Тесса Греттон - Королевы Иннис Лира [litres]

Ведьма кивнула:

– Остров тянется внутрь, чтобы укрепить власть, с тех пор как наш король закрыл колодцы и прекратил все корневые благословения.

– Так что же делать? Знаешь, я ведь ощущаю этот остров всем своим нутром, Брона. Я чувствую обещание, данное Далат, и я в отчаянии.

– Так же, как и я, Кайо.

– Брона…

– Выжди, будь сильным. Когда Элия вырастет, наступит подходящее время.

У графа Дуба перехватило дыхание.

– Элия! Элия – тень самой себя. Она неприкасаемая. Я должен забрать ее, увезти в жилище наших матерей и спасти ее. Это единственный выход.

– Кем же она была бы на земле твоих матерей? – спросила Брона.

– Внучкой императрицы, по крайней мере, любимой и способной благоденствовать. Ее отец и звезды и защищают Элию, и душат своей преданностью.

– Какие у нее возможности?

– Какие она сама себе пожелает. Ты просто не знаешь, что за женщины в Третьем королевстве. Женщины… центр и мощь всего мира. Это правило, и мы знаем это в пустыне.

Брона слегка улыбнулась.

Кайо продолжал:

– Все ее люди находятся там же. Элия была бы среди них своей. Менее необычной, но и менее обремененной.

– Она хочет уехать?

– Да нет. – В расстройстве Кайо сжал кулаки. – Однако она не может знать, на что похожи другие государства. Элия с детства не знала ничего, кроме Иннис Лира. Ей только пятнадцать, но ты не видела ее сейчас, Брона. – Его взгляд застыл на ведьме. – Сердце Элии разбилось, когда Эрригал и Лир забрали у нее твоего сына. Они очень любили друг друга. Они любили друг друга, ничего не получая от этой любви, кроме самой любви. Ты когда-нибудь так любила? Я не знаю, как они так могли. И Лир не знает. Существует слишком много пластов верности, лжи и полуправды, чтобы взрослые могли так любить. У Элии была такая любовь, и возможно, она перенесла бы ее во взрослую жизнь, если б их не разлучили. Теперь в ней живет глубокое недоверие, и оно хуже, чем ярость ее сестер или отцовский фанатизм.

Кайо замолчал и закрыл глаза, чтобы не завопить. Он не мог разговаривать на эту тему с братом Лиром – тот отказывался даже упоминать имя Бана в его присутствии, тем более, предполагать, что его дочь мог вдохновить бастард с ужасными звездами. Граф вновь взглянул на Брону:

– Разве ты не понимаешь? Я должен действовать.

– Понимаю, – прошептала ведьма и встала. Она отошла, и Кайо тут же ощутил потерю, хотя она всего лишь подошла к коробке, спрятанной на угловой полке рядом с очагом, и принесла ее.

Коробка была вырезана из темного дерева, на ней была выгравирована метка на языке деревьев. Кайо понимал некоторые из слов, но не мог ни читать, ни писать на этом языке, кроме основного благословения плодородию, которому он научился, будучи графом над всеми этими умирающими болотами. Кайо никогда не был уверен, что земля действительно его уважала, и он просил свою бабушку научить его заботиться о нуждах в пределах своих границ. Не было ли разложение в каком-то смысле его виной, не был ли граф Дуб чужим в своих мыслях и скитаниях, чтобы полноценно заботиться о корнях? Бабушка игнорировала его тревогу и упрекала за незнание простейших благословений. Некоторое время земля Кайо процветала. Теперь – нет. Кайо чувствовал, что королевский отказ от воды корней вынудил остров укреплять свою власть здесь, в Белом лесу и все же… И все же Кайо не мог не представлять, что если бы он был более предан Иннис Лиру, никогда бы его не покидал ради путешествий и не отвергал связи с родиной, то корни бы процветали. Ведьма содержала свою часть острова и здоровой, и целой. Почему он так не мог?

Брона подняла крышку, чтобы показать стопку изношенных, позолоченных карт и маленькую шелковую сумку. Не говоря ни слова, ведьма взяла карты, перемешала их, а потом передала Кайо. Он неуклюже сделал то же самое, глядя на изображения корон и звезд, перьев и когтей, червей и корней.

Брона снова взяла карты и выложила все двадцать семь штук в четыре круга, по спирали из центра. Женщина перевернула шелковую сумку на ладонь и подышала на нее. Ведьма прошептала благословение на языке деревьев, и на разложенные карты упали кости.

Каждая из девяти костей сильно ударилась, подскакивая по столу, пока не остановилась. Кайо вздрогнул и уставился на карты.

– Они всегда так падают, граф Дуб, – промолвила Брона после долгого молчания. – Всякий раз, когда я бросаю их для Иннис Лира и Элии Лир. Корона деревьев, Святые звезды и Птичьи черви выстраиваются на всех девяти картах специфичной мастью звезд. Выбор. Сердце и терпение. – Брона покачала головой на Кайо. – Даже сейчас, когда ты здесь, ничего не меняется.

– Что же они значат? Я такие кости не знаю. Их запретили очень давно – почти тогда же, когда я вернулся.

Мужчина не мог перестать смотреть на серебряные линии, нарисованные вдоль корней деревьев каждой карты и на идеальную синеву червей. Края карт Броны казались мягкими и изношенными. Мазки какой-то краски и капли или две потемневшей крови запятнали карту с прекрасной черной птицей, идеально разрезанной на половины, но все еще летящей.

– Значит, мы должны ждать Элию, если хотим, чтобы остров процветал вечно.

Кайо оперся кулаком о колено:

– Мы не можем ждать! Элия в отчаянии, как и наша земля.

– Земля справится, и сердце Белого леса будет биться, пока я все еще здесь. На данный момент этого достаточно. Пока люди вокруг острова шепчутся с ветром, мы можем быть терпеливы. Многие так и делают, граф Дуб, несмотря на королевские указы. В их число входит и Риган Лир.

– Риган Коннли, – поправил ее граф Дуб.

– Риган Коннли.

– Что это за карта? – с любопытством и испугом спросил мужчина, указывая на птицу из двух частей.

– О, Кайо, – вздыхая, произнесла дрожащим голосом Брона – первый признак того, что спокойствие давалось ей с трудом. – О, Кайо, – повторила ведьма. Она подошла к столу и примостилась на краю, беря темную мужскую руку в свою. – Почему она тебя привлекла?

Рядом с Броной граф Дуб успокаивался. Ее пальцы нежно гладили его запястье, пока Кайо говорил:

– Она не упала, хотя и разрезана на две части насквозь посередине. Она живет разбитой.

– Вот та жертва, которую несет эта птица, – прошептала ведьма Белого леса. – Разрезанная, она продолжает летать, несмотря ни на что.

Ее слова затронули что-то в глубине души Кайо, и он наклонился к Броне. Слезы текли по щекам графа Дуба:

– Брона, – начал, захлебываясь, Кайо. – О нет. О нет. Я не могу. Я никогда не хотел… я не… – Мужчина схватил ведьму за бедра, притянул ближе и положил лицо на колени Броны. Она гладила его по голове. Густые черные волосы за три недели отросли. Женщина наклонилась и поцеловала его в затылок, бормоча что-то тихое, пока Кайо плакал.