. Она заметила его взгляд и вымолвила:

– Готовься, сейчас ты сполна отхлебнешь из чаши боли.

В его рассудке, балансирующем на краю пропасти, промелькнула мысль: а разве до этого не было боли? Но когда Ани вонзила нож у основания шеи, его мысли разом разлетелись на мельчайшие осколки. До этого самого момента боли будто не существовало, это было лишь её слабое эхо.

Но сейчас боль вгрызалась в него, погружаясь в истерзанную плоть всё глубже, разрывая её. Мучительная агония пронзила всё тело. Она сжимала его в тесном кольце, грозясь сломать его, как сухую хрупкую веточку. Лекс проклял тот день, когда появился на свет. Он пожалел о всех упущенных возможностях, когда ему выпадал шанс умереть, но он упорно цеплялся за жизнь. Зачем? Для того, чтобы сейчас боль сжирала его живьём, разрывая каждую клеточку?..

Новый приступ боли. Она казалась ему живым существом, перемалывающим его своими хищными челюстями. Лекс собрался с силами и начал биться головой о камень, намереваясь расколотить череп вдребезги, чтобы поскорее избавиться от мучений. Но ему на затылок легла рука, придавливая его с нечеловеческим усилием, лишая его возможности шевелиться вовсе.

Второй рукой Ани? ещё глубже проворачивала нож в ране. Кровь стекала по шее, ещё немного и вместо воздуха он будет вдыхать её, собственную кровь. Последняя вспышка боли была настолько сильной, что будто отбросила его мощным ударом далеко вниз, в бездонную черную пропасть…

Лекса хлестали по щекам, что было сил, и чей-то требовательный голос гремел в его голове.

«Проваливай! Оставь меня в покое…» – устало думал Лекс, слыша всё будто сквозь толстую пелену. Но вместо этого какая-то часть него самого, та самая, что никогда не желала сдаваться, упрямо потянула его за собой на зов голоса.

Ани запрокинула его голову и вливала в рот отвратительно-горькую и пряную жидкость, сильно пахнущую мускусом.

– Не вздумай выплёвывать, сукин сын. Я тряслась над тобой целый день не для того, чтобы ты сдох в самый последний момент.

Голос Ани был раздражённым и злым. Это значило, что Лекс жив. Вопреки всему. Лекс послушно проглотил всё до последней капли несмотря на то, что его нутро противилось вливаемому отвару. Оно силилось исторгнуть из себя жидкость, жгущую его изнутри. Лекс глубоко, до боли в лёгких вздохнул, задержав дыхание, затем медленно выдохнул. Приступ тошноты прошёл.