Вадим Панов - Самый главный приз [litres]

– Не соглашайся!

Слезы высохли. Ярга убрал платок. Дагни подошла к наемнику и тихо сказала:

– Прости, Артем, но я не позволю тебе умереть.

Боль.

Непередаваемая, жуткая боль.

Боль накрыла с головой, захватила сразу всю – люто и резко. Неожиданно настолько, что Дагни закричала и потеряла сознание. Ненадолго, минут на пять, а очнулась на земле, голова – на коленях Ярги, и первый князь смачивает ей лоб холодной водой. Очнулась – боли нет, осталась только память о ней, но память такая, что девушку затрясло.

– Что это было? – шепотом спросила она, потому что в памяти осталось лишь то, как вызванный ею джинн ныряет в трубу.

А затем ее накрыла лютая боль.

– Я не ожидал такого, – не очень понятно ответил Ярга.

– Такого чего?

– Такой реакции. – Первый князь помолчал. – Ты не должна чувствовать смерть джиннов.

– Я всегда чувствую смерть джинна, но не переживаю то, что приходится пережить ему, – слабым голосом ответила Дагни. – Я просто знаю, что он погиб.

А сейчас она изведала все доставшиеся алому воину страдания.

– Значит, здешние заклинания пробираются по каналу связи и передают тебе его страдания, – догадался Ярга.

– Джинн не страдает, он голем.

– Но защитники Крепости вольно или невольно предусмотрели создание джиннов и придумали для них преграду. – Первый князь смочил полотенце свежей, безумно холодной водой и вернул его на лоб девушки. – Справишься?

Очень хотелось ответить «нет», но Артем продолжал висеть в воздухе, медленно разрываемый изнутри беспощадным заклинанием, и потому сейчас слово «нет» означало приговор. И ему, и ей.

– Я постараюсь, – пообещала Дагни.

– Хорошо.

Рыжая закрыла глаза, полежала еще несколько минут, затем поднялась, уселась на камень и сотворила следующего джинна.

Нет ничего хуже бессилия.

Настоящего, до слез из глаз бессилия, когда ты понимаешь, что не способен ничего предпринять. Когда от тебя ничего не зависит. Когда рычишь от бешенства и трясешься от желания убить. Когда униженно смотришь на происходящее со стороны.

Когда за твое бессилие платит другой.

Бессильный Артем не сводил глаз с извивающейся от боли девушки, и его скулы сводило от бешенства. От ненависти и злобы. Не холодной и расчетливой, какой он научил себя в последние годы, а первобытной, крепко туманящей рассудок и превращающей в дикого зверя.

Но зверь был скован и оттого сходил с ума.

От бессилия.

От злобы…

Потому что страдания, боль и муки – это был ее подарок ему. И Артем чувствовал, как с него, с живого, сдирают кожу. И понимал, что договоренность Дагни напрасна, что он хочет убить стоящего рядом с ней колдуна, пусть даже ценой собственной жизни.

Убить.

А Дагни…

Она вела уже третьего джинна, потому что второго бросила на полпути, не выдержав транслируемой им боли. Сбросила машинально, когда невидимый кинжал пронзил сердце и девушке показалось, что она умирает. Сбросила, но не сдалась, передохнула, хрипло выругавшись в ответ на какой-то вопрос Ярги – слов не расслышала, ничего не поняла, просто выругалась, – и сформировала третьего голема. И теперь вела его по все той же, полной боли дороге. И понимала, что четвертой попытки не будет – она не выдержит. Поэтому стискивала зубы, кусала губы, плакала, кричала, но упрямо вела джинна вниз, в бездну безумной боли, к секретам любимых детей Спящего. Она каталась по земле, а когда Ярга пытался ее удержать, начинала биться в истерике. На губах у нее выступила пена, и закатились глаза. Один раз она замерла, даже сердце перестало биться, но в следующий миг боль накатила такая, что девушка не смогла умереть – снова закричала, забилась, зарыдала на руках первого князя, который в какой-то момент сел на землю и держал ее, словно мог помочь…

А затем вдруг затихла.

Глубоко задышала, успокоилась, сглотнула несколько раз, словно проверяя, может ли глотать, откашлялась и едва слышно сообщила:

– Я внизу.

– Полагаю, это настоящий подвиг, – раздалось за спиной Ярги.

Он резко повернулся на голос и ощерился: в десяти шагах от него стоял Сантьяга.

– Автономное заклинание? Предусмотрительно. – Комиссар щелкнул пальцами, разрушая наложенные первым князем чары, и освобожденный Артем рухнул на землю. И тут же скривился, выгнулся дугой и застонал от боли: тело стало стремительно возвращаться в исходное состояние.

– Я знал, что ты явишься, – произнес Ярга, поднимаясь на ноги. Он оставил Дагни, которая медленно поползла к корчащемуся на земле наемнику, и обратил все внимание на комиссара.

– Неужели ждали? – не поверил Сантьяга.

– Но где свита? – полюбопытствовал Ярга, не ответив на вопрос. – Где шеренги преданных гарок? Где командоры войны? Жрицы Зеленого Дома? Неужели ты единственный считаешь меня опасным? – Он выдержал многозначительную паузу. – Или ты решил, что справишься со мной в одиночку?

– В моих планах не значился поединок.

– Тогда зачем явился?

– Предложить сделку.

– Мне? – удивление первого князя было искренним.

– Вам, – легко ответил комиссар, закладывая руки в карманы брюк и начиная неспешно покачиваться с мысков на пятки.

И явно наслаждаясь недоумением Ярги.

– Ты знаешь, что сделала девчонка? – выдержав довольно длинную паузу, поинтересовался первый князь.

– Догадываюсь, – кивнул Сантьяга.

– Она извлекла из земли Империю Навь.

– Большую войну, – уточнил комиссар.

– Империи всегда рождаются в огне и крови, – резко возразил Ярга. И тут же осведомился: – Что за сделку ты хотел мне предложить?

– Странно, что вы решили вернуться к этой теме.

– Я не нуждаюсь в договоренностях, но это не значит, что мне неинтересно.

– Разумно.

– Я слушаю. И, кстати, все запущенные тобой дроны с видеокамерами вышли из строя. – Первый князь притворно вздохнул. – Это была хорошая идея: показать меня в прямом эфире, но, увы, я принял меры.

– Я особо не надеялся, – признался Сантьяга. И перешел на деловой тон: – Я прибыл сообщить, что князь примет любое ваше условие, Ярга, включая любое ваше решение относительно его и моего будущего. Мы готовы признать возвращение легенды и не оспаривать вашу власть.

– Ты готов умереть? – недоверчиво спросил Ярга, признавшись себе, что комиссар сумел удивить его второй раз подряд.

– Да, я готов умереть.

– И князь готов умереть? Ради чего?

– Во имя Нави, – объяснил Сантьяга. И сразу же добавил: – Такова наша часть сделки.

– Что взамен?

– Вы должны отказаться от того, что находится под этой скалой, – твердо произнес комиссар. – Вы должны поклясться перед Тьмой, что скверна навсегда останется в Железной Крепости.

– Я никому ничего не должен! – бешено рявкнул Ярга. – Ты понял? Никому и ничего!