Кристин Террилл - Все наши вчера [litres]

– Господи… – прошептал Джеймс.

– Ты сумеешь с этим совладать? – спросил Финн. – Потому что или тот монстр с твоим лицом – или Марина. Обоим им отсюда не выйти.

Меня вдруг поразило, каким маленьким выглядит Джеймс. Он всегда был для меня божеством. В семнадцать он казался мне великаном, человеком, на которого я могу смотреть только снизу вверх – и в прямом смысле, и в переносном. Но хотя он по-прежнему был на добрых восемь дюймов выше меня, он был всего лишь мальчишкой. Пускай я сейчас была всего на два года старше его – но я заполучила опыта на добрый десяток жизней. Джеймс выглядел уязвимым и хрупким.

– Меня интересует только Марина, – сказал он.

Этот ответ устроил Финна; он что-то буркнул, но кивнул. Джеймс объяснил мне, как пройти вдоль дома к черному ходу – там была дверь, ведущая на кухню. Он снял со связки ключей простенький серебристый ключ и вложил его мне в руку.

– Это не все. Ей требуется еще кое-что, – сказал Финн.

Я взглянула на едва заметный выступ под рубашкой Джеймса. Джеймс посмотрел на меня, и в глазах его появилось подозрение. Я знала, что нам представилось одно и то же: он отдает мне оружие, я навожу пистолет ему в лицо и жму на спусковой крючок. Да, он рисковал всем, решив поверить мне и помочь мне спасти Марину, но если я чему и научилась у Джеймса, так только тому, что цель оправдывает средства. Если этот мальчишка рухнет мертвым у моих ног, все мои проблемы будут решены. Марине не будет угрожать безумец, взявший ее в заложники, а «Кассандра» никогда не будет построена.

Именно это я и должна была сделать. Единственная проблема заключалась лишь в том, что я не могла так поступить – теперь я знала это точно.

Возможно, это действительно признак силы, как сказал Финн, а может, я просто трусиха, но я не могла убить ту часть себя, которая все еще любила Джеймса. Все еще верила, что в мире существует добро. Возможно, тысячи людей будут страдать из-за моей слабости, но теперь я знала себя. Я лишь надеялась, что та девушка в доме будет сильнее меня, когда придет ее время.

– Не переживай, – сказала я. – Я не могу тебя убить. Хотела бы, но не могу.

Где-то в доме закричал Финн.

– Хватит, – скомандовал мой Финн, – надо идти!

Продолжая смотреть мне в глаза, Джеймс вытащил пистолет из-за пояса. А потом повернулся и бросил его в лес, росший вдоль подъездной дорожки.

– Джеймс! – донеслось снаружи. – Я иду!

Я вскинула голову. Я знала этот голос. Его владелец – мертвенно-бледный, с круглыми от страха глазами – был привязан рядом со мной.

Должно быть, это тот человек, который пытался спасти нас тогда, на улице. Тот самый, который выглядел как Финн, только старше. В точности как этот кошмарный Джеймс, продолжающий говорить про будущее как про место, из которого он пришел.

Это Финн из другого времени.

Мы услышали, как отворилась входная дверь.

– Финн, закрой глаза! – скомандовал тот же голос.

Он произнес это с таким напором, что Финн рядом со мной тут же зажмурился, а второй Финн вошел из холла в гостиную. Я уставилась на него так, будто никогда прежде не видела. Волосы у него были длиннее – он заправлял их за уши, – и завивались на концах; он стал выше и мужественней. Бровь пересекал тонкий белый шрам, а после той драки на улице на лице остались синяки. Он выглядел разъяренным.

– Вообще-то я хотел видеть не тебя, – сказал Джеймс-старший.

– Я тоже не в восторге от нашей встречи.

– Марина, что происходит? – шепотом спросил меня Финн с соседнего стула, не открывая глаз. – Кто здесь?

– Тс-с-с, все в порядке!

– Отпусти их, – сказал другой Финн. – Они ничего не сделали.

– И он тоже, но это не помешало вам пытаться убить его. Я хочу видеть его.

– Ты же знаешь, что это опасно.

Джеймс презрительно скривился.

– Думаю, я лучше тебя знаю, что опасно, а что нет.

Финн шагнул чуть ближе.

– Уж извини, Джимбо, но ты давно уже потерял объективность.

– Эм! – крикнул Джеймс, поворачиваясь. – Я знаю, что ты здесь!

– Она не вошла, чувак, – сказал Финн. – Она не хочет видеть тебя таким, с ней. Это разобьет в ней все, что еще осталось от сердца. До тебя что, не доходит? Ты не понимаешь, что ты с ней сделал?

О ком они говорят? Мне казалось, что я должна это знать, но мой разум сделался тяжелым и вязким, когда я попыталась думать об этом. Как будто я не могла… не могла…

Джеймс сверкнул глазами.

– Я спас ей жизнь! Я защищал ее, как и тебя, а вместо благодарности вы…

– Защищал?! – возмутился Финн. – Ты сидел и смотрел, как они пытали ее, а она кричала и просила пощады…

– Ты что, пытаешься тянуть время, старый друг? – сказал Джеймс. – Джеймс! Иди сюда, или я снова заставлю ее кричать! Эбботт, или я через пять секунд увижу его, или…

Он придвинулся ко мне и прижал шокер к моему боку. Я заскулила. Я не понимала, о чем спорят эти два человека с лицами моих друзей – в сознание проникали лишь самые яркие и ужасные слова, рисуя пугающую импрессионистскую картину будущего, – но металл, до боли вдавленный мне в ребра, был совершенно реален. Я задрожала, ожидая, что сейчас мое тело пронзит разряд, и встретилась взглядом с Финном из будущего. Он посмотрел на меня впервые с того момента, как вошел в дом, и я никогда прежде не испытывала ничего подобного. Никто, даже мой Джеймс, никогда не смотрел на меня с такой нежностью и силой – казалось, будто он смотрит мне прямо в душу. В этот миг мне показалось, будто он возвел мост между нами и послал мне поток тепла и силы. На мгновение я позабыла про штуковину, прижатую к моему боку.

А потом я услышала щелчок – это Джеймс нажал на кнопку, – и меня охватило пламя.

Я на миг уставилась на Джеймса круглыми глазами, а потом кинулась в лес. Последний свет дня быстро угасал, а подлесок был густым, со слоем опавшей листвы и веток. Лишь раз я оглянулась и увидела, как Финн вошел в дом, а Джеймс за ним следом.

Я ввалилась в лес. Сперва я шарила в подлеске длинной палкой, потом принялась ползать на четвереньках, все больше приходя в отчаяние. Хоть бы только Финн сумел отвлекать доктора достаточно долго, чтобы я успела найти пистолет и пробраться через заднюю дверь! Я прочесывала траву и кусты, выискивая, не блеснет ли где металл. Исцарапанные руки кровоточили, но мне было не до этого.

Марина закричала снова. Я зажала уши руками, но крик все продолжался и продолжался. С каждой его секундой мне словно вгоняли в грудь раскаленную кочергу. Я должна была прекратить это.

Когда я шарила в опавшей листве, кончики моих пальцев скользнули по чему-то твердому и холодному. Я кинулась туда и почувствовала в руке металл. Я закрыла глаза и мысленно вознесла благодарность.