Матвей Курилкин - Королевская кровь [litres]

В общем, мысли были несвязные и скакали с одного на другое, будто у пьяного. Я пытался подыскать контраргументы для уже закончившегося разговора с Говорной, тут же начинал оправдывать себя и обвинять сначала Говорну, Иштрилл, а потом и Хамелеона. В следующий момент я уже убеждал себя, как мне будет легко и свободно без кучи попутчиков, за которых нужно отвечать, от которых нужно скрывать свое настоящее лицо и следить за своими словами. И так по кругу, вырваться из которого было почти физически сложно. Утро я встретил полностью вымотанным, как физически, так и морально. На отдых остановился прямо у дороги, когда понял, что вот-вот свалюсь с лошади, да и сама лошадь вот-вот падет. Промелькнула вполне здравая мысль о том, что я теперь не должен спать, потому что больше некому мне исправить физиономию, но сил больше не было. К чертям! Физиономия старателя Тарена осточертела мне до крайности, да и зачем она вообще нужна теперь? Кто может узнать меня здесь, в центре Согреса? А ближе к границе я просто буду избегать встреч с людьми. Сил не хватило даже на то, чтобы обустроить себе хоть какую-нибудь стоянку. Я так и повалился спать в зарослях какого-то кустарника, только лошадь стреножил, чтобы не убрела куда-нибудь.

Сон, несмотря на дикую усталость, вышел тревожным. Кажется, меня вновь начало лихорадить – мне снились совершенно бредовые, но очень яркие сны, какие бывают только у больных и пьяных, проснулся я мокрым как мышь от пота и как будто ничуть не отдохнувшим. Впрочем, немудрено, проспал я не более трех часов и был разбужен мелким, до крайности унылым дождиком.

Обтерев лицо влажной от росы травой, я отправился искать лошадь, которая ухитрилась куда-то уйти, несмотря на обмотанные ремешками ноги. Строптивое четвероногое нашлось далеко не сразу. Лошадь ухитрилась убрести куда-то в поля, да еще начала пастись на чьем-то поле. Владелец поля – крайне сварливая тетка внушительных размеров, похоже, специально не отгоняла «грабительницу». Ждала, пока появится хозяин, чтобы потребовать компенсации. Я не стал ни спорить, ни торговаться, отдал всю запрошенную сумму, хотя ее хватило бы на то, чтобы скупить весь урожай. И все равно мне пришлось выслушать о себе и о Ромашке много хорошего. И без того отвратительное настроение после этого происшествия стремилось к абсолютному нулю, тетку хотелось закопать на том же поле, но я пересилил себя и молча вернулся к дороге. Пора было продолжать путь.

День прошел как в тумане. Я периодически засыпал прямо в седле, то и дело рискуя свалиться под копыта лошади. Очнувшись, понукал едва переставляющую ноги скотину, а потом все повторялось снова. В результате на ночлег остановился задолго до заката. Решил дать себе немного отдыха и согреться. Меня по-прежнему била крупная дрожь, попытки самолечения никакого прока не несли. Казалось, будто магия мне отказала. Я вполне отдавал себе отчет, что с моими способностями все в порядке, просто для того, чтобы их эффективно использовать, нужно хорошенько сосредоточиться, а этого-то как раз я сделать не мог. Отдых был необходим, иначе я рисковал заработать воспаление легких и загнуться, даже не добравшись до Артании.

Остановился я в каком-то мелком селе. Я так и не узнал его названия – то ли его не было отродясь, то ли забылось за ненадобностью. Да и зачем оно нужно для десятка домов, раскиданных вокруг неглубокого озера, скорее болотца. По пути в столицу мы проехали это место не останавливаясь, и теперь я даже не был уверен, что найду здесь ночлег. «Если здесь нет трактира или постоялого двора, придется проситься к кому-то на постой», – мрачно подумал я. Мне страшно не хотелось ни с кем договариваться, ведь для этого нужно было, по крайней мере, состроить приветливую физиономию – совсем не тот подвиг, на который я был сейчас способен. Да и вообще, хотелось свести общение с людьми к минимуму. Однако мне повезло – один из домов оказался трактиром. Над входом даже нашлась вывеска с лаконичным и непритязательным названием «У озера».

Бросив у коновязи очумевшую от плохого обращения лошадь, я зашел в трактир. От аппетитных запахов с кухни меня чуть не вывернуло. Сил хватило только на то, чтобы не шатаясь дойти до стойки и потребовать комнату. Трактирщик, завидев редкого клиента, обрадовался, начал перечислять услуги, которые предлагает его заведение – начиная от ужина и бадьи с водой в номере и заканчивая «массажом».

– Простите, уважаемый, я очень устал с дороги. Мне нужна комната на ночь, и позаботьтесь, пожалуйста, о моей лошади.

Такая бесцеремонность, кажется, здорово обескуражила владельца заведения – видимо, нечасто его перебивают на середине отрепетированной речи. Возмущаться он не стал, но и цена за комнату оказалась чуть не вдвое выше, чем обычно. Мне было наплевать.

Заперев за собой дверь комнаты, я с трудом заставил себя раздеться, после чего повалился на кровать и потерял сознание. Очнувшись, долго не мог сообразить, где нахожусь. Темнота вокруг стояла кромешная. Я на ощупь нашел окно и распахнул ставни – в комнату ворвался свежий воздух с мелкими брызгами дождевых капель, приятно охладил горящую кожу.

«Ничего-ничего, – убеждал я себя. – Теперь будет полегче. Ты ведь отдохнул, лан Варден. Сейчас полечишься. Хороший плотный завтрак утром – и будешь как огурчик». Собственные мысли звучали слишком неуверенно. В глубине души я прекрасно сознавал, что болею гораздо сильнее, чем хотелось бы думать. Напрасно я сбежал так рано. Говорна была права, когда говорила, что я еще не готов к таким нагрузкам. А может, она была права и во всем остальном. Что мне стоило хорошенько подумать, прежде чем срываться с места? Кто сказал, что мэтр Алкин был со мной полностью откровенен? Нет, скорее всего, он сказал правду. Я не находил ни одной причины, по которой ему нужно было мне врать. Да и во всем, что касается Закса, я и без тайника пришел к тем же выводам. То, что меня будут искать, сомнений нет. Вот только кто сказал, что заподозрят Ингу Краус? Я сам себя в этом убедил, и мэтр Алкин будто специально добавил своих аргументов к этой моей уверенности. Ему зачем-то нужно было, чтобы я поскорее убрался из города, вот только зачем? Мысли путались. Мне казалось, я уже знаю ответ, просто никак не могу на нем сосредоточиться.

Бросив бесполезные попытки, я попытался сконцентрироваться на лечении. Дело шло ужасно туго. Я снова, как когда был жив отец, не мог определить, получается ли у меня что-нибудь, или я бестолково лежу на кровати, теша себя пустыми фантазиями. «Очистить разум», как учил меня Квотар, никак не получалось, я то и дело срывался на посторонние мысли, а в конце концов и вовсе заснул.

Когда я открыл глаза, мутное, подернутое облаками солнце уже подслеповато заглядывало в окно. Вставать не хотелось мучительно, все тело болело, однако жар, кажется, спал. Не знаю уж, послужило ли причиной мое лечение, или дело было в том, что я немного отлежался в тепле. Однако до полного выздоровления было еще далеко.