Ник Перумов - Гибель Богов [Трилогия] [litres]

Девушка обессиленно опустилась на пол, лишившись чувств.

Гном Двалин лежал на лавке мрачный и до невозможности злой. Его не взяли в поход! Его, с которого началась все эта история! «Уп-раггаш-хроддаиртар!»

Двалину казалось, что все его раны окончательно зажили. Разумеется, это было совсем не так, но упрямый гном и слушать ничего не хотел.

– Развяжите! – бушевал он, едва не опрокидывая при этом лавку. – Развяжите сами, не то хуже будет!

– Если кому и будет хуже, так это тебе, глупый, – беззлобно заметила Лииса, молодая крепкая деваха, не так давно пришедшая к Аргнисту с погибшего на юге хутора. Сегодня была её очередь исполнять обязанности сиделки при буйном больном. Саата уже грозилась подмешать гному в пиво сонного зелья, чтобы хоть как-то его утихомирить. – Опять раны вскроются, кому это нужно?

– Не вскроются, не вскроются! – Гном отчаянно вертелся, пытаясь ослабить путы.

– Когда вскроются, поздно будет, – назидательно заметила девушка. – Кабы не колдун с белым луком, отправился бы ты к Хедину, братишка! Ежели б не его чародейство, наша Саата-травница тебе бы уже ничем не помогла.

– Чародейство? – внезапно напрягся Двалин. – Ты сказала, чародейство?

– Ну да, – простодушно ответила Лииса. – С такими-то ранами, как у тебя! Токмо чарами и спасёшься.

– Пришелец… Эльстан… наложил на меня свои чары ? – раздельно выговорил гном.

– Наложил, наложил, – радостно кивнула Лииса, не понимая, чем недоволен гном. – И хорошие чары! Сильный он волшебник и жезл настоящий имеет…

– Жезл… жезл… – Гном внезапно закрыл глаза и откинулся на подушку, замерев, точно лишившись чувств.

– Эй, эй! – Встревоженная молодка подалась ближе. – Случилось что?

– Я в порядке, – сквозь сжатые зубы ответил Двалин. – В полном порядке.

Не веря, Лииса подошла к лавке. Как учили, нащупала биенье жилы жизни на левом запястье гнома. Всё и впрямь было в порядке. Однако Двалин лежал совершенно неподвижно, задрав к потолку бороду, и лицо его, можно сказать, «побледнело, как снег», хотя едва ли могла проявиться бледность на красновато-коричневой коже гнома, потемневшей от кузнечной копоти и покрасневшей от жара горнов.

Немного погодя Двалин открыл глаза. Посмотрел на испуганно глядящую Лиису и усмехнулся:

– Да всё хорошо. Просто, Р-родгар, мне обидно стало, что не взяли!..

Это была наглая и неприкрытая ложь. И любой хоть мало-мальски искушённый слушатель, конечно же, немедленно уловил бы фальшь в словах Двалина. Но Лииса как раз и не была таким слушателем. Жизнь у неё и так выдалась нелёгкая, чтобы забивать себе голову ещё и чужими бедами. Сказал гном, что всё в порядке, значит, так оно и есть. Развязать не просит, отпустить не требует. Всё, как матушка Деера сказала. Значит, мне и беспокоиться не о чем.

Двалин же после этого, казалось, тоже ничуть не изменился. Правда, перестал бушевать; однако в глазах его поселились такие смертная тоска и боль, что заметивший это отшатнулся бы в испуге.

Он постепенно поправлялся. Рваные раны затягивались на удивление быстро – Эльстан постарался на славу. Провалявшись четверо полных суток, Двалин с разрешения Сааты поднялся на ноги как раз в тот день, когда Аргнист, Эльстан и сыновья сотника насмерть схватились с Ордой на Холме Демонов.

Первым делом гном отправился на кухню.

– Дрова, вижу, на исходе? – осведомился Двалин, просунув бороду в дверь поварской.

Колотых чурочек, как всегда, не хватало. Мужики всячески пытались увильнуть от этой надоедливой работы. Целый день топором махать, рубить круглые поленья – кому охота.

– Небось брюхо заныло? – понимающе усмехнулась распоряжавшаяся здесь Деера. – Понятно, Двалин, понятно. Ладно, накормлю и без платы.

– Ну нет! – возмутился Двалин. – У нас так не принято.

– А у нас принято так: сперва работника накорми, напои, а потом уж работу спрашивай! – поджала губы Деера, наваливая с верхом большую глиняную расписную миску. Гном не заставил просить себя дважды.

Зато потом, вычистив посудину до блеска и вытащив из-за пояса секиру, гном на дровяном складе показал, как надо обращаться с топором. Он творил чудеса. Чурки так и летели во все стороны, сами собой при этом – невесть каким образом – складываясь ровными поленницами. Из сарая он отправился на двор, прошёлся по всем конюшням, амбарам, хлевам и прочему, всюду находя себе дело. Толстые и короткие пальцы гнома обладали удивительной ловкостью; казалось, он владеет всеми ремеслами.

Он не оставил себе ни единого мига свободного времени, словно боясь оказаться наедине с собственными невесёлыми думами. Как проклятый, он три дня не вылезал из кузницы, несмотря на все предостережения Сааты, что раны могут ещё сказаться и ему следует поберечь себя.

Дорвавшись до любимой огненной работы, гном трудился не покладая рук. Гнул железные дуги, подгонял друг к другу рычаги, шестерёнки и пружины, конструируя какой-то компактный механизм. К кузне несколько раз подходила Лииса, звала «поснидать» – Двалин только отмахивался. Он почти ничего не ел, а пил одну воду, ни разу не притронувшись к излюбленному напитку своего племени – доброму тёмному элю. «Да он просто вне себя!» – сказали бы сородичи из Ар-ан-Ашпаранга, увидев своего почтенного собрата в таком состоянии…

Арталегу и Армиолу повезло. Орда уходила на север, по пути к дому братьям лишь однажды повстречался десяток стеноломов. Армиол быстро вогнал одному из них стрелу в глаз, конь Арталега затоптал другого, и прочие бестии, вялые по весеннему времени, отступили, решив не связываться.

Куда больше боялись братья не довезти родителя. Но сподобил Хедин Добродел и тут – батюшка в себя не приходил, но и хуже ему не становилось. Пусть редко, но дышал, и притом ровно, и сердце билось, хотя и слабо. Раны старого сотника перестали кровоточить, и сыновья уже втайне друг от друга стали надеяться, что Саате удастся одолеть хворь и раны.

Об Эльстане не вспоминали. Чужак – он и есть чужак. Да ещё и колдун вдобавок, а колдунов Арталег не жаловал. Армиол их тоже недолюбливал, хоть и не столь сильно, как брат.

– Тоже мне, колдуны, чародеи, маги! – сквозь зубы шипел Арталег. – Твари, ненавижу их всех! Небось через них Орда-то и возникла…

– Ты что, брате, – возражал младший. – Орда – она ж Тёмным Властелином наслана, то всякий знает!

– Наслана, наслана… – ворчал средний. – Не знаю. Властелинов этих не видывал. Зато чародеи так под ногами и путаются! Проклятый колдун! Кабы не он, сидели бы себе на хуторе и батюшка цел бы остался!

– Так Эльстан сам и погиб первым, – попытался возразить Армиол.

– Погиб, погиб… – передразнил Арталег. – Ты его мёртвым видел, а, защитничек?