Николай Басов - Кожаные капюшоны

Она вдруг улыбнулась радостно, почти спокойно:

– Правда?

Лотар не понял:

– Что правда? При чем тут правда? Я говорил о законах войны, о правилах Ордена.

– Я поняла, Учитель.

И она быстро, чуть не вприпрыжку поскакала по коридору. Лотар задумался было, чем он так утешил девчушку, но долго сосредоточиваться на этом не мог, хотя от таких мыслей у него теплело на сердце.

В огромном зале с отдельным входом, пристроенным к детинцу и называемым всеми лабораторией, Сухмет встретил его словами:

– Господин, проложить переход в Клетку Планы не удалось. Она закрыта для магических вмешательств. Но можно добраться до оазиса Беклем. Ты помнишь о нем?

Лотар на миг оторопел. Потом успокоил дыхание, поправил Гвинед за спиной, Акиф у пояса и ответил:

– Сколько от оазиса до Планы?

– Лиг сорок или сорок пять. Этот путь нам придется проделать на твоих крыльях.

Лотар призадумался. Стоило ли лететь в такую даль, если они уже не успеют предупредить событие? Но о самом событии ничего не известно, оно может не только заставить цахоров изменить маршрут, но и задержать их. В таком случае они застанут их в старом храме и, следовательно, могут что-то предпринять.

– Ладно. Если ты не сумел наколдовать ничего получше, попробуем то, что есть.

Самого перехода Лотар, как обычно, не заметил. Он плохо переносил все эти магические трюки с пространством. Для него пустое пространство по сторонам узкого коридорчика как бы сжималось, становилось ватным, потом непроницаемым, непреодолимым и лишь по прошествии какого-то времени раскрывалось, становилось снова широким… И они уже стояли под сенью колышущихся на ночном ветру высоких пальм.

Они шуршали так же, как в ту бесконечно далекую ночь, когда он впервые подошел к оазису Беклем, изнуренный ранами и жаждой, когда он думал, что смерть – самое скверное, что может случиться с человеком.

Лотар усмехнулся и огляделся. Воспоминания оказались очень живыми, особенно потому, что оазис по-прежнему, как и много лет назад, был пуст. Дурная слава этого места, без сомнения, отпугнула даже пустынников, которые селятся всюду, где есть хоть полкувшина воды в день. Именно столько хватило бы здесь привыкшему переносить жажду человеку. Для того чтобы рядом с человеком сумел выжить конь или верблюд, нужно много больше, но и полкувшина тут – огромная ценность. Тем более что не все жители этих мест имели коня.

А воды здесь было гораздо больше, чем полкувшина: тут протекал ручей и даже росли пальмы, обещая тень и призрачную прохладу. И все-таки оазис был нежилым.

– Пойдем поищем ручей, – предложил Лотар.

– Вообще-то нам нужно торопиться, господин мой, – ответил Сухмет. – У нас в самом деле очень мало времени. Всего лишь часов десять, а ты еще хотел выспаться.

– Я могу отращивать крылья и на берегу бассейна… Помнится, тут был бассейн.

– Отравленный, спешу тебе напомнить.

– Отраву должна была вымыть вода. А яд, каким бы он ни был, неплохо вбирает песок.

– Вобрал ли? – Такой вот на Сухмета нашел стих – он во всем сомневался.

Впрочем, не зря. Когда они нашли бассейн, оказалось, что яд остался. Он стал лишь невидимым, частично впитавшись в поверхность камня, облицовывающего бассейн изнутри, а частично растворившись в самом источнике. Лотар смотрел на текущий у его ног ручей, на заполненный до половины бассейн и негодовал.

Этой воды хватило бы для небольшой деревни, но вот появился некий Гханаши и отравил все на многие годы вперед, полагая, что имеет на это право.

«Самое скверное – отравлять жизнь будущим поколениям», – промелькнуло в голове у Лотара. Тем, кто придет потом, может не хватить капли именно этой воды, прохлады именно этого оазиса. А многие жизни могут и вовсе не увидеть света.

Вот так некто и убивает тех, кого даже в глаза не видел. А ведь обвини его в этих убийствах, он примется негодовать. Только он все равно убийца. И любой человек с понятием о чести и справедливости должен это понимать.

Сухмет подошел сзади и положил руку на плечо Лотару:

– Ты отомстил ему много лет назад.

– Если бы мог, отомстил бы еще раз.

– Нет, по ту сторону смерти месть для живущих в этом мире должна прекращаться. Впрочем, это и невозможно для нас.

Лотар повернулся к Сухмету. Глаза старика стали очень узкими, в них почти ничего невозможно было прочесть, но Лотару показалось, что в них стоят слезы. За все двадцать шесть лет их дружбы Лотар видел старика разным: веселым, печальным, грустным, негодующим, возмущенным, гневным – но ни разу не видел его плачущим. И вот теперь…

– Кстати, как там? Ты знаешь, что ждет нас по ту сторону?

Сухмет печально ухмыльнулся:

– Знаю, конечно. Магам положено знать о своем пути в нескольких предыдущих перерождениях и о том, что происходило между ними. Да и невозможно пройти весь путь за одно воплощение. Как правило, сильные маги рассчитывают на несколько жизней вперед.

И что-то еще мелькнуло в его сознании. Лотар не любил подсматривать в сознание восточника, но на этот раз какая-то мысль касалась самого Лотара. И он насторожился:

– Стоп, ты подумал, что знаешь не только свою жизнь… Но и мою?

Сухмет вздохнул. Повесил голову, шмыгнул носом. Потом медленно, нехотя кивнул.

– Тогда ты должен мне рассказать, – спокойно произнес Лотар.

Старик отрицательно покачал головой:

– Не проси меня, господин мой. Я не должен этого рассказывать.

– Как ты не понимаешь: это знание вполне может помочь нам выжить…

– Мне неизвестны подробности, и это нам ничем не поможет. Я просто знаю, каково тебе будет впоследствии. И только в том случае, если ты сам выберешь эту дорогу.

– Сам? – Лотар обрадовался, хотя и не показал виду. – То есть я могу еще и не пойти по самому трудному пути?

– Ты уже идешь, господин мой. Но можешь, конечно, свернуть. Судьбы и предопределенности не существует. Люди, хвала Демиургу, имеют свободу воли. К счастью ли, к несчастью, но имеют.

– Это другое дело. Тогда можешь мне не рассказывать, что ты узнал… Кстати, как ты узнал?

Сухмет поднял голову, он и не собирался ничего отвечать.

– Постой, не торопи меня, я сам… Ты вычитал это по Яйцу Несбывшегося, верно?

Сухмет легко улыбнулся сухими губами и кивнул.

– Так вот на что ты тратил время последние несколько лет – читал Яйцо. А мне-то говорил, что учишься строить переходы!

– И переходы тоже.

– Но это было побочным делом, не так ли?

Сухмет хмыкнул уже почти весело и достал из-за пазухи сбрую, которую он соорудил, чтобы подвешивать себя к груди Желтоголового, когда тот махал крыльями. Они использовали это устройство, чтобы не слишком изменять естественную центровку Лотара в полете.