Тамара Квитко - Улыбка [litres]

Во время отсутствия Хумова она ни разу не посетила бабушку. Зато написала много стихов, а её записи в дневнике стали чрезвычайно длинными, подробно описывающими её переживания, что помогало ей несколько успокаиваться хотя бы на время. Дневник оказался для неё возможностью хоть как-то упорядочивать мысли, а вот с чувствами ей было сложнее справляться. Они никак не хотели подчиняться трезвому разуму, настаивающему на возвращение к прежней безмятежной жизни, что означало порвать отношения с Хумовым.

Но как она могла это сделать, если её сердце при одной мысли об этом предательстве начинало колотиться, гулко отдаваясь во всём теле. Иначе она не могла понимать разрыв, означающий не что иное, как подлое предательство человека, попавшего в сложную ситуацию. Кто ещё ему может помочь? Он одинок как перст. И у него такая обворожительная улыбка. Улыбка доброго человека. И какие стихи к тому же он сочиняет.

Но её беспокоило больше всего то, что она начала желать нечто большего от него. Её фантазии уводили их одних, без никого, в укромные местечки. Там он после прочтения стихов и разговора на разные житейские и философские темы неожиданно приближался к ней, обнимал бережно и нежно, касался её губ своими губами. А потом…

О боже, лучше не воображать себе то, что могло бы случиться потом. Это было умопомрачительно сладостно. Щёки Ханы начинали пылать, и она отгоняла от себя навязчивые мысли, так неожиданно легко появляющиеся. Она уже начинала понимать: в ней проснулся мощный инстинкт продолжения рода. Да это понять и не стоило большого труда. Вот сейчас, стоя под душем, она будто бы мыла своё тело для него, но почему тогда ей виделись фаллосы упругие, крепкие, готовые в неё внедриться? Их было много. Они окружали её со всех сторон. Эта картина настолько смутила Хану, что она быстро вышла из душевой кабинки и, накинув халат на мокрое тело, прошла в свою комнату. Но и там она не могла найти себе места и, натянув спортивный костюм, выбежала на улицу.

Было ещё светло. В воздухе стояла влага после прошедшего мелкого дождичка, а лёгкий ветерок приятно охлаждал горящие щёки. Она побежала к ближайшему скверу. Там можно было бегать по специально сделанной беговой дорожке, отмеряющей метры пробега. Чтобы пробежать три километра, нужно сделать семь с половиной кругов. Она сделала десять с половиной и, уставшая, без единой пагубной мысли, довольная победой над собой вернулась в свою комнату. Ей не хотелось зажигать свет. Она подхватила халат и пошла в душевую, чтобы смыть наработанный тяжкими усилиями неожиданной тренировки пот с гудящего тела. Вернувшись, она увидела Антонину, сидящую на своём надувном матрасе за дверью, как в первую ночь. Хана от неожиданности замерла, но, быстро взяв себя в руки, радостно сказала:

– С возвращением, дорогая. Я так волновалась за тебя.

– Принеси мне, пожалуйста, хлеба с маслом. Я сильно проголодалась. Помнишь, ты мне давала в первый день моего пребывания у тебя?

– Конечно! И могу приготовить для тебя твой напиток.

– Нет-нет. Только не кофе, пожалуйста.

– Я принесу термос с горячей водой, а ты приготовишь себе то, к чему привык, сам.

– Отлично. Ты меня хорошо понимаешь.

Через некоторое время Хана вернулась и неожиданно услышала от дорогой подруги, что та собирается покинуть её, на этот раз надолго, если не навсегда.

Хумов выразил мысль о необходимости съехать на съёмную квартиру, потому что его присутствие может быть обнаружено, а он не хочет и не может принести ей хоть самые малые неприятности. Да и родители, какие бы они ни были замечательные, не должны быть посвящены в его дела. Хана сказала, что она может сообщить родителям о том, что у неё собирается погостить некоторое время подруга, вернее, она уже обмолвилась об этом. На что Антон – (Хумов успел снять маску за время отсутствия Ханы) – возразил, и не без основания, что так долго продолжаться это не может. Благо его присутствие пока не обнаружено. Не стоит рисковать, тем более в его положении абсолютной неопределённости. И Хана сдалась, но слёзы одна за другой быстро закапали из её юных глаз. Антон продолжал её успокаивать:

– Пойми, меня ищут, и дело иметь со мной небезопасно и даже очень, очень опасно. И для твоего замечательного дедушки известие о том, что ты имела со мной какие-то отношения, помогала мне и всё такое, будет ударом, и для родителей, и для любимой бабушки в первую очередь. Будь умницей.

И она сдалась, вытирая салфеткой глаза и пытаясь улыбаться, согласно закивала головой.

– Хорошо. Ты прав. Но ведь мы будем, будем видеться?

– Несомненно, – твёрдым голосом проговорил Антон.

Потом они начали разрабатывать план действий. Вернее, Антон, а Хана вносила уточнения.

На другое утро Хана отправилась в универмаг, где купила впрок одежду, парики, накладки, пояса и прочие аксессуары для возможных перевоплощений Антона в Антонину. До обеда она усердно изготовляла несколько масок, разительно меняющих облик Хумова – делающих его то женщиной средних лет, то мужчиной пожилого возраста, а то и вовсе старухой китайского происхождения или стариком из какой-то африканской страны.

Около пяти вечера из особняка на одной из престижных улиц города вышли две прелестные девушки и, мило улыбаясь, беспечно болтая, держась за руки, направились к подземке. Со стороны могло показаться, что они давно дружат и эта дружба обеим доставляет несравненное удовольствие. Та, которая была на голову выше, несла весьма объёмистый саквояж, обеспечивающий, по всей видимости, самыми необходимыми предметами в не коротком дорожном путешествии.

Девушка несла вещи с лёгкостью, не соответствовавшей значительным габаритам поклажи, что указывало на её неустанные тренировки в спортивном зале. Девушка ниже ростом неожиданно остановилась и начала что-то убедительно, но спокойно говорить подруге. Та тут же послушалась совета и уже через минуту тащила свой саквояж на выдвижных колёсиках, держась за раскладную ручку. По дороге им встретилась пожилая пара. Девушки вежливо поздоровались и получили не менее вежливый ответ. Женщина приостановилась и, с улыбкой помахав рукой, пожелала доброго вечера и приятного путешествия. Хана поблагодарила в ответ, и обе девушки с улыбками замахали руками.

– Приятная пара, – сказала Хана подруге, когда они удалились на приличное расстояние и её слова не могли быть услышаны.

– Да, и мне они понравились. Надеюсь жизнь у них удачно сложилась, – отозвалась та.

– Я в этом уверена, – заметила Хана, с благодарностью посмотрев на подругу и оплачивая проезд за двоих, так как девушки уже спустились на эскалаторе в метро и стояли у автоматических касс.