Барбара Морриган - Чудовище и чудовища

– Может, и так. Но что это меняет?

– Я просто убеждён, что добиться чего-то можно только тогда, когда веришь в это всей душой. Вне зависимости от того, что с тобой случится. В нашем случае это особенно важно.

– Да, но ведь почти для каждого человека революция начинается, когда у него появляется причина выйти на баррикады.

– Хочешь сказать, раньше у тебя не было причин?

– Они были всегда. Но иногда нужно дойти до грани, чтобы решиться. Знаю, что ты не поймёшь – ты всегда жил ради идеи. Я не такой сильный, как ты. Прости.

– Не извиняйся, Сэм, – спокойно ответил Джио, – я понимаю тебя. Я не настолько сумасшедший, как ты считаешь. Сопротивление и от меня потребовало достаточно жертв. И ещё потребует. Главное, что ты делаешь хоть что-то, даже если не можешь сделать больше. И то, что ты решаешься на более сложные вещи, говорит о твоём росте. И о большом сердце, – Джио улыбнулся.

– Ага, оно просто нереально большое, раз я на это иду, – скептически пробормотал Сэм и тяжело вздохнул.

– Двенадцать! – послышался голос Такуты откуда-то сверху.

Сэм сонно вздрогнул, едва не уронив свежеприготовленное тело на холодный пол лаборатории. Немного опомнившись, он всё же затащил его в камеру хранения, уложив на настил, и вышел наружу, захлопнув за собой дверь.

– Тейна Такута! – прокричал парень, услышав как учитель, миновав прихожую, бросился вниз по лестнице, – всё в порядке?

В последние дни он переживал за Такуту сильнее обычного. Сейчас его исследования зашли в самую рискованную фазу – в течение месяца он каждый день наносил на себя немного меньше маскировочного раствора перед походом в логово Рэйры. Конечно, он уже здорово продвинулся в её укрощении – она узнавала его, позволяла прикоснуться к себе и охотно шла на контакт. Но всё же это происходило благодаря запаху, который Такута педантично наносил на себя каждый раз, и которым, к слову, пропитался весь дом. Сэму он мерещился везде: на собственной одежде, постели, и даже на улице. И Сэми не мог не думать, что, как только запах уйдёт, монстр почувствует враждебное существо, и тогда… Тогда одни Двенадцать знают, что будет. Сегодня как раз был день, когда тейна матэ впервые не нанёс на себя ни капли раствора, и, несмотря на тяжёлую ночную смену, Сэм то и дело тревожно думал о том, что же происходит в пещере, и вернётся ли его наставник домой. Но сейчас Такута вбежал в лабораторию живой и здоровый, разве что немного запыхавшийся.

– Сэм! – он подскочил к парню, смотря на него сумасшедшими глазами, – тэко… она… она дала мне себя погладить… – его голос дрожал, а руки ощутимо тряслись. Сэм видел во взгляде учителя столько бушующего счастья, сколько не видел, наверное, никогда, – проклятье, – продолжил Такута, – теперь я окончательно уверен. Двенадцать! Она разумна, как никто другой! Сэм, она узнаёт меня, даже таким… Без запаха! Меня настоящего. Ты представляешь?

Тейна матэ отошёл к столу, уперевшись в него обеими руками и смотря куда-то перед собой.

– Я просто не знаю… что мне делать дальше. Я совсем не ожидал этого. Ей нельзя здесь быть. Я должен ей как-то помочь, но как? Что мне делать Сэм?

Он повернулся к парню, но прежде, чем тот успел что-то сказать, снова отвернулся, что-то бормоча себе под нос.

Спустя полчаса после того, как Такута отправился к себе, Сэм продезинфицировал инструменты, накрыл брезентом оставшийся бальзамический раствор и прошёлся шваброй по полу. После этого он закрыл лабораторию и поднялся на второй этаж. Рассвет уже отцвёл своё, и за окнами поднималось ранне-весеннее солнце. Сэми вошёл в свою комнату и, приподняв матрас с кровати, извлёк из-под него плотную папку бумаг. В ней были собраны кропотливо переписанные его кривым почерком отчёты по Рэйре. Вся информация до последней буквы была скопирована с документов Такуты, которые он бережно собирал на своём столе и развешивал по стенам вокруг него. Сэм, скривившись, посмотрел на бумаги в своих руках и плотно стиснул зубы, сделав последнюю пометку. Сегодня он должен был передать их Джио, чтобы Сопротивление приступило к проработке детального плана по выманиванию Рэйры в город и организации беспорядков с участием гвардии. Внутри парня как никогда бушевали сомнения. В его памяти будто бы навсегда отпечатался взгляд учителя, наполненный по-детски искренней радостью и огнём, способным пылать лишь в глазах истинного исследователя. Сэм успокаивал себя тем, что ничего страшного, может, и не случится. В конце концов, за десять лет никто так и не смог расправиться с Рэйрой, и, возможно, искромсав в лоскуты пару-тройку стражников, она просто уйдёт восвояси… Негативные же исходы он старался от себя отгонять, понимая, что в таком случае бы никогда не смог принять это решение. Парень сложил бумаги в сумку и вышел на улицу, направившись к дому Джио.

– Итак, – лидер сопротивления начал собрание, затянув потуже пышный хвост на затылке, – спустя неделю изучения досье и тщательной подготовки, спешу вас обрадовать, что послезавтра мы можем выступать. Мы решили выдвигаться утром, в тот момент, когда чудовище ложится спать, и уже немного теряет бдительность. Думаю, это усилит его недоумение и заставит здорово разозлиться.

– Её, – тихо проговорил Сэм, обратив на себя непонимающие взгляды присутствующих, – «её недоумение».

– Да, точно, – улыбнулся Джио, – конечно же, её. Как мы и обсуждали ранее, Марико и Кани привлекут её внимание, а затем я, Кокари и Моуи имитируем нападение на девочек. Если всё получится, и тварь попробует напасть на парней, они будут отступать в город по западной дороге. Вы, – Джио кивнул группе из четырёх человек справа от себя, прикрываете ребят у пещеры и на обратном пути. Остальные ждут у ворот, чтобы сразу спровоцировать панику. Есть вопросы?

– Только один, – оскалился самый разговорчивый и наглый Кокари, – неужели, настаёт день, когда мир изменится?

– Так точно, брат, – улыбнулся ему Джио, – тогда жду вас всех завтра в полночь. Подготовим снаряжение, отдохнём и выйдем в четыре утра.

– Да здравствует Сопротивление! – сбивчивым хором воскликнули присутствующие, вскинув кулаки к небу.

Сэм возвращался домой по темнеющим улицам, когда его окликнул уже знакомый голос.

– Эй, Тао!

Сэм повернулся на звук и увидел стражника, не так давно задавшего ему такую хорошую трёпку, что из-за повреждённого ребра до сих пор было сложно дышать.

– Да не боись, поди сюда! – гаркнул гвардеец, и Сэм неуверенно двинулся в его сторону. В груди разливался неприятный липкий страх. Ему хотелось плюнуть в рожу этому уроду и бежать со всех ног, чтобы больше никогда с ним не встречаться. Но каждый раз он не мог сказать ни слова поперёк – слишком большой властью обладали эти люди. А Сэм ни за что не хотел возвращаться на общественные работы, и уж тем более не хотел загреметь в тюрьму. Рядом с Хангой стоял второй стражник, незнакомый Сэму, а сам Ханга неприятно скалился.